Глава 6 Селище Прозора

С первыми лучами солнца мы выступили в путь и уже к полудню добрались в довольно крупное селище, почти такое же, а может и поболее моего прежнего. Стояла деревенька очень живописно, в излучине большой реки, с крепкими избами, окружённая пахотой и готовыми огнищами. Над долиной разносился умиротворяющий шум жизни, замешанный из криков детворы, мычания скотины и звона кузнечного молота. Деревенька влюбляла в себя с первого взгляда. Вот бы тут, на скале крепостицу поставить, чтоб с большой реки видна была, и вход в излучину стерегла, а за ней торжище аккурат до деревни. Построить пристань под ладьи да торговлишку наладить по реке с другими селеньями, удумать штуковин новых. Дружину бы собрать добрую и заставить норманнов боятся грабить приходить. Понеслись в голове наполеоновские планы.

Ведуна тут знали и привечали, а меня сразу атаковали молодые девицы, не двусмысленно намекая на интересное продолжение знакомства. Мужики с некоторой опаской поглядывали на воя, в платье богатом, статью богатырской не обиженного. Принял нас на постой, в доме своем, староста Прозор. Пока Фрелаф решал дела свои ведовские с общинниками, я скинул бронь с кафтаном, оставшись босым в одних портках, расседлал лошадей и повёл их на реку мыть. Как советовал ведун наводить дружбу с товарищами боевыми, четвероногими. Коней порадовал, да сам наплавался под возбужденные возгласы общинников. Не спеша возвращаясь, чтоб обсохнуть получше, решил на публику поиграть. Пусть подивятся мускулатуре спортивной, раскаченной по методике из будущего, не зря же я массу целую зиму наращивал. Покрутил шестом боевым, исполняя комплекс японских приемов, абсолютно непонятный селянам, но жутко любопытственный. Должно быть зацепил сердечки девичьи. По всему девица с длинной светлой косой оказалась самой смелой, или приглянулся ей больше других. Без лишних расшаркиваний представилась:

– А меня Рута звать.

Девушка настоящая красавица, даже по меркам будущего, подошла близёхонько, да и пропал я от игривого взора синих глаз и улыбки нежной.

Вечером, в доме Прозора, за столом большим, собрались самые важные селяне, гостей дорогих потчевали всем лучшим. По принятому обычаю накушавшись до икоты, завели беседу. Сказывал Фрелав про диковины, которые сам ведал да от людей уважаемых слыхивал. Для крестьян столько информации было темой для обсуждения на целый год и поводом завести разговор на торжищах с купцами заезжими.

Поведал голова общинный про напасть с деревней случившуюся. Объявились тати окаянные на дороге смоленской, купец давеча пропал с обозом и ватагой оружной. Сказывают, мол, не мужики там с дубьём, а дружинники бывшие князя черниговского. Чем-то они не по нраву пришлись и погнал тот их со двора. Окрест слух идет, собрались тати ватажкою, людом разноплеменным и нет им дороги к родичам своим. За главного дан Олаф-Косой, здоровущий и хитрый, как лисица. Дружинники самого князя смоленского Святослава Владимировича по дорожке хаживали, да не сыскали супостатов. Обезлюдил с тех пор тракт Смоленский, потому как лютуют они шибко, ладно просто грабили, так примучивают до смерти.

Взялись уговаривать нас остаться в селище на зимовье, покудова тати сами не сгинут или не уйдут в другие земли. А пуще просили Фрелафа подсобить с ворожбой:

– Наслать бы погибель на них, окаянных. Любую жертву Перуну готовы дать.

Уговорить ведуна свернуть от предначертанного в видениях, не состоятельно, да и виделось мне не шибко, он тех разбойничков-то и опасался.

Нам предстояла ночь в средневековой цивилизации, а до вечера следующего дня планировали уже быть на древлянском капище. Да здравствует средневековье, с его упрощённым подходом в отношениях, и незамутнённый правилами поведения разум. Синеглазка была прекрасна и изобретательна, мне «сносило крышу» от её громких криков, это я потом додумал – были они для подружек, мол, «слушайте неудачницы». Под утро подарил Руте колечко из норманнских припасов и браслетик, за ночь волшебную, проведённую с ней в сарае. Селянка оказалась ровесницей, но не по годам рассудительной, понимая разницу статусов, скромно предложила себя в холопки, ежели хозяйством решу обзавестись, и непременно родить мне богатыря.

Утром мы выехали в сторону Смоленска, провожаемые всем селом, ведя по одному заводному коню. Я прилюдно расцеловал свою подружку и громко пообещал не позабыть, а может и воротиться по-возможности, подымая её статус. Излишки, в виде двух лошадок и трофеев с всадников кучковских, сторговали общине.

Глава 7 Тракт

Двигались спокойно, внимательно оглядывая дорогу и возможные места для засады, хотя двух путников вряд ли будут долго выслеживать да заманивать, скорее всего просто нападут. Под вечер сошли с тракта к ручью лесному, коней обиходили, напоили, зерна в сумы для походного кормления дали, да сами поснедали, огня не разводив, и принялись лес слушать. Учуял Фрелаф дух дымный:

– Жилище должно быть, Андрей Любомирович, аль стоянка большая, если на ветер идти, в одном стрелище пути будет.

Оставив коней стреноженными пастись с частью скарба, двинулись налегке, таясь, в указанном направлении. Пятью минутами спустя вышли на поляну, залитую лунным светом, пересекаемую ручьем, в центре которой, довольно живописно стояла изба из толстых брёвен с травяной крышей, рядом на коновязи семь лошадок. Из большого дома вышел мужчина и пошёл в сторону землянки, отпер дверцу, подпёртую полешком и выволок оттуда бабу в изодранном платье, ноги её были стреножены верёвкой, как у кобылы. Мужик помахал руками, указывая полонянке на разные вещи, потом залепил ей затрещину, от которой она свалилась. Наверно с чувством выполненной работы, убрался восвояси, а баба побрела таскать из ручья воду лошадям в корыто. Как удачно, что лошадками занимаются, хоть ржать не будут.Мы подобрались ближе, женщина, увидев нас, выронила ушат с водой, стараясь закрыть прорехи в одежде. Ведун поспешил успокоить, как мог, несчастную:

– Ну чего ты, не видишь – аль мы другие, лучше поведай сколько там этих.

В близи она оказалась совсем молодой, так и не проронив и звука, показала, что называется на пальцах, две пятерни и ещё одна. Многовато. А если учесть, что молва может и не врать, то эти разбойнички ещё и опытные вояки. Зверь внутри меня пока дремал, и я не знал точного способа или отвара, чтобы вызывать его. В дом соваться опасно, 15 человек даже для большого дома сулило жуткую тесноту, а там и навалиться разом смогут.

Разрезав путы на ногах пленницы, вручил ей ножик:

– Иди остальных пока освободи, да покудова тихо сидите, как шум поднимется, бегите в ту сторону, – и указал в направлении деревни.– Что делать-то будем, ведун? Хотел я поперву подпалить избу, да как там не токмо лихоимцы окажутся.

Из дома слышался богатырский храп множества глоток. Фрелаф, задумавшись:

– Тогда давай для начала, коняшек распутаем да отвяжем. Посмотрим, кто там в землянке томиться. Пусть уводят под уздцы, а с пешими всяк проще будет справиться.

Я с недоверием посмотрел на дедушку. Он всерьёз обдумывает план, где, по сути, подросток и старик, складывают в сражении дружину без пулемёта, и этому плану только всадники помешать могут?

В землянке оказалась наша знакомая-тихушница и ещё три бабы с мальцом лет семи, должно быть на продажу готовили. Лошади спокойно подпустили полонянок, видать часто кормились с их рук. Пленницы поведали, что в доме сейчас токма тати, молчунья должна была напоить животину и идти под бок главарю укладываться. Следует поспешить, вдруг проснется, серчать начнёт.

Уже хорошо.Как только небольшой табун, уводимый освобождёнными женщинами, скрылся в лесной чаще, я подпёр дверь поленом и начал разводить костры вокруг избы. Жалко, домик-то справный, ручей рядом, лес красивый – с этой мыслью я и передумал пал пускать. Просто взял на вилы огромный ком сена и запустил его в дверной проём подожжённым, а потом ещё и еще. Трава была сухой вперемешку с зелёной. Из всех щелей дома повалил едкий дым. Вот теперь и поленом дверцу подпереть можно. Через минуту в дверь изнутри ударили первый раз, а потом ночной лес наполнился криками отборной брани. В единственное, довольно узкое оконце, попытался выбраться худой разбойник. Укол мечом в шею сделал из него естественную затычку. Удары в многострадальную дверь постепенно превратились в стук, а потом и затихли. Да, кажется, я целиком принимаю особенности современного менталитета, в душе моей ничего не ёкнуло, а ведь я только что прикончил в огромной коптильне 15 человек. Да, конечно, татей лютых, беспощадно вырезающих соплеменников на дорогах ради наживы. Превращаюсь в средневекового палача. По-моему, ведуну вообще не свойственно переживать по свершённому, вот с кого стоит пример брать и методику восприятия средневековья. Он рад, что всё сделано, подвиг сотворён, герои живы, слава Перуну молниерукому, всем спать.

Устроились поблизости, подремать вполглаза, наблюдая за разбойничьим домом. Утром мы поняли, что не все наши планы и наказы правильно исполняются. Пленницы испугались скакать по ночному лесу и вернулись на поляну. Они в нас так были уверены, или им полон и насильники не так были страшны? В любом случае, рабочие руки нам не помешают. К их возвращению, я закончил выволакивать из дома угоревших, а невозмутимый ведун делать контрольные умерщвления копьём в сердце. После проветривания нам открылась пещера Али-Бабы – две сумы перемётные только чеканной монеты, а остального имущества просто не счесть.

Полонянки оказались все из общины Прозора – это в некотором роде всё упрощало. Фрелаф объяснил:

– Передайте старосте, что его просьбу Фрелаф и Андрей Любомирович справили, тракт смоленский от татей освободили. Повезёте теперь имущество наше ему на сохранение, дозволяю съестное себе забрать и животину покудова пользовать в делах общинных, ежели прокорм её будет в тягость, продайте. От щедрот своих одарил полонянок четырьмя кобылицами. Даже в доме сём разрешил поселиться, коли желающие найдутся.

Интересно, если бы они в ночь уехали, как бы он тогда наказы передавал. Зато дом справный удалось сохранить, теперь проверять придётся, чтобы паразиты в нем опять не завелись.

Нагрузив заводных коней сумами седельными с монетой, с кольцами да с каменьями, мы тронулись к капищу, до которого вот уже второй день было рукой подать, да дела всё отвлекали.