Саботаж?

С самого начала оказалось, что на ПО «Маяк» не испытывают никакого энтузиазма по поводу испытаний. Больно уж привычное и милое дело – тянуть из государства большие бюджетные деньги на поддержание в порядке гидротехники Теченского каскада. И потому палки в колеса испытателям принялись ставить с самого начала.

Было ясно, что установка боится ила в воде: он забивает ее нежные внутренности. Потому с руководством «Маяка» договорились, что всасывающий рукав машины разместят на специальном плотике, заведенном на глубокое место. Но как только установку запустили, на озере появился земснаряд и принялся что-то делать, поднимая тучи ила как раз около водозабора. Естественно, установка тотчас забилась грязью да илом. (Создатели установки рассказали мне, что тогдашний руководитель «Маяка» кулуарно клялся вообще их не пускать на объект).

Потом пришла иная беда: ПО «Маяк» не мог обеспечить нужное электропитание агрегата. Напряжение скакало от 160 до 220 вольт, например. От этого к черту летел рассчитанный режим работы электродов. Потом пришлось запитывать опытную установку нештатно: от источника постоянного тока. И это также сказалось на ходе эксперимента. Пришлось снижать объемы обрабатываемой в единицу времени воды – с 1200 до 200 литров ежечасно. В каком-нибудь 1951 году можно было бы обратиться за помощью к куратору Атомного проекта, главе Спецкомитета при правительстве СССР, маршалу Лаврентию Берии – и этот саботаж был бы пресечен. Но в 2007 году Берии не оказалось, и потому экспериментаторам пришлось справляться самим. В таких вот условиях было обработано сто кубометров воды из 11-го водоема.

Но настоящие «чудеса» начались потом, при анализах очищенной воды. Заводская лаборатория «Маяка» упорно показывала, что вода дезактивируется только до неприемлемо высокого уровня в 35–40 беккерелей на литр.

Это, конечно, большой успех (первоначально-то было 2,5–3 тысячи беккерелей/литр). Но это далеко до санитарной нормы в 5 беккерелей и до расчетной очистки в 1 Бк/ литр. Что за черт? Экспериментаторы взяли воду, уже прошедшую очистку, и снова пропустили через свою установку. Заводская лаборатория, померив и эту воду, выдала все те же 35–40 беккерелей. Это не лезло ни в какие ворота. Ну не может быть так, что машина сначала поглотила из каждого литра воды как минимум пару тысяч беккерелей, а потом – при повторном прогоне воды – не забрала ни одного!

Стали разбираться. Оказывается, лаборатория «Маяка» вообще не рассчитана на такие анализы. Не может она измерять слишком малые содержания радиоактивных изотопов в воде. Потом выяснилось, что бачки, предоставленные лабораторией, сами заражены и их стенки «фонят» именно на таком уровне в 35–40 беккерелей. Пришлось запечатывать воду, прошедшую через электрокоагуляционно-абсорбционный аппарат, в опломбированные бутылки и посылать в независимые лаборатории МАГАТЭ в Питере. А именно: в Лабораторию радиохимических методов анализа ЗАО «Центр исследования и контроля воды» (ЦИВК), Лабораторию радиационного контроля НТЦ «РАДЭК» при ФГУП «ВНИИМ им. Д. И. Менделеева» и Лабораторию радиоэкологического мониторинга (ЛРМ) ФГУП НПО «Радиевый институт» (в ранге национальной лаборатории МАГАТЭ по контролю за распространением ядерных материалов). Согласно заключениям этих лабораторий, активность радионуклидов в представленных образцах не превышала 4 Бк/л, что ниже установленного уровня вмешательства. (Санитарная норма, напомню – 5 беккерелей на литр). Результаты анализа этих лабораторий были положены в основу государственного отчета. Причем посуда вскрывалась в присутствии работников ПО «Маяк»…

Тут же выяснилось, что замер такой высокой степени очистки воды от стронция и прочей гадости – задача нетривиальная, что для точного анализа малых долей содержания стронция-90 в воде нужно десять дней. И что заводская лаборатория «Маяка» на такое просто не способна…

Козни шарлатана

Оказывается, вот чем занимался Петрик – тот самый ужасный мошенник, источник всех зол и лжеученый и вообще язва здешних мест.

Допустим, Петрик – шарлатан. Но тогда как объяснить слова и главы «Росатома» Кириенко, и директора Радиевого института Романовского о перспективности этой технологии? Они – тоже мошенники и шарлатаны? Или же все обстоит в точности наоборот, и Виктор Петрик на самом деле создал перспективную и нужную стране технологию очистки ЖРО?

Вы думаете, кто-то в чем-то стал разбираться? Кто-то стал проверять эту технологию? В самом деле, если демонстрационная установка дала такие степени очистки, то ежели ее доработать и создать машины промышленных масштабов, то можно кардинально решить не только проблему «Маяка», но и на мировую арену выходить. Но, как мы и писали раньше, если ты что-то в РФ изобрел – то это твое личное горе-несчастье. Никому в сией стране ничего не нужно.

Вы думаете, наша Академия наук бросилась что-то реально проверять да изучать? Нет. Это только в детском советском фильме «Москва-Кассиопея» (1974 г.) прекраснодушный академик Огонь-Дугановский бросается помогать школьникам – открывателям нового двигателя. В нашей реальности желчный старик, главный «борец со лженаукой», академик Кругляков кинулся топить и это изобретение. Вы думаете, он хоть раз приехал посмотреть на установку, хотя бы познакомился с результатами анализов в аккредитованных лабораториях МАГАТЭ? Хоть раз поговорил с разработчиками? Нет. Он, как заявил сам прессе, позвонил знакомому на «Маяк». Это мне напоминает старый анекдот.

– Послушай, Абрам, у этого Паваротти – ни голоса, ни слуха!

– А ты был на его концерте?

– Нет, мне Изя напел…

Мне очень жаль, что в ноябре 2012 года академик Кругляков скончался и я не могу придти к нему сам и поинтересоваться: а так ли должен работать настоящий ученый? И если действовать так, как действует он, не остановится ли развитие науки вовсе? Увы, у покойника не спросишь. Как мне удалось установить, дальше Кругляков стал потрясать в воздухе заводским заключением:

«… Испытания показали, что установка не обеспечила декларированных показателей очистки. В ходе работы столкнулись с фактами серьезных трудностей, связанных с недоработкой узлов оснащения и недостаточной проработкой технологических режимов.

В отдельных ситуациях, когда производительность установки была снижена с 1200 до 100 л/час, были получены фильтраты с активностью в диапазоне от 20 до 40 беккерелей на литр.<…> В целом следует признать, что технологические режимы процесса не отработаны, и говорить об этом способе как о законченной технологии преждевременно». Для справки: «ПДК – 5 беккерелей на литр…»

То есть, Кругляков повторял «аргументы» начальства «Маяка», совершенно не заинтересованного в успехе новой технологии и не желающего лишаться такой «дойной коровки», как ежегодные государственные ассигнования на поддержание в порядке дамб Теченского каскада.

– Когда Кругляков орал, что такая низкая производительность никому не нужна, мне очень хотелось спросить его: а он понимает, что перед ним – не промышленная, а демонстрационная установка? – рассказывает Виктор Петрик. – Ну, это лишний раз говорит о том, кто такие на самом деле некоторые наши академики…

В отличие от ныне покойного академика Круглякова, я в отчеты об испытаниях, подготовленные Радиевым институтом, заглянуть не поленился. А там ясно изложены причины: и то, что илом установку намеренно забивали, и что с энергоснабжением настоящий саботаж учинили, и что потом мерили радиоактивность воды на заводе весьма своеобразно. Сдается мне, читатель, что вся эта массированная кампания по шельмованию Петрика скрывает куда более страшную вещь: то, во что превратилась наша наука, не желающая оторвать задницы от кресла и посмотреть на что-то новое и необычное.

Самая мерзость

Самое мерзкое – в том, что и «Росатом» не стал продолжать работы по новой системе работы с ЖРО. Особенно после того, как радио «Свобода» и другие либеральные СМИ осенью 2009 года начали кампанию травли Виктора Петрика. Мне иной раз думается: а не верны ли теории заговора насчет того, что власть над нами захватили замаскированные инопланетяне, которые у себя дома привыкли к высокой радиоактивности. И вот теперь, стремясь очистить от людей землю и завладеть ею, они намеренно топят ее в радиоактивных отходах…

Не будем, однако, страдать паранойей. Все гораздо проще – и страшеннее. Нет больших врагов людей, нежели сами люди. И их корыстные интересы, и их зависть. И дело не только в том, что технология Петрика позволит навсегда решить проблему Теченского каскада, лишив бюрократию «Маяка» всякой возможности регулярно тянуть бюджетные денежки на поддержание дамб и прочей гидротехники. Нет, беда коренится куда глубже.

Чем больше я занимаюсь этим расследованием, тем больше убеждаюсь в том, что «антипетриковщина»– явление намного более опасное, чем «петриковщина». Перед нами – тяжелая социально-психологическая болезнь нашего времени. Как там говорил профессор Преображенский в «Собачьем сердце»? «Не читайте советских газет». Немного перефразирую его: не читайте расейских СМИ – умнее будете. Что такое «антипетриковщина»? Это – коктейль, который состоит из:

– обывательской тупости и нежелания понять то, что в мире есть что-то новое, что можно открыть и изобрести;

– извечной первоначальной ненависти толпы и «признанных специалистов» к талантливым инноваторам, смогших сделать то, на что первые неспособны;

– зависти и ненависти «официальных ученых», годами пожирающих бюджетные деньги, но не могущих похвастаться какими-то прорывными достижениями. А тут приходит кто-то без их чинов и званий – и показывает чудо. Причем официальные ученые не желают оторвать задницу от кресел и самостоятельно посмотреть на то, что сделано;

– общая (справедливая) ненависть к «Едроссии», которая перетекла на Петрика, как только он решил пробить свои изобретения через Грызлова.

Потому я становлюсь на сторону Виктора Ивановича. Нужно отделять мух от котлет. Никакая ненависть к «едроссам» не должна заслонять перспективных направлений инноватики. Никакой человек не должен становиться «по заказу» жертвой лживых дебильных СМИ. Инноватор должен быть защищен от идиотизма не менее глупой современной толпы.

Почему Петрик мне симпатичен? Потому что осенью 2009 года я тоже столкнулся с «объективностью» РАН. После того, как Медведев ответил на мое вызывающее письмо об инноватике, я назвал в числе возможных инноваций и купольные дома Виталия Гребнева. Мои предложения направили на экспертизу в РАН. Мне стало известно, что Кругляков что-то там каркает и что кто-то готовит «компетентное заключение» о том, что купольные дома невозможны, что они сложатся, как карточный домик. Тогда мне пришлось поехать со съемочной группой «Невского экспресса» и снять репортаж из купольного дома в Подмосковье, успешно стоящего к тому времени уж полтора года. (http:// www.youtube.com/watch? v=bq-F8Wm2OSw).

Потом пришлось заявить превентивно: как только РАН скажет, что Калашников предлагает купольное шарлатанство, я ударю наотмашь и покажу этот репортаж. И опозорю Академию наук. Подействовало. РАН поддержала мою тогдашнюю инициативу о создании Агентства передовых разработок при главе государства (что полностью проигнорировано и Путиным, и Медведевым). Но уже тогда я увидел, что ученые мужи из РАН не хотят выйти из кабинетов и посмотреть на то, что реально делают гении и самоучки в родной стране. Они предпочитают смотреть в бумажки и повторять свои привычные представления. Мне давно понятно, что современной науке остро не хватает именно Ученых. Нет, не людей со званиями и дипломами, а тех, кто готов искать истину и новые знания, служить Науке.

И тогда же, в конце 2009-го, покатилась антипетриковская массовая истерия – массовый же заразный идиотизм.

Это то, что приводит меня в бешенство. Пусть против миллионов обывателей – но я лично буду по другую сторону баррикады. Из принципа и моего малороссийского упрямства. Презираю и ненавижу миллионы болванов, как попугаи-попки твердящих то, что вбили им в мозги либеральные средства массового агитпропа и дезы. Новое и эффективное должно жить. Пример с переработкой ЖРО с помощью новой технологии об этом буквально вопиет. Я же вижу: тут есть что развивать!

А потому история с новыми технологиями дезактивации ЖРО продолжится. Тут есть и вторая часть – тритиевая…

Этот коварный тритий

Однако история наша была бы неполной без второй ее сюжетной линии – эпопеи с очисткой воды от трития. Да-да, от того самого зловредного, радиоактивного (период полураспада – 12,3 года) изотопа водорода. Виктор Петрик и здесь ухитрился вляпаться по самые уши.

Так чем же тритий заинтересовал старого мерзавца и шарлатана?

Тритий опасен для здоровья. Но трития в естественном виде на планете мало – не более 4 килограммов. В воде, которую мы пьем, его нет. Однако есть и техногенный тритий. Прежде всего есть тяжеловодные канадские реакторы КАНДУ, которые выделяют тритий.

Да, читатель, Канада работает на тяжеловодных ядерных реакторахтипа CANDU («CANada Deuterium Uranium» – http://ru.wikipedia.org/wiki/CANDU). Эти реакторы – развитие тех «атомных котлов» на тяжелой воде, что испытывались еще в Третьем рейхе. CANDU могут работать на природном, не обогащенном уране, сильно удешевляя атомную энергию. Одна беда: в их тяжеловодных замедлителе и теплоносителе накапливается тритий, который никто на Западе удалять приемлемым способом не может (http://en.wikipedia. org/wiki/CANDU_reactor#Tritium_emissions).

Тот, кто создаст такую технологию, совершит прорыв всемирного значения. Ибо, обезопасив КАНДУ, можно сделать атомную энергию намного более доступной и выгодной, нежели сегодня.

Вы представляете, что это значит? Боюсь, что нет.

Поясню. Нынешние реакторы требуют для работы чрезвычайно дорогой уран-235. Его в урановой руде – всего 0,4 %. Остальное – это уран-238. Чтобы выделить из природного урана ценный изотоп 238, приходится держать огромную, экологически опасную отрасль по переработке природного урана. Там уж точно – в грамм добыча, в год – труды. Кроме того, запасы урана-238 истощаются. Особенно – в РФ, атомная отрасль которой после развала СССР лишилась 90 % урановых месторождений.

Росфедерация располагает только одним рудником – небезызвестным «Приаргунским производственным горно-химическим объединением» в Краснокаменске. «ППГХО» ведет добычу уже более 30 лет, а это значит, что самые рентабельные руды уже отработаны, шахты становятся все глубже, себестоимость руды растет, а балансовые запасы наполовину уже отработаны. В последние годы комбинат выдает 2500 тонн урана в год, а суммарные современные потребности России с учетом экспортных обязательств составляют порядка 9000 тонн. Россия, кроме внутренних потребностей, еще поставляет ТВЭЛ в страны, в которых СССР построил атомные станции. В этот список входят Армения, Болгария, Чехия, Венгрия, Литва, Румыния, Словакия и Украина.

Вот если бы сделать так, чтобы АЭС работали на не обогащенном уране, которого в 250 раз больше!

Тяжеловодные реакторы КАНДУ позволяют работать на не обогащенном уране, резко снижая затраты на ядерное топливо. В них можно дожигать облученное реакторное топливо, полностью замкнув ядерный топливный цикл и многократно уменьшая объем отходов АЭС. Последние усовершенствования канадских разработчиков конструкции активной зоны CANDU – 6 позволили достичь нулевого коэффициента радиоактивности в случае аварийной потери теплоносителя.

Но вот беда – решая проблему с дешевым топливом для реакторов, ты получаешь проблему трития, попадающего в окружающую среду. Именно поэтому тяжеловодные реакторы в канадской провинции Онтарио (государственная компания «Ontario Power Generation») превратились в серьезную проблему. Канадцы не просто перестали строить ядерные установки такого типа – они думают, не закрыть ли имеющиеся? Как пишет канадский ветеран-атомщик Ф. Р. Грининг (http://www.atominfo.ru/news/air4644. htm), у КАНДУ, строившихся в 1960-е годы, тьма проблем. И одна из них – все тот же тритий.

«В типичном реакторе CANDU содержится порядка 450 тонн тяжелой воды (D2O – дейтерий два о. – М. К.) общей стоимостью, как минимум, 250 млн. долларов. В тяжелой воде при активации нейтронами образуется тритий, который впоследствии химически связывается в оксид дейтеротрития – DТО. В реакторах CANDU, построенных в Онтарио, образуется в среднем 1,5 млн. Ки трития в год на каждом из блоков.

Несмотря на все усилия персонала, на CANDU регулярно происходят утечки тяжелой воды. Большую часть D2O удается собрать, восстановить и вернуть в систему. Однако значимые объемы D2O выходят из гермооболочки и попадают в окружающую среду через вентиляционную трубу.

Реакторы в Пикеринге, Брюсе и Дарлингтоне сбрасывают в атмосферу до 0,5 кг D2O в час. Зная концентрацию оксида дейтеротрития в Dp, можно рассчитать, что каждая из венттруб CANDU добавляет в окружающую среду 5000 Ки трития в год.

Контроль за эмиссией трития производится при помощи систем сбора влаги и водных паров в контейнменте (защитной оболочке реактора. – М. К). Эти системы дорогостоящи и трудоемки в обслуживании, и их наличие на станции вносит весомый вклад в расходы на эксплуатацию реакторов CANDU…»

Таким образом, проблема крайне остра. Канадские АЭС Дарлингтон, Брюс (А и В), Пикеринг (тоже А и В) и Пуан-Лепро – опасные «поставщики» трития в природу. Но если решить проблему трития, то ядерная энергетика получит резкое ускорение. Это действительно станет прорывом всемирно-исторического значения.