(Киноповесть)
Он появился здесь неожиданно. Небольшая белорусская деревня много повидала на своём веку, – может, поэтому сначала на него никто не обращал внимания. Старик не был похож на местных, – впрочем, он и на себя самого не был похож. Поселившись в маленьком полуразрушенном домике на окраине деревни, он от рассвета до заката стучал то топором, то молотком; разобрал старый забор, соорудил новый; несмотря на свою седую голову, лазил по крыше, как обезьяна по деревьям. Не прошло и двух месяцев, как на месте заброшенного домика засверкал свежими красками вполне приличный по местным меркам дом, перекопанный и очищенный от сорняка участок, где были посажены кустарники, деревья, цветы. Очень скоро равнодушие окружающих к одинокому старику лопнуло. Первым заговорил сосед через дорогу.
– Доброго дня вам, отец! – поздоровался сосед через забор.
Был он невысокого роста, но крепкого телосложения, лет в районе пятидесяти. У старика сложилось представление, будто приезжает он в деревню отсыпаться. Приедет ночью затемно, бросит машину прямо на улице, а сам появляется на свет только к обеду и долго моется, обливается холодной водой в речке, протекающей за дорогой, и никогда не здоровается. Не здоровался до сегодняшнего дня.
– И вы здоровы будьте! – сказал старик, особо не обращая на него внимания и продолжая работать.
Сосед постоял некоторое время, с любопытством глядя на то, как старик ловко лазит по крыше и орудует молотком, топором, а затем дал понять, что не собирается уходить.
– Как-то не по-соседски: вы тут уже давно, а мы так и не познакомились.
Старик посмотрел на него изучающе, ловко слез с крыши, сел на новую лавку, которую смастерил накануне, и пригласил:
– Проходите, сосед, не стесняйтесь.
Иван открыл калитку, прошёл во двор и представился, подойдя ближе:
– Меня Иваном звать.
– Присядьте, Иван. Меня Саид. Дед Саид.
– О! Саид! Как в кино! «Откуда взялся, Саид?» – «Стреляли!» С юга приехали?
– Стреляли уже давно. Теперь мир и покой. Из Минска я. Давно тут живу.
– Навели такую красоту. Один. Почему дети, внуки не помогают?
– Нет у меня никого. Были. Жена ушла. На тот свет. В прошлом году. Есть сыновья… Были… Там уже невестки… Во мне не нуждаются… Потерял я всех. А дочку мне Господь не дал.
– Понятно. С невестками сложно, – ответил Иван задумчиво и с грустью в глазах. Затем поднял голову и бодро добавил: – У меня такая же фигня, почему я и убегаю сюда. Как начнут собачиться жена с невесткой, хоть ты в петлю… Потому и убегаю от греха подальше.
– Молодёжь другая сегодня: почтения нет к старшим. Ни к своим, ни к чужим.
– Я тоже в Минске живу. А тут дом предков. Их уже нет в живых. Приезжаю, ухаживаю за могилой. Зимой, правда, редко приезжаю, а летом постоянно. Скоро на пенсию, тогда совсем перееду. Так что будем соседями постоянными.
– Как помру, мои тоже приедут. Ухаживать. Мёртвых родителей больше любят дети.
– Мы жили нормально. Ругались, конечно. А кто не ругается?
– Мёртвые не ругаются.
– Как вам тут, Саид, нравится?
– Нравится. Природа. Свежий воздух. Да и кладбище рядом. Готовлюсь. Чтобы невесткам не пришлось далеко… Как помру.
– С вашим здоровьем помирать-то нелегко, Саид. Видел я, как вы по крыше бегаете. Не всякий молодой может так.
– Помирают не только больные. Потерявшиеся тоже помирают. От ненужности.
– А с соседями уже познакомились?
– Зачем трогать? У меня своя печаль, у них своя…
– Вы нас удивили, дед Саид! Как молодой. По крыше. Один. За пару месяцев… такое отгрохали!..
– Ты посиди, Иван, я щас.
Саид поднялся, быстрым шагом вошёл в дом и появился обратно с курительной трубкой в руках, на ходу набивая её табаком.
– Вы ещё и курите?! – спросил с немалым удивлением Иван и посмотрел на Саида округлёнными глазами.
– А почему нет? Мне уже лезгинку танцевать нет надобности. Мечтал. На свадьбе внука танцевать. Уже напрасно, – произнёс Саид спокойно, закурил трубку, выпустил из лёгких обильный дым и продолжил: – В жизни у меня осталось только три удовольствия: покушать вкусно, поспать сладко и покурить крепко. Всё остальное позади, в прошлом: и любовь, и песни, и танцы.
– Образуется ещё, Саид. Потанцуете.
– Потерял я веру в добро, Иван. Зло идёт от невежества. Надежды не осталось. А без надежды жизнь теряет смысл.
– Не печальтесь, Саид. Даст бог, образуется.
– И в Бога уже не верю. Нет его. Если бы он был, меня бы не было здесь.
– Ты, наверное, мусульманин? У тебя же Аллах?
– Какой я уже мусульманин! Наукой замусорена голова. В трёх институтах накачивали атеизмом. Потерял я Аллаха и Бога не нашёл. И в людях разочаровался.
– Ну-у-у, так нельзя жить, Саид. Без Бога! Без людей!
– Бес поселился в людях. Шайтан! Сердце разбито, в душе пустота. Смотришь на мир и не знаешь, чего от тебя хотят. Ты ещё жив, но как будто умер. Пустота и одиночество. Человечество ушло в виртуальный мир. Живых людей не видят, не замечают вокруг.
– Что же у вас такое случилось, Саид, что вы так? Ко всем? Ко всему?
– Сгорел я. Как свеча. Светил всем и сгорел. Выбросили меня, как использованный…
Деревня Войтовка расположена в десяти минутах езды от Дзержинска и в тридцати – от Минска. Автобусы сюда не ходят. Современные дома, окружающие деревню со всех сторон, заселяются приезжающими из Минска в выходные дни новыми хозяевами и напоминают новомодный стиль жизни. Аборигены деревни в количестве шести или восьми голов живут между случайными заработками от нынешних хозяев и пьянками до последней копейки. Два раза в неделю в деревне случается нечто вроде праздника, когда приезжает автолавка с просроченными продуктами и жители успевают перекинуться последними новостями о погоде, политике и здоровье соседей. Однообразно, тихо, спокойно вдали от городской суеты. Всё как всегда. Но на этот раз случилось событие, которое перевернуло жизнь Саида и о котором я должен вам рассказать.
Дед Саид купил макароны, сахар, хлеб и уже шёл домой, как за спиной услышал, что женский голос спрашивает про него. Саид обернулся. Несколько удивлённые соседи указали на него, и женщина подошла к нему. Элегантно одетая в красное пальто стройная молодая женщина пристально смотрела на Саида и улыбалась. Её длинные чёрные волосы, выразительные карие глаза показались Саиду знакомыми, родными, но он не успел и подумать об этом, как молодая привела его в чувство своим звонким и красивым голосом:
– Здравствуйте! Вы Саид? Саид Алиев?
– Точно так. Чем обязан? – ответил машинально Саид, а сам всё думал: «Какой знакомый голос! Какие знакомые черты лица! И глаза! Где же я их мог видеть?»
– Поговорить надо с вами. Где мы можем?
– Ну не на улице же! Пойдёмте ко мне домой. Я тут недалеко живу. Во-о-он там! Красная крыша, – указал вытянутой рукой Саид на дом вдали.
– Поедем на машине. Садитесь. – Женщина показала на красную машину, стоящую позади на обочине.
Саид послушно забрался в машину и всё думал о своём: «Где же я её мог видеть?» – но, не вспомнив ничего, спросил:
– Вы из исполкома? Я уже подготовил бумаги. На регистрацию.
– Нет, я по другому вопросу.
– Хорошо. Расскажете. Надеюсь, вы не из милиции.
– А что, с милицией у вас проблемы?
– Да нет у меня проблем с милицией, это невестка создаёт мне проблемы, как только появляюсь я в своём доме. Это я на свою голову пригласил их жить со мной. Доброе дело сделал, называется, – сказав эти слова с горечью в голосе, Саид отвернулся, чтобы не было видно предательски выступивших на глазах капель.
Тем временем они подъехали к дому Саида. Он вышел из машины, открыл калитку и пригласил гостью в дом.
– Проходите. У меня не совсем порядок тут. Мебель привезли вчера. Разбираюсь. Садитесь сюда.
Саид подвинул стул к столу, чтобы гостье было удобно сидеть.
– Спасибо. Вы тоже сядьте.
– Конечно-конечно, – сказал он, сел напротив знакомых глаз и опять стал лихорадочно вспоминать, где же он мог видеть эти глаза, эту улыбку, это до боли знакомое лицо.
– Я вас совсем другим представляла. На фотографиях вы моложе. Улыбаетесь.
– Был. И весёлый был, и молодой. Всё осталось там, в прошлой жизни. Теперь нет у меня причины для радости.
– Мама рассказывала, что вы всегда жизнерадостный такой.
– Мама? Меня?.. Откуда она меня знает?
– Саид… Вы только спокойно… Только не волнуйтесь.
– Хорошо. Постараюсь.
– С сердцем у вас всё в порядке?
– Стучит ровно вроде. Вы доктор?
– Да, я врач. Но дело не в этом. Я по другому вопросу.
– По какому? Не томите.
– Саид. Саид Алиевич, я ваша дочь!..
Дорогой мой читатель, на этом месте я должен прервать свой рассказ и перенести вас мысленно лет на тридцать пять – сорок назад в нашу большую Советскую страну, где люди были добрее, счастливее, романтичнее. Представьте себе небольшой, но бурно развивающийся город недалеко от Минска. Своему развитию город был обязан заводу БелАЗ, который выпускал большие – очень большие – самосвалы для работы в карьерах по добыче угля, железной руды, алмазов, других полезных ископаемых. В те годы в стране бурно развивалась добывающая отрасль, для неё требовалось всё больше карьерной техники, и завод расширялся, увеличивая выпуск самосвалов. Завод нуждался в квалифицированных кадрах, и туда направлялись специалисты разных профессий, разных национальностей со всего Советского Союза, а завод получал комплектующие материалы и узлы тоже со всего Союза.
Одним из таких специалистов, прибывших на БелАЗ по направлению, оказался и наш герой Саид Алиев. Он приехал на завод уже будучи женатым, стал работать конструктором-испытателем, благодаря своему восточному общительному характеру легко прижился в коллективе, и ему поручили возглавить комсомольский оперативный отряд. В свободное от работы время Саид писал статейки в заводскую местную газету, очень скоро получил квартиру от завода и мог считать себя вполне счастливым, если бы не одна проблема… Вполне приличная на первый взгляд семья. Нет пьянок, нет гулянок, двое детей, Саид после работы бежал домой к сыновьям, занимался с ними моделированием, гулял с ними. Но семейное тепло всё больше остывало, напоминая осеннюю изморозь. Мелкие придирки, частые скандалы омрачали настроение, портили отношения, меняли характер. Что делает мужчина в такой ситуации? Да, мой друг, чтобы избежать конфликтов, старается меньше появляться дома. И для Саида командировки стали желанной отдушиной. Он с удовольствием всё чаще ездил в командировки, удирая от скандалов жены.
Испытывал новые машины в полевых условиях. Но на этот раз испытаний не предвиделось. Об этом чуть подробнее.
Саида Алиева, простого конструктора, вызвал к себе сам заместитель директора завода Василий Павлович Кулаков. Василий Павлович был человеком не очень образованным и особым умом не отличался, но обладал твёрдым характером и за много лет работы на производстве прошёл путь от простого рабочего до заместителя директора по общим вопросам и назубок знал всех поставщиков завода.
– Вызывали, Василий Павлович? – спросил Саид, осторожно заглянув в дверь.
– Проходи. Садись, – необычно вежливо предложил зам и добавил, не отрываясь от телефона: – Тебе в командировку надо ехать.
– В командировку? Неожиданно. Недавно только вернулся. Испытания? Куда?
– В Тюмень. Аккумуляторный завод. Надо выбить у них вагон аккумуляторов.
– Василий Павлович, я не понял. Я конструктор. Испытатель. Какие аккумуляторы? Есть отдел снабжения для этого.
– Да ни хрена не работает отдел, так и сяк их мать! – разразился вдруг зам. – Три раза ездили уже. Телеграммы без конца шлём, и никакого толку. Видишь, что творится? Весь завод завален машинами, а отгрузить не можем. Стоим без аккумуляторов. Из хозяйств звонят, требуют, а мы срываем поставки… Алло! Алло! – Кулаков бросил трубку со словами «мать их перемать!» и, понизив голос, продолжил: – Ты человек восточный. Вы умеете как-то там… Надо ехать. Попробуй. Если получится, выпишу премию. Хорошую.
– Теперь понял. Надо – значит надо.
Саиду уже хотелось быстрее покинуть кабинет зама, пока он ещё относительно спокоен.
– Я сегодня же подпишу приказ, завтра получай командировочные и бегом на вокзал. Без аккумуляторов не возвращайся! Премию не получишь!
– Понял я, Василий Павлович. Понял. Попробую.
Саида Алиева дома не поняли. Впрочем, его всё чаще не понимала жена, и всё что угодно могло для неё служить поводом для конфликта. Саид знал, что его предательский поступок – отъезд в командировку – энтузиазма со стороны жены не встретит, и спокойно стал собирать дорожную сумку.
– Тебе лишь бы уехать! А я мучайся с двумя детьми.
– Надо ехать. Завод стоит без аккумуляторов.
– Небось, сам напросился. Чтобы меня позлить.
– Не напросился. Премию обещают. Камалу гитару хочу купить. А злость – это твоё постоянное состояние. Я тут ни при чём. Почти ни при чём.
– Какое отношение ты имеешь к снабжению? Ты же конструктор!
– Я имею отношение к заводу. Надо – значит надо.
– Ну и поезжай! Можешь вообще не возвращаться! Надоели мне твои командировки!
– А мне надоели твои бесплатные концерты! Каждый день! По любому поводу! Хоть отдохну…
Вопреки ожиданиям, быстро собраться и выехать ещё засветло Саиду не удалось: дети уже были дома, они стали зрителями концерта, устроенного матерью, смотрели на папу с укором, и он остался дома в надежде успокоить их. Вечер прошёл в дурном настроении. И ночью Саиду не спалось. Даже два подхода к холодильнику за ста граммами не помогли, и уснул он только под утро.
Вручив мальчишек очаровательной воспитательнице в детском саду, Саид уже спокойно собрался и поехал прямым ходом в редакцию газеты, с которой он недавно начал дружить, печатая там свои небольшие заметки, статьи о производственных делах на заводе. Лёня Ёлкин, редактор «Молодёжки», поддержал намерение Саида написать о поездке и даже согласился выдать ему командировочное удостоверение для пущего представительства: всё-таки помощь делу.
Билет до Тюмени через аэропорт Домодедово он купил быстро, выстояв в очереди всего два часа: командировка – дело святое! В аэропорту на окраине Минска он был уже к обеду, но вылетел только утром следующего дня.
Домодедово. Саид мог бы рассказать об этом небесном причале и его стальных птицах множество интригующих, душераздирающих историй. За два с лишним года полётов чуть ли не каждый месяц по многочисленным хозяйствам, где работают и куда теперь идут новые машины, Саиду довелось исколесить или, вернее сказать, излетать практически весь Советский Союз вдоль и поперёк, и приключений, историй, участником которых вольно или невольно становился Саид, хватило бы на целую жизнь десяти обычным людям. Об одной такой истории, читатель, я и намерен вам поведать, но только чуть позже, наберитесь поэтому терпения, и пойдём дальше.
После двух суток утомительного ожидания Саид наконец вылетел.
Тюмень встретила пассажиров воздушного лайнера холодным мартовским мерзопакостным днём. Вьюга поднимала, истово кружила мокрый снег и пихала в шею пассажиров, покидающих салон, будто была против приезда гостей в город.
Саид знал скверный характер погоды в Сибири и был соответственно одет: овчинный тулуп, который выдавали на заводе командированным, надёжно укрывал и грел его. Сойдя с автобуса уже в городе, он нырнул в магазин и купил шампанское и торт: на носу был женский праздник, и явиться с пустыми руками в отдел сбыта, где обычно (как практически и во всём Союзе) работали одни женщины, считалось дурным тоном и подчёркнутым пренебрежением к женскому персоналу, где бы прекрасные дамы ни работали. Труднее всего было достать цветы: зима, и не все города Союза имели свои цветочные теплицы. Потеряв полдня в поисках цветов, Саид всё же добрался до аккумуляторного завода и ворвался в отдел сбыта.
– Здравствуйте, красавицы! Наконец-то долетел до вас на воздушном шарике! Летел, бежал, спотыкался, вставал и опять бежал. Так хотелось быть первым! Надеюсь, я буду первым, кто поздравит вас с Восьмым марта? Эти цветы вам. Шампанское в честь праздника. И торт к чаю, – сказал Саид, выложив презенты на свободный стол, и сел, увидев рядом свободный стул. – Надеюсь, угостите чаем и меня?
Красивая и довольно хорошо упакованная особа, сидевшая за большим столом в углу, оторвалась от бумаг и, не имея ни малейшего желания скрыть своё удивление, всё же довольно ласково спросила:
– Молодой человек, откуда вы такой шустрый взялись?
– Метелью, красавица, метелью занесло. Видите, что творится за окном? Ни зги не видать. И даже сомневался, туда ли меня несёт, а теперь вижу, что тут самые красивые девушки и я попал точно в цель!
– А мне что-то подсказывает, что вы жестоко промазали: аккумуляторов нет и не предвидится! – точно таким же невозмутимым тоном подсекла красавица гостя и опять уткнулась в свои бумаги.
Но Саид был не из тех людей, которые после первых слов отказа поворачиваются кругом и уходят восвояси; он из тех, кто всегда решает вопрос любым способом, поэтому он заранее продумал и утвердил в голове план по захвату в идеологический плен всего отдела сбыта и тут же его реализовал:
– О господи! Какие аккумуляторы? О чём вы, красавица? Я вообще не знаю, что такое аккумуляторы! Я корреспондент. Из Белоруссии. Вот моё командировочное удостоверение, вот мой паспорт. И приехал я к вам, чтобы устроить праздник. Незабываемый. Начальство ваше уже в курсе.
Красавица за большим столом посмотрела на гостя внимательно, изучила его командировочное удостоверение от редакции, заулыбалась, став при этом ещё красивее, и изрекла удивительно приятным голосом:
– Ну, это другое дело. Меня зовут Ирина Ивановна. Я начальник отдела.
– Очень приятно. Я Саид. Саид Алиев. Корреспондент больших и малых газет в Белоруссии. По совместительству неисправимый, законченный романтик и наивный мечтатель! И праздник у вас будет!
– И как вы собираетесь устраивать нам праздник?
– Меня, конечно, предупреждали, что тут, у вас в Сибири, девушки особенно красивые, но то, что я вижу, выше всяких ожиданий! Я ослеплён! Я охмурён! Теряю разум! Не потерять бы мне честь и совесть и не обнять потом есенинскую берёзу, как чужую жену.
– Не подхалимничайте!
– Упаси бог! Не имею привычки. Я завтра приду к вам с гитарой и спою вам душераздирающие романсы.
Девочки, до этого момента сидевшие не вмешиваясь в разговор, сразу зашумели и стали аплодировать и тихо кричать «ура!».
– Вы ещё и поёте? – Ирина Ивановна тоже уже не прятала эмоции за начальственной инструкцией приличия и вела себя как добрая и нежная женщина, что делало её всё красивее и красивее.
– Более того, я очень влюбчив. Вполне может статься, что я очарую одну из ваших девочек и утону в океане любви, безвременно погибну самой счастливой гибелью, – сказал Саид, подсев к ней поближе, подчиняясь внезапно возникшей шальной мысли о том, не соблазнить ли её на романтическую встречу при свечах в уединённом месте, но вовремя дал себе команду отступить, увидев обручальное кольцо на её соблазнительно красивом пальце.
О проекте
О подписке