Когда хочется сбежать от системы и всех забот. Для этого надо просто иметь маленький порог ответственности и устать от людей. Если при этом ты имеешь низкую самооценку - станешь затворником или бродягой сгниешь где-нибудь в кустах. Если самооценка твоя до небес, а совести нет, то на своем пути напакосничаешь ещё куче людей. Ну, а если ты при этом ещё и хитёр, как главная "звезда" этого рассказа, то люди эти ещё и не сразу поймут, что им напакосничали.
Есть такая категория самоуверенных людей, которые могут как многого добиться, так и все потерять. Причем, теряя, они не испытают каких-то особых тревог и отчаяния: настолько верят в себя и свое превосходство.
Могу только пожелать всем скромникам такой же любви к себе и уверенности в своей уникальности и особенности, как у главного героя этого произведения.
Хоть рассказ красноречиво и даже прямо называется "Проходимец", мне кажется, Горький в глубине души в какой-то степени восхищался подобного рода людьми. Да он всякими категориями людей восхищался. Главное, чтобы они напрямую не членовредительствовали, поменьше скучно ныли и побольше любопытных действий совершали.
О чем
Очередной рассказ Горького, где он делится воспоминаниями о встреченном им на пути временного бродяжничества "интересном человеке".
Схема тут простая: Горький при каких-то обстоятельствах с кем-то знакомился и ходил с этим человеком до той поры, пока не сделает о нем определенные выводы. Из любопытства, так сказать. Либо пока его спутник сам о себе все не расскажет. Последнее и произошло в данном рассказе, потому что спутник ему на этот раз попался весьма красноречивый..
Скажите мне: кто и что вы? – спросил я у него.
Он пытливо посмотрел на меня и, помолчав, сказал:
— Человек никогда точно не знает, кто он… Нужно спрашивать у него, за кого он себя принимает.
— Хотя бы так!
— Ну… думаю, что я человек, которому в жизни тесно. Жизнь узка, а я – широк…
Рассказ состоит из двух частей. В первой части знакомство и выводы Горького только чисто из повседневных разговоров и действий его временного "соночлежника".
Но у Промтова было что-то твёрдое, стойкое. Он не жаловался на жизнь, как это делают все.
— Ну вот видите! Всё дурное имеет свои хорошие стороны…
— Всё хорошее – свои дурные…
— Аминь! – тоном диакона возгласил Промтов.
Но выводы эти не долго оставались положительными. А уж после того, как его спутник наконец-то сам рассказал о своей жизни..
Все, что вам надо знать о бродяге Промтове и его сущности - это то, что по природе и изначально по жизни он актер. Умением в нужный момент талантливо притвориться и живёт. Ещё в него, по его рассказам, легко влюбляются женщины. При этом он, как по классике жанра, не имеет ни стыда, ни совести.
— А вы как добываете пропитание? – спросил я Промтова. – Работаете?
— Ра-аботаю? Нет, я до этого не охотник…
В начале Промтов вызывал у меня любопытство, которое где-то в середине повествования сменилось разочарованием и желанием держаться от подобных людей подальше. Единственное, чем он может здесь подкупить - это его якобы честностью в данный момент, но в которой в конце рассказа уже тоже начинаешь сомневаться. Хотя вот некоторые его мысли ближе к концу довольно интересны..
Изначально, как мне кажется, он был обычным гедонистом-эгоистом. Наполучавшись удовольствий от жизни, в которой он легко всего добивался, так как был не из бедной семьи, более-менее образован и не плох наружностью, в конце концов он расслабился, попал из легкомыслия в затруднительное положение, а потом убедил себя, что просто устал от всего и лишь поэтому пошел в бродяжничество. Новые ощущения, так сказать. В общем, умело оправдывал свое сложившееся положение, потому что чтобы официально всех бесконечно дурить, надо довольно постараться. А Промтов всё-таки из категории людей искусства. И будь это не так, будь он не гуманитарием, а человеком менее чувствительных и более серьезных профессий, то все могло бы сложиться по-другому. То есть, возможно, ещё более хуже для других людей.
Кстати, надо сказать спасибо тем настоящим артистам, которые тешат публику и не устают от этого. Есть надежда, что они действительно ее любят.. Ну, или до поры до времени. Промтов же актер, который однажды возненавидел свою публику. Зависимость от одобрения и реакции людей, которой обычно живут артисты, лишала Промтова свободы. Эту его неприязнь можно в некоторой степени сравнить и с отношением к женщинам. Те же тоже вечно хотели лишить его свободы, привязав к себе.
— До судорог противна была мне эта публика, и часто хотелось плюнуть на неё со сцены, выругать её самыми похабными словами. Бывало, чувствуешь, как её глаза впиваются в тело, точно булавки, и как жадно ждёт она, чтобы ты пощекотал её… <...> Чувствуешь это её ожидание и думаешь, как бы хорошо иметь в руке такой длинный нож, чтоб им сразу было можно всему первому ряду зрителей носы срезать… Чёрт бы их взял!
Ещё в процессе чтения меня преследовала мысль, что из-за таких, как Промтов, и взялась вся эта чушь из "народной медицины".
Да мало ли я наделал злого и смешного во время моих странствий? Сколько я разных нелепых суеверий и мечтаний ввёл в духовный оборот мужика… И вообще, я не стесняюсь… Зачем бы мне это? <...>
Ну и начинается самая раздражающая меня часть Промтова: наплевательское отношение к чувствам большинства женщин, которую он объясняет их якобы "лживостью". Хотя в его дальнейшем повествовании никаких подтверждающих это примеров не было, а было только банальное мужское желание доминировать. В случае Промтова ещё и не важно, каким способом: он из любого положения, по его словам, умудрится.
Вы на содержании у женщин не состояли? Попробуйте, потому что это интересно, – вы в одно и то же время вещь вашей дамы и владыка её. Вас купили, как игрушку, но играете купившим – вы. <...>
Есть у него и довольно интересные мысли. Например, когда человек, вместо того, чтобы отчаяться в критической ситуации, находит в этом даже некое удовольствие и способ поднять себе самооценку. Хождение по грани. Факт преодоления. Правда, опять проскальзывает вероятная необходимость при этом кому-нибудь навредить (а я почему-то уверена, что Промтов имеет здесь это не в преувеличенном смысле) - так что интересность, возможно, показавшегося некоторым нового способа "познать себя" относительна. Ведь где гарантия, что в очередной раз все выдержишь и не сорвешься?
... и вообще хорошо себя чувствовать можно только тогда, когда чем-нибудь рискуешь. Чем больше риску, тем больше жизни… Случалось ли вам голодать? Мне случалось не есть по двое суток кряду… И вот, когда желудок начнёт есть сам себя, когда чувствуешь, как сохнут, умирая от голода, твои внутренности, – тогда готов за кусок хлеба убить человека, ребёнка… на всё готов, – в этой готовности к преступлению есть своя особая поэзия… это очень ценное ощущение, и, пережив его, – больше уважаешь себя!
А вот на следующей мысли Промтов меня чуть не подкупил. Тут я его очень понимаю. Да, я думаю, и не я одна. Мысль эта про усталость от обязательных оков, связывающих тебя при жизни в обществе. Чаще ей подвержены свободолюбивые, не терпящие давления люди. Отсюда у меня подозрение, что у Промтова могло быть своеобразное депрессивное состояние: усталость, когда нет сил уже так тщательно следить за собой и быть каким-то там лицом в обществе. Но в силу присущего от рождения бойкого характера, будучи в депрессии, такие люди огрызаются. Хотя в случае Промтова он скрывал свое огрызание умелой актерской игрой, чтобы пока что выжить. Да и обманывание людей приносило ему в некоторой степени удовольствие. И тут важное уточнение. В силу ограниченности своих способностей он выбирал для своих хитрых манипуляций наивных, не самых образованных людей.
Приятно чувствовать себя свободным от обязанностей, от разных маленьких верёвочек, связывающих твоё существование среди людей… от всяких мелочишек, до того облепляющих твою жизнь, что она становится уже не удовольствием, а скучной ношей… тяжёлым лукошком обязанностей… вроде обязанности одеваться – прилично, говорить – прилично… и всё делать так, как принято, а не так, как тебе хочется. При встрече со знакомым нужно, как это принято, сказать ему – здравствуй! – а не – издохни! – как это иногда хочется сказать.
Он пользуется доверием простого народа и обманывает его для своей пользы, при этом отмечает настоящую доброту его только некоторых представителей и ставит в плюс перед "городскими". По-моему, это какое-то лицемерие. В общем, он прикрывает свои действия тем, что большинство людей на самом деле плохие, лишь желающие казаться хорошими. Ну, то есть это они лицемеры, а он, видите ли, не поддается их маскировке и таков, как есть. Он осуждает людей за то, что они хотя бы пытаются быть хорошими.
Да и вообще всё хорошее у большинства хороших людей – праздничное и деланное; держат они его не в себе, а при себе, напоказ, для форса друг перед другом… Встречал я людей и по самой натуре своей хороших… но редко они встречаются и почти только среди простых людей, вне стен города… Этих сразу чувствуешь – хорош! И видишь – родился хорошим… да!
Вывод, которой Промтов делает в свое оправдание: главное же - жить в мире с собой.. С какими последствиями - не важно. Видите ли, если он родился самовлюбленным лицимером, то соизвольте принимать его таким, какой он есть, и не жалуйтесь.
Мне никогда по-настоящему не понять таких, как Промтов, поскольку я искренне не умею врать, как бы не старалась. А Промтов признается, что он превосходный врун и даже гордится этим. Ложь во благо, ложь для утешения. В чем-то он и прав.. Подобную любовь ко лжи перед скучной правдой можно наблюдать у некоторых людей и в современных реалиях тоже. Причём, когда им пытаешься открыть глаза на правду, они злятся.
И, может быть, всякая ложь – хороша, или же, наоборот, всё хорошее – ложь. Едва ли на свете есть что-нибудь более стоящее внимания, чем разные людские выдумки: мечты, грёзы и прочее такое.
По сей причине и ложь нельзя называть вредной, поносить её всячески, предпочитать ей истину… ещё неизвестно ведь – что она такое, эта истина, <...>
Получается, есть люди, которые творят иллюзию, и есть те, кто в ней живёт. Что ж, если ложь, видите ли, может быть утешительной, надо либо знать в ней меру, либо, если уж на то пошло, ни в коем случае не попадаться. Потому что, как Промтов уже догадался, узнай люди обо всей лжи, что он им нагородил, живым ему уже не остаться. И он к этому готов.