Иза знала, что уехать из Скалистого города практически невозможно.

Это знал каждый взрослый житель этого края.

Во-первых, для выезда нужно было получить разрешение наместника. А во-вторых, за пределами города кругом царило полное беззаконие – все окрестные земли были наводнены степняками, требовавшими дань. В случае отказа они убивали и забирали всё. Беспорядочные набеги, которые они периодически устраивали, приносили только огонь и разрушения. Многие из тех, кто пытался бежать из Скалистого города, по дороге натыкались на разные отряды, под руководством разных каанов, и были вынуждены платить дань по нескольку раз, оставаясь буквально без единого рена в кармане. И если путнику каким-то чудом удавалось откупиться от всех кровопийц и при этом не расстаться с жизнью, то он оказывался посреди каменного моря из безжизненных скал и во власти духов гор. А им было всё равно – богат человек или нет, стар или молод. Горы никого не щадили.

Поход за пределы Скалистого города был смертельно опасным.

Помочь обойти все опасности мог только опытный следопыт, и Иза знала того, кто подходил на эту роль. Человеком он был странным и непростым, но девушке это тоже было известно.

Его дом стоял практически за городом, на утёсе, который напоминал змеиный язык. Каменистая земля здесь была раскрашена в серо-коричневые оттенки и была обсыпана огромными валунами, словно здесь когда-то казнили горных великанов. Рядом с домом проходила дорога, далеко внизу шумела река, а неподалёку вверх вздымался мощный горный хребет.

Здесь жил прирождённый охотник, аскет и затворник гор. Слухи о нём с разной степенью правды часто наполняли город, но охотник не обращал на них никакого внимания. Поселившись на дальней окраине, над горной рекой, он не любил показываться лишний раз на глаза. Его благосостояние держалось на трактире, который содержали его работницы, и позволяло ему закрывать глаза на упадок этого края.

Охотник был знатным любителем путешествовать, убивать диких зверей, а потом вывешивать доказательства своих убийств на всеобщее обозрение. Поэтому его трактир и примыкавшее к нему жилище было заполнено чучелами разных животных, военными символами разных стран, церемониальным оружием и шкурами убитых хищников. Здесь раньше висела даже шкура леопарда, которую недавно пришлось снять после требования самого наместника. Эта пятнистая кошка была гербовым животным Южной империи, и использовать её шкуры для одежд и украшений мог только узкий круг лиц, в который этот прожжённый охотник не входил.

Впрочем, и без леопардовой шкуры трофеев было невероятно много – были головы медведей, чаши из костей мёртвых носорогов, ожерелья из акульих зубов.

Даже жена охотника выглядела как трофей. На вид она походила на северянку, которую охотник, кажется, подобрал в одном из пограничных борделей. Её фигура напоминала горный рельеф – кроме своего выдающегося носа, напоминавшего большую картофелину, хозяйка также имела широкие бёдра и выдающуюся грудь. Она занималась уборкой, когда Иза постучалась в дверь. Пропустив гостью внутрь, женщина окликнула хозяина и вернулась к своим делам.

От этого жилища внучке писаря было не по себе, ей многое казалось странным, пугающим и манящим одновременно. Старый дом в скалах выглядел первобытным, от вида из окна захватывало дух, а лёгкое потрескивание дров в большом камине сливалось с гулким шумом горной реки, которая терялась среди старых скал.

Она ожидала хозяина дома в большом зале, внутренности которого были отделаны деревом, что было едва ли не роскошью по местным меркам – деревья здесь встречались редко и хорошая древесина стоила больших денег.

Хозяин появился перед ней не сразу. Впрочем, он всегда заставлял себя ждать. Когда в его дом приходил гость, он сначала перепирался с тем, кто приглашал его спуститься, потом перепирался сам с собой и только потом спускался в большой гостиный зал из своей комнаты на верхнем этаже.

Иза услышала его по характерному деревянному постукиванию о ступени. Охотник не слишком торопился. Не мог. Потому что жён на самом деле у него было целых три, а из двух ног всего одна.

Она обрывалась чуть ниже колена – вместо плоти и костей правая нога бывалого следопыта заканчивалась деревянным костылём. Тем не менее, он чувствовал себя весьма уверенно, хотя для верности ещё опирался на трость, выточенную из чёрного дерева. Цепко хватаясь руками за перила, он уверенно спустился по крутой лестнице. Вечно неухоженный, лохматый, небритый и насквозь седой.

Но как он охотился, когда был моложе и опытней… Он превращал обычное убийство дикого животного в кровавый спектакль и таинственный ритуал. Охотник разговаривал с камнями, пробовал на вкус звериный помёт, принюхивался к запахам ветра. В случае удачной охоты он всегда раздевался по пояс и обмазывал себя кровью убитого животного, чтобы станцевать вокруг мёртвого тела ритуальный танец.

Он путешествовал большую часть своей жизни. Получив от предков в подарок крепкое природное здоровье, даже сейчас в своих преклонных годах он часто встречал рассвет в горах. Пел самому себе старые песни, читал заклинания против зубной боли, сжигал в костре пучки обрядовых трав и деревянные фигурки. Со своей одной ногой он мог бродить хороводами по скалам в полной темноте, развешивая на ветках редких деревьев яркие ленты, призывая всех добрых духов на помощь, а всех злобных посылая к бесу.

Его горячий характер, замешанный на смеси кровей диких степняков и горячих южан, всегда давал о себе знать. Он никогда не стеснялся в выражениях.

– Чего тебе, внучка писаря?! – услышать от этого грубияна приветствие было всё равно что увидеть живого покойника.

– Я… – Иза вдруг почувствовала приступ страха и смущения, – я пришла за помощью…

– На кого охотиться нужно в этот раз? – под перестук своего костыля охотник перешёл сразу к делу.

– Не нужно… – ответила Иза.

Хозяин дома спустился с лестницы, бодро преодолел несколько шагов до своего массивного деревянного стула с высокими подлокотниками и медленно опустился на него. Он сел в своей привычной позе – здоровую ногу согнул в колене, а ту что заканчивалась костылём вместо ступни – протянул вперёд.

Девушка сначала обвела взглядом зал, убедившись, что в нём, кроме них и одной из жён охотника, занимавшейся уборкой, нет никого, посмотрела на хозяина дома и спросила:

– Вы знаете дорогу на северо-запад? Через Грозовой перевал?

Глаза старого зверолова вспыхнули и тут же погасли.

– Не знаю, – отрезал он, – и никто не знает.

– Проведите меня! – гостья никак не отреагировала на его ответ и выпалила на одном дыхании, – потому что я навсегда ухожу из Скалистого города!

Охотник удивлённо приподнял свои седые брови, рассечённые когтями хищников. Разговор для него получался интереснее, чем он предполагал.

– Это чего? Шутка такая?

Иза помотала головой.

– Ты рехнулась, внучка писаря?! – прорычал следопыт, – бежать из города без разрешения наместника, в горы, где разбойников тьма, да ещё через Грозовой перевал?! Провести тебя? Я что, похож на умалишённого?!

– Не бесплатно…

– И чего ж ты дашь мне за проход, чего я не смогу добыть сам? – с усмешкой спросил зверолов.

– Я заплачу. Сто медных ренов.

Охотник расхохотался своим низким и хриплым смехом. Иза покраснела.

– И что же я здесь куплю на твои деньги? Какую бесполезную рухлядь истории?

– Сто пятьдесят, – с надеждой добавила гостья.

Он закатил глаза.

– Бесполезно, не торгуйся, у тебя денег не хватит! – зверолов строго остановил её и почесал свою густую бороду, состоящую сплошь из седых волос, словно прикидывая что-то у себя в голове.

– Вот если бы ты помогла добыть мне кое-что – тогда и разговор другой.

– Вы же сказали, что не знаете проход… – осторожно произнесла девушка.

– Горную рысь. Или марала… – теперь на её замечание никак не реагировал охотник.

Он почесал лоб, мысленно припоминая, от каких ещё охотничьих трофеев он бы не отказался, и сделал короткую паузу, какую всегда делают перед чем-то важным.

– Или козерога, – наконец, добавил он.

– Козероги здесь больше не живут, – обиженно ответила гостья и опустила голову, – вы-то это точно знаете.

– Тогда не интересно, – охотник оскалил свой наполовину беззубый рот, – шутка ли это… Столько лет здесь живу, столько всего добыл, а клятого козерожьего трофея так и нету…

Закончив свою короткую жалобу, он внимательно взглянул на гостью, и чувствуя ход её мыслей, спросил:

– Зачем ты пришла ко мне?

– Думала, вы сможете помочь…

– Просто так? Рисковать жизнью и пойти в горы нехоженой тропой в обход, мимо глаз дозорных и мимо стрел разбойников?! – вскипел охотник, – я никогда не считал тебя дурой, ты же торговала рукописями и всякой рухлядью на рынке! Ты ведь никогда не продавала товар тому, кто не может его оплатить! Так зачем ты пришла ко мне, просить меня рискнуть всем, если тебе и предложить мне взамен нечего?!

Иза вдруг отчётливо почувствовала, как внутри неё что-то начинает закипать, а от стыда и испуга, который она чувствовала в начале разговора, не осталось и следа.

– Я пришла к вам, потому что вы лучший охотник во всех окрестностях! Потому что вы знаете эти горы, как никто другой! Потому что вы можете ставить капканы, как никто другой, стрелять из лука, как никто другой, и понимать следы, как никто другой! И при этом у вас все волосы седые, ещё больше, чем у моего деда, а вместо одной ноги – костыль! – Изе страшно захотелось выругаться, но она сдержалась и возбуждённо взмахнула руками, – вы как охотитесь вообще? Как вы взбираетесь по горам?! Как вы не падаете?!

Удивление девушки было искренним. Её выкрики заставили отвлечься от уборки одну из жён охотника, ту, что была с картофельным носом. Она быстро взглянула в его сторону и тут же поспешила в дальний угол зала.

На лице старого зверолова на мгновение проступило подобие улыбки и тут же исчезло – все прозвучавшие вопросы следопыт встретил с каменным выражением лица. Он откинулся на спинку своего стула и шумно засопел, широко раздвигая ноздри.

Выдержав короткую паузу, он возбуждённо заговорил, небрежно сглатывая набегавшую слюну:

– Я немного расскажу тебе про козерога, дерзкая ты баба, – слова охотника звучали строго и складно, – охота за таким зверем – это не самое безопасное занятие. Кожа у них крепкая, а шерсть плотная – не каждым выстрелом возьмёшь. Иной раз может вообще дать сдачи, а иной – пара могучих прыжков и всё – этот клятый козёл вне досягаемости. И как прыгает… и так ловко и так далеко, словно в его копытах есть какая-то магия. И они не так просто зовутся скалистыми – эти дикие козлы в горах чувствуют себя увереннее, чем люди на равнине, клянусь всеми духами. Козероги – это настоящие покорители гор. И при этом у них нет ни когтей, ни крюков, ни пальцев. Ни у одного горного козла никогда не было ни одной клятой верёвки, ни одной кирки. Но они забирались на самые высокие горы, туда где их бес достанешь, они покоряли этот слоёный скалистый пирог легко и уверенно, даже не подозревая, что они не могут этого сделать. Они просто лезли туда со своими копытами, и всё. Они не знали, что для них это невозможно, и достигали вершины гор.

Старый охотник ненадолго умолк. Он шумно сопел, а его лицо покраснело от напряжения.

– Когда я потерял ногу, мне тоже твердили, что я скоро сдохну с голоду. Глумились. Потешались. А я теперь… как ты сказала – лучший охотник во всех окрестностях? Я просто охотился с одной ногой, на своём костыле, – с этими словами он приподнял ногу и ударил своей деревянной пяткой в пол, – просто делал то, что должно, не зная, что это невозможно. Так и научился охотиться в горах… как никто другой.

В его голосе звучало превосходство. Он смотрел на свою незваную гостью с насмешкой и так же насмешливо спрашивал:

– Думаешь, там тебя ждут, беглянка? Думаешь, там будет накрыт для тебя стол и будет гореть сотня свечей?

– Нет. Но там будет лучше, чем здесь.

– Какого беса ты это взяла? Где ты была, кроме Скалистого города?

– Была в ущелье к Югу отсюда… – Иза замялась.

– Это меньше дня пути!

– Дальше от дома я никуда не уходила…

Охотник вытаращил на неё свои глаза и грубо расхохотался.

– С чего ты вязала, глупая, что там будет лучше, чем здесь?!

– Там зелёные холмы! Много травы, пастбища. Небо другое. Я хочу его увидеть! Всегда-всегда хотела!

– Из-за неба уезжаешь?!

Иза опустила голову и тяжёлым голосом ответила:

– Я уезжаю, потому что это место умирает… здесь только пыль и одни грабители, которые дерутся с другими. Потому что чувствую, что здесь нет будущего. Может быть, где-то оно есть. Мне плохо, я здесь боюсь. Поэтому ухожу… – последние слова девушка произнесла почти шёпотом.

Зверолов состроил на лице гримасу и упёр подбородок в подставленные кулаки.

– Думаешь, ты первая поняла, что это место умирает и что отсюда нужно бежать? – ехидно спросил он.

Иза подняла голову и её глаза, полные удивления, встретились с его глазами, заполненными безразличием.

– Тогда почему отсюда не бежите вы? Степняки, говорят, нападение готовят. Возьмут город, разграбят…

– Здесь мой дом. Здесь мои трофеи, – с этими словами следопыт подмигнул одной из своих жён.

Женщина, прибиравшаяся в зале, в ответ улыбнулась, но тут же смущённо потупила взгляд.

– Как бы далеко я не уходил, я всегда сюда возвращаюсь.

– Глупости… – пробормотала Иза, – можно уйти куда угодно.

– Нет, куда угодно нельзя, – старый охотник ответил насмешливо, – знаешь, я даже не стану спрашивать, зачем ты хочешь уйти. Ты всё равно не расскажешь мне всей правды…

– Я же сказала! Хочу уйти, потому что мне кажется, будто здесь и не дом мой вовсе, – Иза отчётливо почувствовала злость из-за того, что этот одноногий полудикий зверолов усмехается и оспаривает каждое её слово, – вы чувствуете, что здесь ваш дом, а я нет!

– Да, почему ты уходишь, мне, по правде говоря, плевать, – охотник добавил с усмешкой, – я скажу тебе другое.

Он наклонился вперёд и вцепился своими толстыми пальцами в подлокотники, царапая грязными ногтями тёмное дерево.

– Посмотри, здесь ты выросла. Там внизу, в старом городе, твой дом, – он ткнул пальцем в сторону окна, безошибочно угадывая верное направление, – вон там рынок, где ты продавала старые рукописи за гроши. А сразу за ним – дорожка, по которой ты часто сбегала в горы, когда тебя утомляли нотации твоего деда. Думаю, ты здесь все окрестности обошла. Но как бы далеко ты не уходила, Иза, ты всегда возвращалась. Всегда. Так же, как и я. Как бы дурно здесь не было, ты снова и снова была здесь, в этом городе среди скал. Ты кроме него в своей жизни ничего и не видела больше. Хочешь ты этого или нет, но ты привязана к этому месту тугой петлёй. И она никогда тебя не отпустит.

Иза опрокинула голову вниз и тут же отчётливо почувствовала пульсирующую боль в висках. Её очаг расползался, спускался за уши, опутывал шею и затылок своей мерзкой паутиной.

– Мне без вас не пройти… – жалобно прошептала девушка, – я, конечно, ориентируюсь в окрестностях, но если далеко в горы… я не пройду.

Охотник ничего не ответил. Только оттолкнулся руками от подлокотников своего стула и проскрёб своим костылём по полу.

– Если вы не согласитесь помочь, я пойду сама! – бросила ему вслед Иза, отчаянно понимая, что сейчас никак не сможет убедить этого упрямца.

– Куда ты пойдёшь? – насмешливо спросил следопыт, – не зная дороги?

– Если погибну – это будет на вашей совести!

Охотник замер и несколько мгновений смотрел на девушку неморгающим взглядом, а потом громко расхохотался, брызгая слюной.

– Ха, вот насмешила… – он коротко рассмеялся ещё раз и тут же добавил серьёзно, – если погибнешь – всем будет плевать, а мне особенно.

И застучал костылём, направляясь к лестнице, по которой спустился в зал. Схватившись за перила из чёрного дерева, он обернулся и словно на прощание произнёс:

– Ты правильно назвала меня лучшим охотником в окрестностях. Лучший охотник не работает за просто так. Убеди меня. Дай мне то, чего я сам не смогу взять. И тогда, быть может, я захочу тебе помочь.

Зверолов почесал свою неряшливую седую бороду и пожал плечами:

– А пока проваливай.

* * * * * * *

– Деда, слышал, что говорят? – Иза, возвращаясь домой, слушала разговоры горожан и сейчас делилась впечатлениями.

А кроме того, ей хотелось начать этот разговор с отвлечённых вещей.

– Чего говорят? – дед даже не отвлёкся от своей книги.

– Что большой клад в городе закопан. Тот, что ещё не нашли. С золотом со ста верблюдов.

– А с чего ты взяла, что это правда? – лукаво спросил старый писарь, сделав маленький глоток чая, смачивая пересохшее горло.

– Здесь столько всего есть и столько всего было… Не может быть, чтобы это было неправдой! Ведь если люди говорят, значит что-то тут есть!

– Есть кое-что, – неопределённо согласился летописец, – есть потаённые дворцы. Есть каменные двери, однажды запертые и до сих пор никем не открытые…

Глотнув чая, он хитро улыбнулся и многозначительно добавил:

– Но некоторые двери лучше оставлять закрытыми.

Иза застыла на одном месте и опустила голову вниз. Дед повернулся к ней и обеспокоенно спросил:

– Что такое?

– Если даже местные только и думают, как бы разграбить то, что ещё не разграблено, как же тогда вообще… – она тяжело вздохнула, взглянула на старого писаря и отчётливо произнесла, – прости деда… это проклятый край. И я отсюда уйду.

– Да что ты говоришь такое?! – дед возмутился и пригрозил внучке своим измазанным в чернилах пальцем, – что ты заладила: проклятый, проклятый! Мы живём в древнем городе с великой историей! Здесь стоят великие здания прошлого, дворцы древности!

Иза закатила глаза.

– Статуи! Посмотри, какие статуи!

– Видела тысячу раз, – отмахнулась девушка, – надоели! Статуи нельзя съесть на обед. А вот с пастбищами беда. Слышал? Может быть, голод будет.

– Всё меняется… – он словно не слышал доводов внучки, – ничто не вечно. И благополучие однажды вернётся в эти края.

– Посмотри, все умные люди из города бегут.

– Далеко они убегут! Их первый же патруль остановит. Или на кочевников нарвутся. А если нет, то Сумрачные горы успокоят их!

– Деда… – она решилась предложить ему, зная, что это безнадёжная затея, – давай уйдём вместе…

– Никуда не пойду! Здесь мой дом! Тут моя история! Я знаю здешние секреты, я книгу об этом месте пишу, в конце концов! Здесь моя жизнь, моя работа! – отчаянно закричал старик, – даже и не говори мне такое!

– Деда… – она зажмурила глаза, словно страшилась сказать правду, – я всегда ненавидела твои рукописи. Всегда-всегда! Продавала их за гроши торговцам и скупщикам древностей и не понимала, зачем я это делаю!

– Да что такое с тобой! – он попытался грозно ударить кулаком по столу, но попал в чернильницу и отчаянно заругался.

Под потоки его причитаний и ругательств Иза собралась очень быстро – сбросила в заплечный мешок вяленое мясо и хлеб, сложила старое одеяло свёртком и повязала его на бок.

– Как ты пойдёшь?! Внучка! Кто ж тебя защитит? Кто за тебя заступится, случись чего?

– Я не одна иду! Со мной местный охотник! – соврала девушка.

– Бес меня раздери… – оторопело прошептал писарь, – этот старый проходимец?! Не позволю!

– Да он на своей одной ноге ходит резвее, чем ты на своих двоих, деда! – она уже шагнула к выходу.

– Глупая! Молодая! – он кричал так, словно эти слова были ругательствами, – вот увидишь! В городе всё будет складно получаться, и ты захочешь сюда вернуться! Или уже не захочешь, потому как горы погубят тебя!

Но Иза уже уходила по узкому переулку прочь, утирая слёзы, а её дед всё так же кричал ей вслед, привлекая внимание редких прохожих. Он столько лет корпел над древними текстами, переписывая уроки истории, а сейчас у старого хрыча не хватило мудрости не пытаться остановить свою единственную внучку.

* * * * * * *

– Мне опасно, – покачал головой молодой парень.

Было заметно, что чужой язык даётся ему с трудом.

– Из-за тебя я покажу слабость и могу прогневать духов.

– Но мне нужно пройти, – Иза старалась говорить вежливо.

– Нельзя тебе. А мне нельзя тебя пускать… – он сделал короткую паузу и добавил, – но с тобой удача, горожанка…

Здесь Иза улыбнулась, но промолчала. Слова молодого парня отчего-то веселили её.