Глава 8. Яд

В лесах Кро́бо острова Сици́л шторм был практически не ощутим. Могущественные алые кроны деревьев шырис щитами противостояли сильному ветру, скреплённому дождём, и не пропускали его в свои заповедные земли. Под ними многочисленным семейством обитали лиловые полнощёкие обезьяны туру, что лакомились склизкими червями, вылезающими из земли от перенасыщения её влагой. Именно по бордовым стволам деревьев шырис небесная вода и стекала потоками к корявым, вздыбленным корням, где и трапезничали полнощёкие туру. Эти обезьяны ели практически всё, кроме красных плодов деревьев Эку, что находились в центральной части острова, ближе к поселению зирданцев, увенчанному глубокими пещерами. А своим домом туру считали, несомненно, лес Кробо, что в обилии зелёных трав выглядел поистине чудесно и волшебно.

Помимо лиловых обезьян, в лесу обитало большое множество невеликих птичек как разных окрасок, так и разных семейств. Они так же лакомились червями в этот час, как и лиловые туру, устроив в лесу, в пересвистах, стозвучный гомон, заполняющий собой всю осязаемую ширь этих просторов. Именно в этом лесу любили уединяться ненасытные любовники острова Сицил. А в этот час именно здесь неспешно прогуливались, утопая в заговорщической беседе, Пестов сын Билту и отступница Савистин.

Она была облачена в чёрную мантию с капюшоном до пят, а он, как всегда, обошёлся без одежды, стесняющей движения.

Вокруг них, кроме животного мира, не было никого, да и гомон стоял такой, что вряд ли кто-нибудь мог их подслушать.

Савистин, неся перед собой зажжённый огнём светильник, напоминающий стеклянный куб, шла первой, а Билту, возвышающийся великаном над ней, позади. Их вела протоптанная тропа, уходящая в глубь леса, туда, где находился паучий ареал, туда, где даже гомон пернатых затихал.

– Я получила послание с Салкса о местонахождении девушки, – произнесла Савистин. – Она в камере для особо опасных заключённых, под крышей Гастэрота, в той самой, где ты нашёл меня. Помнишь?

Билту, положив свою большую руку на её плечико, словно предлагая ей остановиться, незатейливо агакнул. Но Савистин было недостаточно такого краткого ответа. Она, сняв капюшон, повернулась к нему и, задрав голову, переспросила:

– Это очень важно. Ты помнишь?

Нервная дрожь проскользнула по её мраморному лицу, округлив глаза с особой, зловещей выразительностью.

– Конечно, я помню, – ответил Билту. – Я сам вызволил тебя оттуда.

Они стояли тёмными фигурами в лесу, подсвеченные лишь тусклым ночным светильником, и, казалось, были готовы насладиться друг другом, если бы свет не падал на их лица, озирающиеся по сторонам, и не говорил совсем об обратном.

– Этому доносчику с Салкса можно доверять? – осведомился Билту.

На что Савистин, облизнув обветренные губы, ответила:

– Как мне. Ей можно доверять, как мне. Иначе она не стала бы рисковать, посылая ко мне в шторм почтового амиса.

– Там больше нет твоей власти, – подметил Билту, – и всё, что предпринимается на Салксе, может оказаться западнёй для тебя.

Савистин, фыркнув, отвернулась от зирданца, повысив голос:

– Не говори больше мне об этом! Я и без того знаю, что потеряла всё! Но мой доносчик не подведёт меня! Жизнью клянусь!

На её шее подёргивалась от нервных переживаний кожа, а Билту был, как удав, спокоен.

– Ну и как же нам подобраться к Гастэроту, когда они, изучив допущенную ошибку, усилили стражу каменной тюрьмы?

– Очень просто, – ответила Савистин, вновь повернувшись к уравновешенному самоконтролем любовнику. – В этом нам поможет обрушившийся на Са́лкс шторм. Только в эти дни, когда погода будет бушевать, Гастэрот останется без должного присмотра. Так было всегда, так и будет сейчас. А значит, именно в эти дни мы навестим мою дорогую Вессанэсс и заберём то, что причитается мне по праву крови.

Билту рассмеялся, встав перед своей избранницей на колено.

– Ни один корабль не подплывёт в шторм и на один архин к острову. Крушение, вот что ждёт нас.

Савистин помотала головой, давая понять, что корабль и не входил в её план.

– Я не глупая, Билту, я и об этом подумала. Видишь ли, в этот сезон Салкс примечателен тем, что является местом гнездования океанских паттап. Эти гигантские черепахи мигрируют с незнакомых нам мест стаями, и путь их миграции протекает в трёх архинах от Сицила. Им шторм никогда не был помехой, а песчаные пляжи южного Салкса всегда приманивали их. Именно на их панцирных спинах мы доберёмся до Салкса, именно на их спинах мы и покинем Салкс. Надеюсь, ты умеешь задерживать дыхание?

Билту рассмеялся ещё громче, оскорбив этим свою возлюбленную, что смотрела на него ненавидящими глазами.

– Туда мы, может, и доберёмся, – закатился он, – а обратно что, будем ждать, когда они закончат на Салксе свои черепашьи дела?

– Не глупи, зирданец, – прошипела Савистин. – Для того, чтобы паттапам отложить яйца в песок, достаточно тридцати минут. А после они уплывают тем же маршрутом в океан. И весь этот нескончаемый черепаший поток от острова к острову будет длиться до ночи Рэхо, ночи подношения.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросил Билту.

– Жизнь королевских особ и их наследников бывает довольно скучной, мой дорогой Билту, и мы часто занимаем себя наблюдением за животным миром. Именно так я приметила и тебя когда-то, в тот день, когда вы попытались ограбить наш остров.

Билту, почесав бровь, призадумался обо всём, что сказала ему Савистин. Он не знал о миграции черепах совсем ничего, так как его народ, снабдив берега Сицила ловушками, был словно отгорожен от всего. Черепахи никогда и не предпринимали попыток отложить яйца на Сициле. Но всё же у него назрела парочка вопросов, касающихся безопасности их плана.

– И что же, этих черепах не едят подводные твари? – спросил он, взглянув на Савистин недоумённо.

– Вот именно, – ответила она. – Не едят. Их панцирь не проломить даже самыми мощными и острыми зубами. Они их вообще не трогают. Лишь проплывают мимо и тут же уплывают прочь.

– Всё же интересуются, – подметил Билту.

– Я выбрала тебя, зирданец, потому что ты не трус. И если твоя женщина не боится отправиться в путь, так будь же и ты смел.

Сависти́н, положив ладони на щеки Билту, поцеловала его в нос.

– Пожалуйста, помоги мне. И мы завоюем этот мир.

Билту, шмыгнув носом, обнял её за талию, немного опасаясь мыслей, возникающих в голове его возлюбленной Савистин.

– Даже если я соглашусь на это рискованное дело, ты останешься здесь. Ведь ты всё, что у меня есть.

Она поймала в его крупных глазах своё отражение и поняла, насколько глубоко засела в его большом сердце.

– Не выйдет, любимый, – прошептала едва слышно Савистин. – Тотемы не пропустят тебя, – она отвела смиренный взгляд в сторону. – В прошлый раз нам помогла Калин, заговорив их, в этот раз я усмирю их пыл. А значит, мы вместе, вместе и до конца.

Билту, насупившись, вздохнул полной грудью.

– Как же нам добраться до пути миграции черепах, не вызвав подозрение у моих собратьев? Да к тому же где мы будем прятать пленницу? – обеспокоился он.

– Уж точно не на Сициле, – ответила Савистин. – Мне нужно будет попасть на Сэйланж, – она, вздёрнув подбородок, встала перед Билту, как владычица одиннадцати земель. – У меня там свой человек. И в этом нам поможет твоя пылающая страстью Альфента.

Билту, чуть отстранившись от своей избранницы, поперхнулся от услышанного, а Савистин всё продолжала говорить:

– Она ловко управляется с мужчинами, теми, что из числа её команды тугодумов.

– Порвулами, – добавил к её рассуждениям зирданец.

– А, вот как вы их называете, – улыбнулась она. – Неважно, главное, чтобы сабитка^[55] согласилась услужить нам. И на своём китобое подвезти до черепашьего потока, а после подобрать, когда мы покинем Салкс.

– Альфента ничего не будет делать за просто так, – сказал Билту, титаном привстав с мощных колен.

– Так возлежи с ней на ложе, – будто между прочим, обронила Савистин. – Она же этого хочет. Пусть побудет в твоей власти.

Билту удивился её предложению вступить в связь с другой женщиной, но промолчал. Он знал, что статус Альфенты, статус воина, капитана корабля и сильного лидера, гарантирует им анонимность. Что ни один из членов её команды даже и рта не посмеет открыть, чтобы выдать их. А ещё он знал, что покидать остров Сицил надолго ему нельзя, потому что зирд Пест, его отец, не простит ему этого. Должность надсмотрщика по добыче семян Эку связывала его по рукам и ногам, и он не мог с этим ничего поделать. Но Савистин решила и этот вопрос.

– Ты, конечно же, понимаешь, Билту, что на Сэйланж с пленницей должна отправиться я одна. Тебе же нужно остаться на Сициле. Ведь наши планы не ограничиваются похищением короны. Ты должен найти путь до Пестирия, найти зирда и наконец занять его трон.

– Я знаю, малютка, – ответил он, словно обиженное на что-то дитя.

– Не называй меня так, – попросила Савистин. – Мои идеи приведут нас к всемирному господству, к тому, что мы заслуживаем, – она улыбнулась. – Я посажу тебя на трон рядом с собой. Только найди этот чёртов Пестирий.

– Я близок к этому, – выдавил Билту, сорвав зелёную маковку с цветущего рядом растения.

– И да, ещё я считаю, что наша вылазка должна произойти завтра ночью. А это значит, что посетить Альфенту ты должен уже сегодня. И, пожалуйста, не думай, что я не люблю тебя. Я очень люблю тебя, просто мы порой должны идти на незначительные жертвы, – она погладила его мускулистую ногу. – А теперь продолжим наш путь.

Сказав последнее слово, Савистин, отвернувшись от Билту, отправилась дальше, выставив перед собой мерцающий светильник. Билту, конечно же, последовал за ней.

В глубине леса Кробо деревья шырис были оплетены довольно плотной паутиной, что наводило на прежде властную Савистин неподдельный ужас. Именно здесь обитали ядовитые арахниды, которые так привлекли её внимание. Их яд был конечной её целью, но в извлечении яда из челюстей прыгучих монстров она полностью полагалась на Билту. Билту же не понимал, для чего ей был более необходим этот паучий яд, нежели другая отрава растительного происхождения, чья добыча была более безопасной. Хотя Савистин как-то говорила ему, что яд растительного происхождения не впечатлил её. Неужели, думалось Билту, эти маленькие ручки держали в своих пальчиках что-то настолько пагубное, как яд. Да, Савистин таила в себе много тайн, которые не спешила открывать простодушному Билту.

Заколоть арахнида размером с пять лиловых обезьян зирданцу не составило труда. Он воткнул в него кинжал и провернул рукоять пару раз. И уже через минуту, когда паук перестал дёргать лапами и осел на своём брюхе, возбуждённая Савистин, подставив флакончик к его челюсти, следила за тем, как капля паучьего яда тягуче капает на стеклянное прозрачное донце. Мерцание от светильника привлекало арахнидов, но они не осмеливались нападать на непрошеных гостей. Они, затаившись в отдалении, в тени травы, всматривались в фигуры своих палачей.

Ну а после, когда флакончик был полон, возлюбленные покинули паучий ареал, покинули лес Кробо, оставив весь его птичий гомон лиловым обезьянам.

* * *

Коснувшись тонкими пальцами решётчатого оконца тюремной камеры, Сэл вздрогнула и прослезилась. Позади неё была тьма, место, откуда она пришла, больше не хранило её тепло, а впереди, за оконцем, тёмными тучами надвигалось грохочущее ненастье. Силы давно покинули её тело, и ей казалось, что вот-вот наступит предрекаемый Вессанэсс финал. Финал, которого она никак не заслуживала.