Маршал переключил на «приём» и услышал чей-то приглушённый голос:

– Кто это, Вольфганг?

– Какой-то сообщник, – ответил другой приглушённый голос. – Говорит, что он наш маршал Гробуч.

– Вот врать. Это тот самолёт?

– Скорей всего. Вроде случайно по нам выстрелил. Идиот. Скажи наверху, чтобы сбили его. Будет знать, как по прожекторам палить.

– Понял. Это же надо придумать про маршала…

– Это ещё что. На прошлой неделе был король и генерал Катер. Оказались шестёрки у Хавбургского Донка.

– Да я точно маршал, – не выдержал Гробуч.

– Это ты скажешь тюремному психиатру, – донеслось от рации. – Сбивайте его, ребята!

– Ну, нет, – маршал дёрнул штурвал вниз, и самолёт нырнул. Пули просвистели сверху. Самолёт покачнуло. Прошла ещё одна очередь. Пули попали в стекло и кое-какие в хвост. – Не стреляйте.

– Успокойтесь. Не вертитесь. В вас неудобно целиться! Солнце ещё не до конца встало, так что трудно на габаритные огни наводиться…

– Маршал я, – чуть не зарыдал Гейнц Рудольф фон Гробуч.

– Уже поздно. Они достали крупнокалиберный пулемёт. На земле будет ясно, кто маршал, а кто просто так прогуляться полетел.

– Помогите.

Вдали загромыхало – стрелял крупнокалиберный пулемёт. Несколько пуль попало в хвост и буквально раскрошили его. Борт mHRfG-1 начал падать.

– Что случилось? – спросил диспетчер.

– Всё, – ответил маршал. – Мы падаем!

– Попробуйте опуститься насколько можно низко.

– У меня хвост прошило… насмерть… и я потерял управление.

– Тогда давайте вниз и выключите двигатель.

– Понятно.

Маршал нашёл ключ и повернул его. Двигатель затих. Маршал попытался выправить самолёт, после чего стал ждать конца. Самолёт медленно сел на бреющем, его затрясло. Гробуч попытался прижать самолёт к земле, чтобы погасить скорость, но костыль на чём-то споткнулся и самолёт подскочил. Он криво шёл на одном шасси. Маршал надавил на педаль тормоза, со всех сторон заскрежетало. В кабине загулял ветер. Гробуч посмотрел назад и увидел, что хвоста уже нет, он остался где-то позади. Самолёт остановился. Маршал тяжело вздохнул.

Тут он услышал лай собак и говор. Маршал осмотрелся, достал удостоверение и приготовился к прибытию, чтобы сразу было видно кто здесь кто и зачем. Охранники себя ждать не заставили. Они появились с фонариками и собаками. Их было трое (охранников) и у каждого по хазлянской овчарке. Маршал вышел из самолёта, снял очки.

– Это ты упал? – спросил один из охранников и направил на маршала фонарик.

– Почему это «ты»? Я – маршал Гейнц Рудольф фон Гробуч! – маршал протянул удостоверение. Один охранник подошёл, взял удостоверение. Посмотрел сначала на маршала, затем на фотографию.

– Почему это вы не в мундире? – спросил он маршала.

– Перемещаюсь инкогнито.

– Так-с, – охранник передал удостоверение другому охраннику.

– Где удостоверение делали? – спросил тот.

– Я его получил в УВД! – ответил маршал.

– У этого, – он указал на маршала, – волосы приглажены. А тут, – он указал на фотографию, – взъерошены. Неувязочка. Все знают, что маршал последний раз стригся в раннем детстве, – он понюхал удостоверение. – Хорошо научились подделывать, не отличишь. Будто сами в УВД и печатали.

– Это моё удостоверение. Личное, с моей же подписью.

– Вы нас за дураков держите? Кто в три часа ночи будет будить маршала и спрашивать автограф? Мы же тоже не дураки. Знаем, на что вы рассчитываете! – сказал первый охранник. – Мы связались с УВД, нам сказали, что маршал Гейнц Рудольф фон Гробуч сейчас дома. У него грипп.

– Но это я! – не выдержал маршал. От крика в кабине проснулся Аусфалл. Нашёл время проснутся! Пули и посадка его не разбудили, а вот крик маршала разбудил. Ещё одна загадка вина Ильзе Гробуч.

– А чего так голова болит? – донеслось из кабины.

– Кто это? – спросил третий охранник.

– Мой адъютант.

– Как его зовут?

– Аусфалл.

– Ага. Аусфалл, идите сюда.

Из кабины вылез адьютант. Вид у него насколько ужасен, что даже собаки поморщились.

– Чего звали? – спросил он.

– Аусфалл, это кто? – охранник указал на маршала.

– Маршал армии Полосатого Рейха, главнокомандующий Гейнц Рудольф фон Гробуч.

– А ваши документы можно?

– Пожалуйста, – Аусфалл залез в нагрудной карман и достал оттуда своё удостоверение. Первый охранник принял его и начал смотреть.

– Грегор Аусфалл?

– Да.

– Родились двадцать третьего апреля шестьсот пятьдесят седьмого года?

– Да.

– Не женаты?

– Да.

– Из родственников только мать?

– Да.

– Мария Рудольф Аусфалл?

– Да.

– Собаку зовут Гектор?

– Да.

– Любите носить галифе?

– Да.

– Из еды предпочитаете спагетти под сырным соусом?

– Да. А почему вы это спрашиваете? Разве там такое написано? Я не просил. Я знаю, могут группу крови и содержание сахара, а вот такое!

– Там такого нет. Зато в архиве есть. Аусфалл, а я думал, ты меня узнал.

– Не понял?

– Поймёшь. «Грегор золотая чешка», – адъютант смутился. – Ты же единственный, кто сам бежал из Кримминалитята! А потом занимался побегами других! Так?!

– Да.

– Как же ты в адъютанты-то попал? Не попал ты туда! А связался с той же компанией. Давненько ты не всплывал. Мне всё ясно, ты – очередной спасающий!

– Как? Я двенадцать лет пахал как проклятый!

– В карцере объяснят, кто, сколько лет пахал. И как тоже. Фердинанд, – обратился он к третьему охраннику. – Остаешься за сторожа. Кто побежит – стреляй по ногам. Можешь и выше. Но я тебе такого приказа не давал. (Третий засмеялся шутке начальника.) Оставить смешки! – первый засунул удостоверения адъютанта и маршала в нагрудной карман.

– Понял, – ответил третий охранник и подошёл к самолёту.

– Пошли, – ответил первый охранник и все шестеро (если считать с собаками) пошли в сторону тюрьмы.

Шли недолго и молча. Всё же маршал попал на полосу пропашки. Он даже успел заметить части разлетевшегося при посадке своего самолёта. Они подошли к какой-то дороге с твёрдым покрытием и направились в сторону огней. Тюремный комплекс Кримминалитят был построен каким-то чокнутым на междувековье архитектором. Ещё издалека можно было заметить башни и зубчатые стены, на которых стояли прожектора. Комплекс окружал ров с водой. Подобно Бигбриджской Башне, во дворе которой жили вороны, во рве плавали пираньи, которых на зиму пересаживали в специальный аквариум. Пираньи эти питались, как и вороны, заключёнными. И рыбки сыты, и мёртвых людей есть куда деть.

Дорога заканчивалась у рва. Напротив размещался подъемный мост, а справа на столбике стоял ящичек, напоминавший почтовый ящик из Западной Федерации. Первый охранник подошёл к ящичку, запустил в него руку и сразу же отошёл. Что-то заскрипело, и мост начал опускаться. За мостом оказалась ещё и решетка.

– Вильгельм! – крикнул первый, – мы пришли. Решётку-то открой.

Что-то снова заскрипело и решетка начала подниматься. Охранники провели маршала и адъютанта по мосту. Решетка окончательно поднялась, и из проёма вышел ещё один охранник, по звёздочкам видно что капитан. Он курил сигарету.

– Кто это? – спросил он.

– Какой-то освобожденец, – ответил первый охранник.

– Ага. И за кого выдаёт себя?

– Этот, – первый указал на маршала, – за маршала Гробуча. У них на самолёте даже знак личного самолёта маршала стоял.

– А что за самолёт?

– L-34. С пулемётами тридцать четвёртого калибра. Из него он по нам и стрелял.

– Я нечаянно, – виновато сказал маршал.

– Разберёмся. А этот? – капитан указал на Аусфалла.

– Этот, – ответил первый охранник и плюнул в ров. Вокруг того места, куда упал плевок, вода забурлила. – Этот вообще номер. Выдаёт себя за адъютанта маршала. А на самом деле это Грегор Аусфалл! Он же «Грегор золотая чешка», если помните такого. Специалист по побегам.

– Что ж, помню такого. Это вы «Кровавого Адика» вызволили из наших стен?

– Был такой факт из моей биографии, – виновато ответил адъютант, стараясь не встречаться с маршалом взглядами. У того же глаза стали как у филина, разве что в темноте не видели. – Но я исправился. После выхода из этой тюрьмы, – адъютант указал на башню, – я начал другую жизнь. За двенадцать лет я стал адъютантом маршала Гробуча, – Аусфалл указал на маршала.

– Ага. Волка всегда тянет на старое место.

– Преступника всегда тянет на место преступления.

– Помнишь? Да! Значит так: в камеру их обоих, к мазурикам.

– Да вы что? – возмутился маршал.

– А что? – капитан докурил и выбросил сигарету в ров. Ещё в воздухе её поймало несколько пираний. – Вы стреляли по нам, вас опознали. Чего вы тогда хотите? Люкс с бассейном? Хватит с ними, рассвет скоро будет. Давайте их к мазурикам, и хватит с них.

Капитан ушёл в тюрьму, за ними повели маршала и адъютанта. Что-то заскрипело, решётка опустилась, мост поднялся.

Маршала и адъютанта отвели в камеру на шесть нар, на троих спали заключенные. Ещё один дремал под мойкой. Маршалу и адъютанту дали по матрацу, одеялу и заперли в камере. От скрипа двери один из мазуриков проснулся.

– Новых фраеров привели, – сказал он и указал на Гробуча и Аусфалла, всё ещё стоявших у двери. От чего проснулись остальные трое. Он слез со своей верхней нары и подошёл к маршалу и адъютанту. – У тебя, бородатый, как кликуха? – он схватил маршала за бороду.

– Я маршал Гробуч.

– А я король Фридрих! – ответил заключённый и засмеялся, осматриваясь, он ждал поддержки среди других зеков.

– Я действительно маршал, – одним лихим движением Гробуч резко дёрнул руку заключённого и ловко её вывернул. – Кто я?

– Эй, – крикнул кто-то с нижней нары, – Доди бьют! Меси их! Обломайте им рога! – Аусфалл запустил в него свой скрученный матрац. Тот замолчал.

– Кто я? – спросил маршал, сжимая руку заключённому.

– Гробуч, кликуха такая.

– Это фамилия!

– Ну, фамилия, так фамилия. Отпусти!

– А ты будешь звать меня Великим Гробучем! Чтобы с другими не путал!

Дверь заскрипела, и на пороге появился лейтенант. Он посмотрел на маршала, адъютанта и на заключенного.

– Драку затеяли? – спросил он. – Новеньких в карцер.

– За что? – спросил адъютант.

– Буйные сильно, – лейтенант достал дубинку. – Ну? Уговаривать буду? По рёбрам буду умолять и упрашивать…

Адъютант и маршал молча вышли из камеры. Лейтенант немного посмотрел в камеру. От его взгляда все уголовники легли на свои места и сразу же заснули снами младенцев. Один даже звал во сне маму. Лейтенант закрыл дверь.

– Вперёд, – скомандовал он. Маршал и адъютант пошли молча. Он повёл их в какую-то башню. Они поднялись по винтовой лестнице наверх. На последнем этажа по стене разместилось несколько дверей. Лейтенант открыл одну и указал на неё. – Сюда, – маршал зашёл в карцер. – А тебе, – лейтенант указал на адъютанта, – особое предложение нужно?

– А разве в карцере не по одиночке сидят? – спросил адъютант.

– На всех вас буйных карцеров не напасёшься. А ну живо, мазурик!

Адъютант зашёл в карцер. Тот был довольно просторный, с зарешеченным в мелкую клетку окном. За ним поднималось солнце. Но чего-то не хватало…

– А постель? – спросил маршал.

– Чего? – спросил лейтенант и начал закрывать дверь. – Может тебе ещё книжку на ночь и «Фамилль» в фужере на тонкой ножке? Это же карцер!

– А…

– Бе… – лейтенант запер дверь. – Не положено!

Маршал сел на пол и долгое время смотрел на адъютанта.

– Чего не садишься? Приказа ждёшь? Так вот тебе: садись… – наконец спросил он. Аусфалл сел. – Это всё из-за тебя. «Стаканчик мне не помешает». Ещё прошлое твоё. Это правда, что ты был преступником?

– Да.

– Ага. Ну, что было, то прошло. Но как бы отсюда выпутаться? Никто же в УВД не знает о нашей миссии. Для них я под гриппом. Может, сбежим?

– Пять лет.

– Что?

– Побег – пять лет!

– А… Но ты же сбегал отсюда!

– Да, но на подготовку я потратил пять месяцев.

– Значит, до осени не управимся. Ты хоть как бежал-то?

– Подкоп. Но сейчас его, наверное, уже засыпали. Я этим путём выпустил двенадцать человек потом, – шёпотом сообщил адъютант. – Да ещё всякие осадки… Сам мог обрушиться… Не получится. Я уже за это отсидел и больше не хочу.

– А лихо ты с этим справился.

– А, так. Вспомнил молодость.

– Но надо же как-то выпутаться. Они же должны сравнить самолёт, удостоверения и всё остальное.

– Но это только в суде. А на это только несколько месяцев.

– Не надо было тебе давать это вино.

– Не надо было мне его просить.

– Не надо было нажимать на гашетку.

– Какую гашетку?

– Я выстрелил по их стенам.

– Что?

– Ну да. Нечаянно, хотел сбавить газ, топливо же кончалось.

– До Шванбурга нам хватало.

– Но не на полном газе.

– Да, попали в переплёт.

– А в карцере долго держат?

– До двух недель. А кажется до нескольких месяцев, но это зимой.

– А обед?

– Здесь скуднее.

– Похудею я.

– А вы Барцена сюда посадите, большая польза для его пехоты.

– А это мысль.

Ровно в одиннадцать дверь открылась, на пороге стоял вчерашний лейтенант.

– Выходите, пожалуйста, – мягким голосом сказал он. Маршал и адъютант переглянулись. – Ну, пожалуйста, не заставляйте меня и директора ждать, милостивые герры.

Гробуч и Аусфалл встали с пола, отряхнулись и вышли. Лейтенант тихо закрыл дверь и показал на лестницу.

– Только после вас, – сказал он маршалу и адъютанту.

Они вошли на лестницу, спустились. Лейтенант провёл их в здание управления. Пол во дворе тюрьмы подметал вчерашний первый охранник. Он вежливо поклонился, сняв кепи. Адъютанта и маршала провели по управлению в кабинет директора. Там оказалось довольно тесно, оттого, что все стены увешали разными поделками и подделками заключённых, это, можно сказать, музей тюрьмы Кримминалитят. За столом сидел худой старый человек, в очках и с каким-то орденом на груди. Форма у него совсем другая. Не обычная серо-зелёная, а какая-то зелёно-белая. Лейтенант закрыл дверь и ушёл.

– Зд'авствуйте, ма'шал, – вежливо сказал он. – Как я «ад видеть у нас вас. Что же вы не п'едуп'едили, не надо было стрелять по нашим пулемётам… Вы же п'ожекто» «азбили.

– Я нечаянно, – ответил Гробуч.

– Ну, ничего, – директор встал и подошел к маршалу. Они пожали друг другу руки. – П'осто одного человека «анили, и то несильно. Уже пе’евязали… Вы моих людей уж извините, что они могли делать, у нас такое п'едписание…

– Ничего.

– Они всё «авно уже своё получили. А, кстати, ваши удостове'ения, – сказал он и достал из нагрудного кармана документы. Маршал и адъютант приняли их. – Всё в целости и сох'аности.

Маршал уловил какой-то запах. Он понюхал удостоверение, оно пахло одеколоном. Ничего себе, подумал он. Их ещё промыли и надушили.

– Ну, счастливо, – сказал директор и пожал руки адъютанту и маршалу. – Вы же спешите?

– Да. А как мы доедем до Шванбу'га? – спросил маршал. – Извините.

– Ничего, ничего. Я п'ивык. Как? А «азве вас не п'едуп'едили?

– О чём? Нас ни о чём не п'едуп'еждали… Извините.

– Ничего, ничего. У во'от вас ждёт машина.

– Да?

– Да-да. Вас довезут куда вам нужно.

– До свидания, – маршал схватил адъютанта за руку. – Аусфалл, пошли быст'ей… – маршал толкнул дверь и они выбежали из кабинета. – Извините.

– Ничего, ничего…

Маршал и адъютант подбежали к воротам, мост спускал вчерашний капитан, только на погонах уже две звёздочки.

– С новым званием вас, – не удержался поздравить с обновкой Аусфалл.

– Здравствуйте, – вежливо ответил капитан. – Вам открыть ворота?

– Да.

– Хорошо, – капитан нажал на какую-то кнопку. Начала подниматься решётка. – Хорошая сегодня погода, неправда ли?

– Да, – недовольно ответил Гробуч.

– Так, – решетка уже поднялась. Капитан, а уже лейтенант нажал на ещё одну кнопку и начал опускаться мост. – Всё же хорошо сегодня.

– Очень.

– День обещает столько хорошего. Хочется дышать новым днем…

Мост опустился. Маршал и адъютант вышли из тюрьмы, пробежали по мосту и увидели чёрный «Герваген» с хавбургскими номерами. Рядом с машиной спиной стоял человек в чёрном костюме. В руках у него – ящичек для мусора из «Гервагена», из которого он кидал пираньям окурки сигар. Пираньи ловко их ловили.

– Герр-герр маршал, – закричал сзади капитан-лейтенант. – Сойдите, пожалуйста, с моста, если вас не затруднит, конечно, мне нужно запереть тюрьму.

Маршал и адъютант сошли с моста. Тот начал подъём. Человек в костюме обернулся. Он выпрямился и посмотрел на Гробуча. Маршал узнал его. Это полковник Вильгельм Спион, заведующий разведкой Хазляндии!

– Здравствуйте, маршал, – сказал он. – Прошу в машину, – он указал на «Герваген». Маршал и адъютант послушно полезли в машину. Спион выбросил последние окурки в ров и тоже залез в машину. Он завёл её, развернул, и они поехали прочь от тюрьмы.

– Всё же я не понимаю, – сказал, наконец, маршал, – как вы нас нашли?

– Это очень просто, как аксиома, – сказал полковник. – Помните, вы некогда сказали Магеру, что разжалуете меня, если я буду делать для себя копии документов. Так вот я не выполнил вашу просьбу…

– Это вообще приказ был!

– Не оформленный на бумаге и силы не имеющий… Так что я всё время следил за вашей производной. Кстати, после вашего визита в Капиталесбург, Курбервелле позвонил Киелу и предупредил его о вашем прибытии.

– Так вот почему у него было всё так гладко…

– Когда же вы полетели на самолёте, я случайно наткнулся на ваш призыв о помощи. А когда в УВД стали поступать сигналы из тюрьмы о вашем местоположении, я понял, что дело плохо, надо бы вас спасать. Я пошёл к министру внутренних дел. Поднял его с постели. Поговорил с ним, описал ситуацию. Доказал ему достаточность и необходимость таких действий. Тот сразу же позвонил в тюрьму…

– А как же Еинсатзгруппе согласился сразу позвонить?

– Да, лентяй он приличный. Но я его просто особым способом попросил. Показал пару фотографий. Он чуть мне руку не сломал, пока телефон брал. Позвонил он директору. Пообещал по синус в плоскость закопать. Наделать из него проекций, прологарифмировать и извлечь из него производную. Ну, он, конечно, не так говорил, но смысл такой же. Это если на нормальный язык перевести…

– Для кого он нормальный… – вздохнул маршал, глядя в окно.

– Так вот я поехал сюда. Чтобы вас мазурики не побили…

– Они нас не побили.

– Знаю. И вот я вас отсюда вызволил.

– И что вы за это хотите?

– Совсем немного.

– Доступ к документам?

– Да.

– Нет, нет, полковник.

– Хорошо, как хотите, – полковник лихо развернул машину и Аусфалл повалился на Гробуча.

– Вы куда?

– В тюрьму.

– Хорошо. Разрешаю вам доступ, но только для категорий «M» и «N» на остальное не рассчитывайте. Уже и так выпросили до «L».

– Отлично, – полковник снова лихо развернулся, на это раз маршал повалился на своего адъютанта. – Кстати, говорить мне об этом случае в УВД?

– Нет. А этот Еинсатзгруппе молчать будет?

– Конечно. А если пикнет, я ему ещё парочку фотографий покажу. Но для этого…

– Забирайте вы свою «O».

– Отлично.

– Кстати, мы куда едем-то.

– В Шванбург. Самолёт ваш уже никуда не интегрирует. Его самого дезинтегрировать пора…

– Мы поедем через города?

– Короче дороги нет.

– Только надо сделать так чтобы меня не узнали.

– Не узнают, – полковник запустил руку в бардачок, что-то там нажал. Раздался хлопок, и номера с машины слетели и сразу же загорелись. Из багажника и капота выползли новые, уже шванбургские, номера. За несколько секунд машина покраснела. – Можете шторками закрыться.

Маршал и адъютант затянули зашторили окна.