– Нет. Сейчас его арестовали до выяснения личности. Пару суток он проведет в просекторииАкселоса. Далее его бронирование в одном из местных хостелов окажется недействительным и даже подозрительным – нагрянет полиция и парня задержат еще на сутки, возможно даже на трое. Так что у нас есть время еще поговорить и хорошенько поразвлечься. Я смотрю, девушки уже заскучали в ожидании, – кивнув Максу за спину, сказал Гарольд.

Макс обернулся и посмотрел в ту сторону: уже знакомые красавицы, встречавшие Сайбера при прилете, сидели за баром и кокетливо улыбались. Макс про себя покачал головой: боже мой, эти прелестные ангелы так расшаркиваются перед двумя старперами. И все почему? Потому что у них очень тугие кошельки. Что не сказать о нужном инструменте в эти годы. Н-да, человечество никогда не поменяется. Особенно женщины.

Когда Сайбер обернулся к Праски, тот уже встал.

– Развлекайся, Макс. И найди, что бы могло мне помочь. Встретимся вечером на танцах у берега. Там делают отличные коктейли. И ты точно захочешь посмотреть, что вытворяют девчонки на болловых ветвях, – при последних словах Говард хлопнул Макса по плечу и ушел, улюлюкая и заигрывая с подскочившими к нему девушками.

Макс некоторое время смотрел на волны, бившиеся о берег, затем достал из кармана штанов коммуникатор и набрал Линн.

– Мне нужно все, что есть на ФалонтаТротса. Не позднее, чем через шесть часов. Срочно Линн.

Сайбер отключился и налил себе ром-болла. А чего он хотел собственно? Праски ведь мог купить полпланеты, если б захотел. Однако, как выясняется, ему уже нужно больше. Гораздо больше.

Полковник Данилевский

***

Вернуться быстро в расположение флота у Василия не получилось. Когда он прибыл в штаб, то его накрыл невероятный приступ «отдачи» от психостимулятора. Обычно от умеренного употребления военноймедицины побочных эффектов не наблюдалось, но от той дряни, что вколол ему Алексей, Данилевского в прямом смысле переклинило – где-то на подходе к штабу мышцы начали деревенеть. Василий успел только войти в кабинет командующего гарнизоном, прежде чем все тело перестало слушаться, и сердце практически отказалось биться – полковник в нелепой позе завалился лицом вперед на пол.

Однако к счастью Алексей, медик, был в тот момент в штабе и успел ввести Данилевскому нужный коктейль всевозможных препаратов, во всяком случае нейтрализовавших самые опасные побочные последствия. Стоило только мышцам вернуться в нормальное состояние спустя полчаса после инъекций врача, как Данилевского начало мутить и рвать, а затем мир в глазах принялся плыть и сверкать, словно полковник выпил самого настоящего олеонского виски да наравне с местными. В итоге Алексей определил Данилевского в лазарет, где он лежал в полусознательном состоянии трое суток и еще двое суток требовал от врача разрешения на вылет. Однако Алексей был непреклонен, и Данилевскому пришлось вылежаться. Тем более, что пока важных событий среди звезд не происходило.

Скучая, Данилевский читал различные новости по выделенному ему коммуникатору, и с неудовольствием отмечал, что ничего о боях на орбите Альтермерии официальные новости не сообщали. Только заметка о возросшей активности пиратов. То, что видел полковник на орбите, черт подери, никакими пиратами быть не могло. Огромный Титан, который чуть не вынес половину ударной группировки Звездного флота! Кажется, просто Конфедерация не была готова к сообщению некоторых известий…

Где-то на третий день по личному коммуникатору с Данилевским связался командир его полка – контр-адмирал Стивен Стол.

– Полковник? – сухо поинтересовался командир.

– Так точно, товарищ контр-адмирал, – живо ответил Данилевский и приподнялся на кровати.

– Не нужно, лежите. Мы долго не могли связаться с вами. И как мне сообщили, вы были ранены.

– Я просто упал с небес, – хмыкнул Василий.

– И все же смогли принять участие в наземной операции колониальных сил, – Стивен Стол говорил совершенно без каких-либо эмоций, словно вообще общался сейчас со стеной, а не с человеком. – И весьма успешно, насколько я понимаю.

– Во всяком случае враг не достиг своих целей, – пожал плечами Данилевский.

– Это прекрасно. Побольше бы нам таких офицеров как вы, полковник. До связи с вами я обратился к медицинскому персоналу штаба. Как мне пояснили, в условиях боя ввиду полученных ранений вы были вынуждены принять мощный психостимулятор, который и приковал вас к постели последние несколько дней.

– Так точно. В противном случае я не смог бы принять участие в бою.

– Однако в итоге последствия принятия данного препарата значительно повредили вашему здоровью…

– Товарищ контр-адмирал, все это временно. Я готов к дальнейшему несению службы и хотел бы вернуться к своей эскадрильи.

Стивен Стол неожиданно просиял.

– Отлично, полковник! Я в очередной раз отмечу, что нам нужны такие офицеры как вы!

– Прощу прощения, товарищ контр-адмирал. А что у вас вызывало сомнения в этом?

Стол некоторое время помолчал, двигая губами и о чем-то раздумывая, но затем ответил:

– Вы пропали уже без малого десять дней назад. Конечно, поскольку у электроники не было точных сведений о вашей гибели вас записали в число лиц, пропавших без вести. Как и многих других храбрых мужчин и женщин, несших службу на звездолетах Конфедерации в тот… день. Но как стало затем выясняться, некоторые офицеры, даже среди высшего офицерского состава, совершили некоторые манипуляции, чтобы либо вообще не вернуться в мир живых под тем же именем, либо оказаться так сильно раненными, чтобы уйти досрочно на пенсию.

– Уверяю вас, товарищ…

Стол поднял руку.

– Не нужно! Мы уже получили всю информацию о вашем подвиге. Вы спасли много жизней при Годемине. И Звездный флот приставит вас к награде. Так было решено сразу же, как стало известно о вашем спасении. Однако затем… прошло несколько дней после этого и у начальства возникли некоторые опасения.

– Я вас понял, товарищ контр-адмирал. Во мне нет необходимости сомневаться. Более того, если вы окажете давление на здешний медицинский персонал, то я…

– Нет, полковник. Врач АлексейБраун уверил меня, что вам еще требуется как минимум трое суток для полного восстановления. Мы считаем, что необходимо закончить этот минимальный курс.

– О, Бездна! Вы меня словно режете заживо. Я схожу с ума здесь от тоски! –Данилевский не врал и не красовался перед начальством – он еще никогда так долго просто так не сидел на месте.

– Пока вы будете находиться в лазарете, мы бы все же хотели привлечь вас к отбору новых кандидатов. В бою ваша эскадрилья потеряла почти половину состава…

Данилевского словно окатили ледяным душем. Конечно, он помнил, каким был тяжелый бой, он видел, как погибали корабли его эскадрильи. Но где-то подсознательно он пытался цепляться за мысль, что потери были куда меньше. Бездна! Практически половина его подчиненных!

– Прошу прощения, товарищ контр-адмирал, а капитан Родригес… она… она в порядке? – вдруг спросил Василий. Вопрос вылетел также неожиданно для него, как и для Стола, который даже удивленно дернул бровями.

– Капитан Родригес, – ответил контр-адмирал, – в настоящий момент является вашим заместителем. Кроме того, она была также представлена к награде за отвагу в прошедшем бою.

Полковник постарался сделать выражение лица как можно более безразличнее, но Стол молчал, ожидая разъяснений.

– Просто она одна из моих лучших пилотов. Мне было бы тяжело управлять подразделением без неё, – без запинки ответил Данилевский.

В глазах контр-адмирала мелькнула хитринка.

– Надо же, капитан Родригес, замучив нас требованиям о поиске вашего корабля примерно схожим образом объяснила свой чрезвычайный интерес. Сказала, что другого командира ей не надо.

На лице Данилевского не дрогнул ни один мускул.

– Хорошо. В общем, в соответствии со стандартным протоколом, нам в настоящий момент надо переформировать подразделения. Ваше подлежит пополнению. Оно осуществляется за счет эскадрилий, в которых осталось менее половины состава или погибли все высшие офицеры. Большинство уже нашли свою новую боевую семью. Осталась всего пара подразделений на распределение.

– И, видимо, остался самый…

– Воздержитесь от комментариев, полковник. Напоминаю про офицерскую этику. Все кандидаты – бойцы иных эскадрилий, которые сильно пострадали при последней битве. Им повезло меньше, чем капитану Родригес – их командиры погибли.

– Я вас понял, товарищ контр-адмирал. Сделаю.

– Тогда данные вам вышлет штаб в ближайшие пару часов. Через три дня за вами прибудет эхоплан и заберет вас на орбиту. По планам через четверо суток основная часть флота выдвинется на Сайрус.

– А что на Сайрусе? Почему туда?

– Там война, полковник. Отдыхайте.

Николай Конда

***

В фильмах и книгах про войну в какой-бы эпохе она не происходила, командиры перед боем обычно говорят вдохновленные речи, под градом пуль и рвущихся снарядов, сильным и убедительным голосом разъясняют свои подчиненным, почему именно они правы в этой войне, из-за чего сегодня тот самый день, когда необходимо совершить подвиг. И вот, схватив знамя, и устремившись вперед на вражеские позиции, они ведут своих воинов к победе. Обязательно окончательной. И тогда все станет, наконец-то, хорошо и спокойно… Все будут счастливы. И обязательно навсегда.

Но то, что обычно происходит в настоящем деле, никогда не бывает сразу. Ни один бой не представляет собой нечто цельное, после чего обязательно рассеиваются тучи, светит солнце, и всем становится весело и задорно. Любая битва – это серия одиночных стычек, событий на каждой части фронта, где творится настоящая жизнь – и храбрость, и трусость, и героизм, и трагедии…

Серия взрывов, сотрясших землю, на возвышавшихся над пологой равниной холмах, заставила дернуться даже такого бывалого ветерана как командир восемьдесят второго отдельно батальона десантных сил «Молот Звезд» майора НиколаяКонду. Его подразделение вместе с еще двумя батальонами десантников итремя батальонамиморской пехоты так долго торчали в этих треклятых окопах, что тусклый предрассветный пейзаж начинал вводить в транс. Солдаты вокруг него также молчаливо скучали, пригорюнившись в наспех вырытых инженерными роботами траншеях. После высадки прошло уже три дня, а серьезного дела пока что не было. Только разок схлестнулись с головной заставой неприятеля в фермерской точке неподалеку, однако противника быстро накрыли с воздуха – даже размяться толком не получилось.

Конда до боли в глазах всматривался в визор своего шлема, иногда также прикладываясь к зум-камере, позволявшей приблизить видимость практически на полсотни километров (если позволит линия горизонта). Однако ни одной живой души на изрытых бомбежками склонах разглядеть не мог. Не было и намека на какие-либо укрепления: ни даже самых примитивных окопов, блиндажей, бункеров. Но командование было убеждено, что противник занял в этом районе господствующую высоту и так просто не позволит продвинутся в свой главный стратегический плацдарм – Долину Дарн.

Дарн был одним из самых экономических развитых регионов Сайруса. В нем активно работало животноводство и производство сотен видов сыров, с успехом продававшихся во всей известной в настоящей момент части Галактики. И хотя со стратегической точки зрения удерживать Долину было сложно, рейдеры били чуть ли не в самое сердце планеты – от благополучия Дарна зависели жители окружавших холмистую местность равнин. Фактически, сейчас около пятидесяти миллионов человек оказывались не удел – всех, кто в той или иной степени были задействованы в жизни Долины. Работы не было, все предприятия остановились.

Помимо Дарна, противник атаковал еще несколько важных космопортов, через которые осуществлялось снабжение планеты, являвшейся преимущественно аграрной, пару больших колоний-рынков, через которые перераспределялись нужные жителям Сайруса продукты, а также склады с зерном. Последние были разбомблены до основания с орбиты, что сильно ударит в будущем не сколько по Сайрусу, сколько по ближайшим системам, в которых не было никаких пригодных для земледелия планет и располагались в основном научные станции и военные базы вместе с колониями семей ученных и военных. Та же Зельда, Прайм или, например, Квирин. В последней вообще помимо астероидов имелось только две планеты антагониста – Авенарис и Оверум, огонь и лед, раскаленная каменная и ледяная пустыни.Ничего производить там было невозможно, разве что добывать редкие металлы.

Несколько пронесшихся над позициями батальона Конды атмосферных бомбардировщиков скинули на холмы очередную порцию снарядов. Тёмно-зелёные шапкина горизонте вспухли и разлетелись в стороны землей, камнями и дымом. Ничто живое не могло схорониться от термобарических снарядов. Кроме того, все они при подрыве испускали ЭМИ-импульсы – от них даже обвесы боевой брони десантников давали помехи, хотя батальон Николая находился в пяти километрах от зоны поражения.

Однако приказа наступать от командования не поступало. Николай несколько раз запрашивал находившегося в полевой ставке неподалеку полковника Харринса о дальнейших действиях, но ответ был пока только один – ждать. Понятно, боятся. И неспроста.