Храбрость можно и нагулять. Это у меня всегда получалось как бы само собой – просто ходишь по городу, зябнешь на стылом ветру, вдыхаешь запах печного дыма, смотришь по сторонам, любишь жизнь до безмолвного крика, ненавидишь свою человеческую беспомощность, которая не дает играть на равных с огромным непостижимым Всем Сразу, ничего не можешь с этим поделать, но почему-то не умираешь от горя, остаешься в живых, прибавляешь шагу, словно вот-вот, и от себя наконец-то сбежишь, и вдруг понимаешь одновременно, с невыносимой, обжигающей ясностью две, казалось бы, несовместимые вещи: весь мир принадлежит мне, и – мне нечего терять.