Нет ни одной удавшейся человеческой жизни, Макс, – неожиданно серьезно сказал Джуффин. – Просто среди людей попадаются экземпляры, достаточно тупые, чтобы считать себя счастливыми. И умирать счастливыми.
– А вы поговорите на эту тему с Магистром Нуфлином, еще более пожилым и куда более солидным джентльменом. И он вам скажет, что нравственность придумали сытые, могущественные и очень неглупые люди, чтобы все остальные посвящали свой досуг поискам правых и виноватых. И не мешали им спокойно кушать.
В том-то и дело, что после кинофильмов. Повседневная жизнь далеко не такая интересная. Может быть, именно поэтому у нас много хорошего кино – этакий безопасный искусственный сон, один на всех. Мои соотечественники, знаешь ли, из кожи вон лезут, чтобы ненадолго уйти от реальности, каждый по-своему. Правда, не все это осознают. Мне удалось найти самый радикальный способ – что правда, то правда.
Я говорю это очень искренне, по крайней мере, сам себе верю, поэтому город тоже мне верит, и отвечает взаимностью. А через некоторое время прямо спрашивает, что он может для меня сделать. Может быть, именно поэтому мне нигде не было по-настоящему плохо – разве только в городе, где я родился. В те времена я еще не умел очаровывать. Ни города, ни людей – никого.
Мне не хочется, чтобы ты проиграла эту битву с собственным страхом. Есть сражения, которые ни в коем случае нельзя проигрывать – при том, что проиграть было бы так легко, так сладко…
А не соблаговолит ли ваше величество с благодарностью принять некоторое количество прискорбно благоухающего итога продолжительного процесса пищеварения, трепетно поднесенного к вашим устам на сельскохозяйственном инструменте, как нельзя лучше приспособленном для этого благородного дела?