Цитаты из книги «Сновидения Ехо (сборник)»

Я сидел на крыше, одну за другой развязывал незримые нити в своей темноте, зачарованный причудливой красотой их узлов, наблюдал, как отчаяние, желание и воля переполняют меня до краев, выплескиваются наружу, заполняют собой все пространство вокруг, и оно явственно хохочет, довольное, что его взяли в игру, и вот сейчас…

Еще нужно желание. Собственно, желание и есть основа этой магии, просто оно должно быть гораздо более сильным, чем самое страстное «хочу». Его исполнение должно казаться единственным спасением от отчаяния, выплеснувшегося мгновением раньше. Специально для этого следует выпустить из внутренней темницы наивного дурака – себя самого, такого, каким был в детстве, когда всякий цветной леденец мог стать единственным смыслом жизни, а воссоединение с ним – пришествием на обетованную землю. Этот бедный дурак, малолетний охотник за разноцветными леденцами, совершенно не годится для жизни среди людей, зато в магии без него не обойтись. Потому что в хороших руках его воля несокрушима и способна на невозможное.

Штука в том, что строительство Моста Времени начинается с отчаяния; есть и другие способы, но этот самый простой и эффективный, по крайней мере, для меня, потому что отчаяния у меня предостаточно – до краев заполненная им бездна всегда в моем распоряжении. И даже в самые свои счастливые дни я неизменно балансирую на ее краю. Благодаря опыту леди Сотофы, я теперь точно знал, где внутри меня, в сияющей темноте, для удобства именуемой словом «я», расположен самый удобный подход к этой бездне, какие внутренние щеколды следует отодвинуть, какие тайные шнурки распустить, какие кнопки нажать, чтобы ее содержимое выплеснулось наружу. И за какие внутренние опоры следует держаться, чтобы поднимающаяся волна не сбила меня с ног, не увлекла за собой, не заставила разбиться о скалу собственного сердца. Обойдется. Потому что эта немыслимая мука, эта черная боль, застилающая глаза, этот вой сдуру возомнившего себя уже почти мертвым тела – просто строительный материал.

Рано или поздно подобная трансформация случается с каждым всерьез практикующим магом. Постепенно и почти незаметно, шаг за шагом, а однажды оказывается, что ты уже таков, каков есть, сам себе и Космос, и Хаос, и только теоретически понимаешь, что прежде было не так.

Но на самом деле не я, конечно, а леди Сотофа. Вот так, надо понимать, она чувствует себя в тот момент, когда обнимает меня, радуясь встрече, разрезает пирог, поднимает на смех или сочувственно выслушивает, травит байки о старых временах – то есть, вообще всегда. Вот что такое, оказывается, быть по-настоящему могущественной ведьмой: в какой-то момент оказывается, что ты – это целый Мир. Ну или Мир – это и есть ты. Никаких границ. И ясно теперь, почему она может все, что угодно, и почему почти никогда ничего не хочет, тоже понятно, я бы и сам…

Наверное, правильно будет сказать, что это простое действие я совершил всем Миром, потому что весь Мир – это и был я. Неподвижный, пульсирующий в бешеном ритме, равнодушный к себе и одновременно страстно влюбленный в каждый атом составляющего его вещества, почти бесчувственный, остро наслаждающийся всяким своим движением – разнообразный, противоречивый, яркий и никакой. Впрочем, естественной частью этой живой бесконечности, стремительно мчащейся к собственному свету сквозь собственную тьму, был человеческий ум – несколько более ясный и быстрый, чем я привык, но, в общем, вполне похожий на мой собственный, так что он стал мне надежной опорой, за которую бесконечность может уцепиться, когда хочет сказать себе: «Это – я».

Но пока до утра еще далеко, и я, как положено настоящему безумцу, совершенно точно знаю, что все уже рухнуло – на том конце невозможного Моста Времени, который упирается в будущее, несуществующее, разумеется, но какая разница – так вот, пока я настолько безумен, надо не думать, а действовать, в твердой уверенности, что будет или по-моему, или никак. Причем второй вариант меня не устраивает. А значит, без вариантов.

А по мере дальнейшего продвижения в магии, мы рано или поздно упираемся в стену, для преодоления которой обычного волеизъявления, помноженного на могущество и мастерство, недостаточно. На этом уровне работает только одержимость, граничащая с готовностью умереть на месте, если цели не удастся достичь. Поэтому в данном случае ты с твоим врожденным талантом впадать в отчаяние по всякому поводу – гораздо более подходящий исполнитель.

магия высоких ступеней требует неподдельной неистовости желания, – добавила она. – Нет ничего сложного в том, чтобы сварить камру, когда не хочешь ее пить, или заколдовать замок дома, в охране которого лично не заинтересован. Но чем выше ступень, тем важнее становится подлинное устремление мага, которое не сымитируешь ради дела, оно или есть, или нет. Ты сам уже наверняка успел прийти к выводу, что не стоит отправляться Темным Путем в то место, куда ни за что не пошел бы по своей воле, если бы не вынужденная необходимость. Велика вероятность, что промахнешься, и думай потом, как выбираться оттуда, куда тебя занесло.

А все же вы легко могли бы обойтись без убийств. Человеческая жизнь щедра на неприятные сюжеты. Впрочем, тебе надо было привлечь к Ди внимание других людей, это я тоже понимаю. Чем больше народу его увидит, тем лучше. Чем больше о нем помнят и говорят, тем достовернее образ. Чем сильнее боятся, тем проще продолжать быть. Страх – хороший клей. Прочный. Но, по большому счету, все равно плохой. И не только потому, что портит любую реальность. Просто всякий нормальный человек хочет, чтобы источник его страха исчез и больше никогда не появлялся. Подобное противоречие никому не на пользу. – Этот твой «нормальный человек», может, и хочет, чтобы страшное исчезло, – усмехнулась Нур Иристан. – Но не верит, что так получится. Людям, как правило, гораздо проще верить, что все закончится плохо, мир меняется к худшему, смерть неизбежна, зато сами они, понимая все это, чрезвычайно умны. Поэтому золотое правило всякого наваждения: если хочешь овеществиться, пугай! Ну или заставляй себя любить, это тоже отлично работает. Но я решила не останавливаться на чем-то одном. Пусть одни любят, другие боятся, вместе, глядишь, удержат…