Цитаты из книги «Сказки старого Вильнюса V»

образом выяснилось, что это оптимальное число. У них такая работа: жить тут, среди нас, в полной уверенности, что это и есть их место, почти ничего не помнить о доме и люто о нем тосковать. Оказалось, что человеческое отчаяние, замешанное на любви и помноженное на полное отсутствие надежды, самый лучший в мире скрепляющий материал. Пока восемьдесят изгнанников тоскуют по несуществующему, как им кажется, дому, этот дом будет цел.

В июне мама взяла отпуск, и они с Яшкой очень много гуляли. Сделали так: купили карту города, разделили ее на двадцать примерно одинаковых участков и каждый день отправлялись исследовать новый район – наугад. Это торжественно называлось «экспедиция» и оказалось неожиданно интересно, особенно после того, как отец стал придумывать для них задания, каждый раз какие-нибудь новые: записывать всех попадающихся навстречу собак, отмечая породу или хотя бы цвет и размер; обязательно найти книжный магазин и купить там книгу;

Темнее, чем просто тьма, – так он станет потом описывать время, когда его еще не было, а значит, вообще ничего не было, как бы ни старалась сейчас убедить его яростная, разноцветная, веселая реальность, будто уж она-то была всегда. Смешно. Как хоть что-то могло существовать без меня?

То есть доктор действительно именно это прописал: покой, прогулки, витамины, хорошее настроение и любовь. Последняя рекомендация звучала особенно прекрасно. Как будто можно прийти в аптеку, швырнуть на прилавок рецепт и несколько крупных купюр: «Мне любовь, на все», – и ждать, нетерпеливо барабаня пальцами, пока ее отмеряют, взвешивают и пакуют в мешки.

Не то чтобы Славу всерьез волновали отношения с матерью. Она давно привыкла считать эту часть своей жизни своего рода сериалом, в котором время от времени приходится играть, согласно подписанному тридцать с лишним лет назад контракту, причем сценаристы регулярно меняются, поэтому каждая новая серия может стать сюрпризом. А может и не стать. Но, по большому счету, какая разница, если съемки длятся совсем недолго, несколько часов, в худшем случае, вот как сейчас, дней, а потом – все, спасибо, снято, добро пожаловать в нормальную жизнь.

Как будто и правда это послание лично мне, – растроганно подумала Роза. – Господь любит меня – так, что ли? Впрочем, нет, пожалуй, все-таки не Господь, сложно заподозрить Его в неумении хорошо нарисовать розу. Розы, особенно если сравнивать их с остальными творениями, явно Его конек. Отлично, Холмс, одним подозреваемым стало меньше, а что он был единственным, не беда, сейчас сочиним нового.

Но господи, какая же здесь тоска. Как будто сердце вынули, подменили, вставили вместо него ледяной кусок бесполезного чужого мяса, не способного даже сжаться от страха, не говоря уже обо всех остальных чувствах – кроме вот этой одуряющей, почти убаюкивающей тоски.

Ее решимости не хватило даже на неделю. Когда настал вечер пятницы, выскочила из дома, не дожидаясь полуночи. Нарезала круги по городу, заглянула в один бар, в другой, в третьем даже заказала «Маргариту», но ушла, не допив. Какой смысл пить что-то, кроме кайпириньи сердца, мутно-желтой, как воды священной реки Багмати, пьянящей, как любовь, ледяной, как вечность, которая рано или поздно разлучит нас всех, и какого черта я буду добровольно ей помогать? Сегодня мы еще есть, и весь мир принадлежит нам, вечность подождет.

Они такие милые, – улыбнулась Таня. – Трогательные и забавные. Беззаботные, как дети на ярмарке, где даже небо – огромный, хоть и недосягаемый леденец. Отчаянно нежные и очень счастливые. И соскучились друг без друга так, словно не виделись целую сотню лет. Тоже мне страшные сны.

Как? Наотмашь, стремглав, впопыхах, кисло-сладко, впритык, враскоряку, слегка, безответственно, молча, шатаясь, дальше придумывай сам!