В теме, связанной с автомобилями, Кирилл был как рыба в родной стихии, поэтому он с удовольствием принялся мне рассказывать интересующие меня вещи, а я с интересом слушал. Под его тихий монотонный говор Берсерк уснул через полчаса, а я решил не будить его до утра. За разговорами об автомобилях и различных примочках для них ночь пролетела незаметно, небо за окном начало светлеть. Сначала на горизонте, а потом солнце уверенно разорвало последние ночные сумерки и на улице стало светло.

Прервав разговор, бужу Берсерка. Пока он сидит, растирая кулаками сонные глаза, лезу в свой рюкзак за секретным коктейлем для бодрости. Его часто использовали люди, проезжающие большие расстояние за рулем автомобиля. Несомненно, вредная штука, но если выбирать между сном за рулём и ей, то выбор очевиден. Нам сейчас тоже нужно было быть бодрыми и собранными, поэтому это средство как раз то, что доктор прописал. Хотя я сильно сомневаюсь, что доктор пропишет пить кофе, растворенный в коле, но я клятву Гиппократа не давал. Поэтому с чистой совестью пью сам и даю другим сделать по три глотка. Сонливость отступает и начинается томительное ожидание в полном молчании. Очень надеюсь, что в доме напротив Кузьмич и Витя сейчас тоже сидят наготове, а не дрыхнут как сурки.

Время, казалось, замедлило свой ход. Я уже начал сходить сума от скуки и ожидания. Наконец послышался звук шагов идущего по снегу в нашу сторону человека, я чуть не начал плясать от радости. Показав знаком всем в комнате, чтобы вели себя тихо и не вставали с пола, вслушиваюсь в звуки шагов. Они быстро приближаются, а когда шаги стали слышны рядом с домом, я уловил голос Артёма, который шёл и тихо говорил:

– Иду-бгеду, кгучу-вегчу, запутать хочу. Ского будут гости, ждите моего сигнала в гацию!

Артём говорил еле слышно, проходя мимо последних домов, в которых мы укрывались. Не замедляя темпа движения, он пошел дальше. Звуки его шагов стали удаляться, становясь всё тише и тише, пока совсем не затихли и опять настало время мучительного ожидания.

Прошло ещё минут сорок, вдалеке послышались голоса людей, приближающихся к деревне, явно идущих по следам Артёма. Сначала это была просто неразборчивая речь, но по мере их приближения, слова стали хорошо слышны и начал улавливаться их смысл. Судя по голосам, на ходу переговаривались пятеро мужчин и одна женщина. Голос блондинки я узнал сразу и заскрипел от злости зубами, жаль, что кружкой попал ей в мягкое место, а не по затылку.

Охотники на людей шли по следам Артёма и спорили. Темой для спора было количество человек, оставляющих след. Почти все говорили, что беглецов двое и они всю дорогу идут один по следам другого. Но мужской голос всем возражал, утверждая, что невозможно пройти такое расстояние, ни разу не заступив, за след впереди идущего, а значит беглецы уже давно разделились и гоняются они за одним. Преследователи миновали наше укрытие, ничего не заподозрив и почти сразу ожила рация, Артем коротко произнес:

– Огонь.

Я сидел у окна, держа автомат в руках. После срабатывания рации распрямляюсь, как сжатая пружина, вскакиваю, снимая автомат с предохранителя и беря ближайший ко мне человеческий силуэт на прицел. В это время в удалении звучит звук выстрела, один человек с криком падает на землю, громко крича от боли. Я тут же стреляю и убиваю второго. Преследователи не успели даже опомниться, как по ним с двух сторон началась интенсивная стрельба. Из шести человек только двое успели среагировать и упасть на землю, остальные в первые секунды стали легкими мишенями для пуль, так и не успев понять, что произошло, а спустя мгновение и двоих, успевших упасть на снег, настигли пули, укрыться им было негде. К тому же, стреляли по ним с разных сторон, поэтому они не надолго пережили своих товарищей.

Едва стрельба затихла, как Кузьмич выбил ногой раму, выпрыгнул в окно и бросился к лежавшим на снегу противникам. Выругавшись, бегу за ним следом. В это время из леса в двухстах метрах от нас звучит еще один выстрел и оживает рация:

– Вы куда ломитесь, как лоси в бгачный пегиод? Там двое шевелятся, одного я успокоил, сейчас втогого тоже минусану.

Кузьмич, услышав это, ускорил свой бег и с разбегу прыгнул на лежащую на кровавом снегу блондинку, накрыв её собой. Вновь заработала рация, Артём удивленно произнес:

– Кузьмич, ты совсем сбгендил от тоски по женскому телу?! Ты что, собгался совокупиться с этой пгостгелянной тварью пгямо на снегу? Я тебе чуть еще одну дыгку в заднице не сделал, уже почти выстгелил в девку, и тут твоя задница в пгицеле появилась!

Кузьмич, лежа на стонущей от боли блондинке, достал рацию и заорал:

– Вернулся, пёс картавый, и давай сразу пакости строить! Сначала хочешь всех нужных мне свидетелей добить, потом меня на прицел берешь! Всё, выходи из своего леса, иди сюда и больше не стреляй, мы тут сами порешаем.

– Тогда не гешайте без меня, хочу своими глазами видеть тебя в голи беспгистгастного судьи. С учётом того, что ты кинулся как дикий звегь на эту бабу, згелище должно быть интегесным. – проговорил Артём и отключился.

Кузьмич слез с ахающей от боли блондинки, спрятал рацию в подсумок. В это время подошли Витя, Кирилл и Алёшенька. Встав полукругом вокруг раненой, замерли, с любопытством ожидая развития событий. Кузьмич с видом триумфатора достал свою фляжку, стал с наслаждением делать маленькие глотки, смакуя каждый. Я закурил в ожидании, пока показавшаяся у леса маленькая фигурка Артема преодолеет разделяющее нас расстояние и начнется допрос. Все смотрели на лежащую на снегу некогда красивую блондинку. Сейчас её волосы были растрёпаны, а красивые черты лица обезобразила гримаса ярости и боли. У неё были прострелены правое плечо и левая нога ниже колена. Раны сочатся кровью, придавая снегу красные оттенки. От боли она кусает свои губы до крови, иногда издавая мучительные стоны. Кирилл достаёт из своего рюкзака аптечку, поколдовав со шприцом и ампулами, ловко делает ей пару уколов. Я с удивлением спрашиваю у него:

– Ты что, решил её исцелить?

– Нет, я сделал ей обезболивающее, чтобы она могла говорить, а то сейчас будет стонать от боли или вообще потеряет сознание, от болевого шока.

– Не знал, что ты медик.

– Потому что я не медик, но курсы первой помощи проходил и вроде помню. Тем более, риск невелик, в случае ошибки умрет, и черт с ней. Всё равно, как я понимаю, лечить её и спасать никто тут не собирается.

Блондинка затихла и внимательно вслушивалась в наш разговор, даже слезы перестали стекать из её глаз по лицу. Наверное, в глубине души у неё появилась надежда на своё спасение благодаря своей красоте и нашей человечности. Зарождающуюся в ней веру в человечество мгновенно убил наконец-то дошедший до нас Артём. Склонившись над раненой, он посмотрел ей в глаза и спросил:

– Помнишь меня, кагтавого ленивца?

Девушка, сделав над собой огромное усилие, растянула губы в улыбке, которая уже не была сексуальной, а, скорее, напоминала страшный оскал, и произнесла:

– Меня не в мозг подстрелили, сладкий мой картавчик, помню.

В следующее мгновение Артём, глядя ей в глаза, вернул улыбку и распрямился. А потом несдержанно со всей силы ударил ей ногой по носу, от чего тот с противным хрустом свернулся набок и из него брызнула кровь. Девушка заорала от боли, из поломанного носа ручьём текла кровь, пачкая губы и подбородок.

Кузьмич, не ожидавший такого от своего друга, оттолкнул его и сказал:

– Картавый, хватит наносить ей увечья, ты что, садюга?

– А ты чё гаспегеживался, со свегнутым носом она у тебя уже не вызывает желания?

– Дурак, мне нужно ей задать пару вопросов, а ты мешаешь! Сначала вообще хотел застрелить, вот я и лег на неё, чтобы помешать тебе это сделать. А теперь ты ей шнобель сломал, прошу, отстань от неё!

– Я бы на тебя посмотгел после того, как она со своими дгужками тебя по лесу целые сутки погоняли. А то нашелся тут заступник благогодный, ты сидел в комфогте и попивал своё бухлишко. Хген с тобой, больше не буду эту падаль тгогать, используй её как хочешь.

Оттолкнув от себя Кузьмича, Артём подошел к раненой блондинке и сказал:

– Вот видишь, обещал сломать нос и сломал. А тепегь тебя ожидают любовные утехи в особо извгащённой фогме, со стагым алкашом. Пгиятно пговести вгемя.

Сказав это, он развернулся и пошагал к лежавшим на снегу трупам своих преследователей, а девушка стонала от боли, лежа на снегу, вся перепачканная в крови. Кузьмич, убедившись, что Артём ушел и больше не будет её бить, присел рядом с ней на корточки и завёл разговор:

– За дело получила, сама знаешь. А про секс со мной он соврал, хоть ты и была красивая до того, как тебя тут подстелили, но являешься ты подлой тварью. К таким я даже рукой брезгую притрагиваться, не говоря уже о других частях тела. А теперь мне нужны ответы на вопросы. Лучше тебе по-хорошему отвечать, но, если что, могу позвать картавого. Уверен, он считает, что у тебя не только нос был не в порядке, но ещё и зубов слишком много.

Блондинка, превозмогая сильную боль, тихо проговорила:

– Обойдёмся без этого садиста, спрашивай.

– В магазине у железнодорожного переезда, откуда ты со своими друзьями начала погоню, в одной из комнат мы обнаружили множество документов, которые принадлежали людям. Я не верю, что множество людей от скуки сами их там сложили ровными сопками и пошли дальше по своим делам. Это трофеи вашей шайки сбрендивших охотников на людей?

Услышав вопрос, девушка задумалась, а потом внезапно её зрачки расширились и она, не обращая внимания на боль, начала истерично смеяться, повторяя сквозь смех:

– Всё из-за него! Это всё из-за него!

Все стояли в растерянности, не ожидая такой реакции на вопрос. Первым опомнился Кирилл, нагнувшись над пребывавшей в истерике с циклотимией блондинкой, он отвесил ей две звонкие пощечины. Её ненормальный смех затих, а глаза обрели осмысленное выражение. Кузьмич решил тоже прибегнуть к одному из простых и действенных народных средств. Достав фляжку, он надавил ей пальцами на лицо, заставив её разжать челюсти и щедро влил водку ей в рот, от чего у блондинки на лоб глаза полезли, она зашлась в приступе кашля. Дождавшись, когда она прокашляется, он спросил:

– Что тебе показалось таким смешным в моём вопросе? О ком ты говорила «Всё из-за него»?

– Бабка! Это все из-за него! Я уже забыла про него, пока ты не напомнил мне про те документы!

Все, кто слышал её слова, недоумённо переглянулись. Наёмник Викинг нас предупреждал, что в этих краях обитает мифическая Бабка, но его слова всерьёз никто из нас не воспринял, решив, что это байка-страшилка, которые люди иногда любят рассказывать вечерами, сидя у костра. Пока все молча стояли, обдумывая услышанное, Кузьмич посмотрел на Артёма, обыскивающего неподалеку от нас труп, и проорал:

– Э, картавый, чеши сюда, ты должен это услышать! Только без своих садистских замашек, держи себя в руках.

Артем, сидя на корточках возле трупа, вертел в руках, рассматривая принадлежащее убитому, оружие. Услышав слова Кузьмича, он бережно положил оружие на труп сверху и направился к нам. Дождавшись, пока Артём втиснется в наш плотный круг, который образовался вокруг раненой блондинки, Кузьмич успокоил:

– Не бойся, красотка, он больше тебя не тронет. Что ты там про Бабку говорила?

С опаской посмотрев на подошедшего Артёма, она, периодически издавая от боли стоны, тихо заговорила:

– Это всё чертова Бабка, я не верила в это, но, судя по тому, что все мои друзья мертвы, а я тут лежу с двумя лишними дырками и сломанным носом, все слухи правдивы и проклятия этого сумасшедшего работают.

Снова повисла тишина, которую я нарушил, прикуривая сигарету, чиркая зажигалкой. Делая глубокую затяжку, подумал, что Кузьмич будет задавать один и тот же вопрос бесконечно, беру инициативу в свои руки. Сделав еще пару глубоких затяжек, спрашиваю у блондинки:

– Мы поняли, что ты считаешь, что этот мифический Бабка вас проклял, расскажи сначала, как вы с ним встретились?

Посмотрев на меня, она облизала пересохшие губы и ответила:

– Я расскажу, только дайте мне попить воды.

Кирилл в очередной раз проявил сострадание, поднес флягу с водой и держал её, пока раненая пила воду. Закончив пить, она сделала глубокий вдох и заговорила:

– Этот проклятый магазин мы нашли в первые дни катастрофы, когда наша компания из тех, кто смог выжить, собралась вместе. Мы приняли решение уезжать из города. У нас был, можно сказать, кружок по интересам из двадцати человек и обустроена за городом база. Так мы называли построенную на общие деньги дачу, где можно было оттянуться на выходные и хранилось то, что нельзя держать дома. Незарегистрированное оружие, и всё что с ним связано.

В городе творилось настоящее безумие, зомби с каждым часом становилось все больше. Правительство, вместо того чтобы распространять информацию, рассказывая людям, что произошло и раздать всем оружие, предпочло молчать до последнего, отключить мобильную связь, чтобы не поднимать панику, поэтому у людей не было шанса, зомби каждый час росли в геометрической прогрессии, а люди не знали, что происходит и как им с этим бороться. Укушенные на улице добирались до дома и, обращаясь, нападали на свои семьи. Пассажиры грызли других пассажиров и водителей. Сотрудники кусали клиентов и наоборот. И никто не знал, что происходит, люди обрабатывали укусы перекисью или зеленкой, заматывали бинтами и успокаивались. Если, конечно, им повезло получить не смертельные раны, а пару несильных укусов и добраться до дома или другого безопасного, в их понимании, места, где не было монстров с красными глаза. Только они сами становились такими и нападали на всех, кто был поблизости.

Когда мы прорывались из города на трёх машинах, чего только не насмотрелись. Люди бегали от чудовищ, в панике кидаясь под машины. Мы сбили двух таких несчастных, не специально, они сами неожиданно выскочили нам под колеса, спасаясь от зомби. Одни полицейские пытались защищать людей, другие бросились домой, на защиту своих семей. Были и те, кто, даже не снимая формы, тут же начал грабить людей и магазины.