II

Неделю спустя мы с Бобом пересеклись после работы, чтобы поужинать в маленьком кафе в центре Лондона и обсудить ворох проблем, возникших из-за событий предыдущего уик-энда. Как и предполагалось, Памела буквально сорвалась с цепи, когда узнала о моем незапланированном отъезде. Она устроила мужу хорошую взбучку и объявила бойкот до тех пор, пока тот не поклянется прекратить массовые гуляния в фамильном владении. Этот ультиматум сильно задел самолюбие Франклина-младшего, и супруги объявили друг другу войну, продолжавшуюся без малого шесть дней и уже принесшую первые жертвы.

– Вчера звонил Крис. Интересовался насчет субботнего пати. Я раскрыл перед ним все карты, а он назвал меня дураком и повесил трубку, – пожаловался Боб, уткнувшись носом в изученное до дыр меню. – В наше время людям плевать на личную жизнь тех, кого принято называть друзьями. Тобой пользуются как половой тряпкой, а потом находят замену и без сожаления выбрасывают на помойку. Я слышал, в сентябре у кузины Линды намечается грандиозный праздник, и избранные счастливчики уже получили пригласительные открытки.

– В таком случае Беннинги проигнорировали и меня тоже. Теперь мы оба в опале у новых королей как в старые добрые времена, когда нас считали хроническими неудачниками.

– Я и есть неудачник, – проворчал Боб, доставая из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. – Вот заявление об увольнении, подписанное шефом без выяснения причин моего ухода. Прочитай и посмейся – я умудрился допустить шесть ошибок в трех коротеньких предложениях!

– Но ради чего такие жертвы? Твое решение обусловлено тщательно продуманной стратегией, или этот дешевый трюк рассчитан на привлечение внимания отвернувшейся от тебя толпы?

– Памела всегда говорила, что я довольствуюсь малым, не используя и сотой доли процента заложенного во мне потенциала. Отныне все будет иначе. Я намерен избавиться от ярлыка вечного аутсайдера и доказать миру свою способность дотянуться до солнца. Угадай, какая компания желает взять на работу лучшего оценщика из «О.Хьюгман и К»?

– Сейчас не время сочинять ребусы. Если ты всерьез взялся за налаживание отношений внутри семьи, то поставь крест на Беннингах, Найтли и прочих Браунах. Твои успехи не произведут на них впечатления, потому что они всегда воспринимали тебя как чужака, приехавшего из не отмеченной на карте далекой страны. Стань ты хоть премьер-министром Великобритании, кузина Линды не соизволит внести изменения в список гостей, ибо присутствие Боба Франклина не укладывается в ее представления об идеальной тусовке.

– По-твоему, я полное ничтожество, достойное преклонения лишь при наличии роскошного особняка в окрестностях Лондона?

– Давай без крайностей. Пора раскрыть глаза и признать – мы вошли не в ту реку, и течение увлекло нас к водопаду. Там, внизу, острые скалы, но еще не поздно спастись, взяв курс на берег. Конечно, Памела не ангел, но она любит тебя таким, какой ты есть, не ища материальной выгоды в вашем браке. По-моему, будет справедливо отплатить взаимностью и выполнить предъявленные ею требования.

– Но я не смогу жить без угарных шуток Стивена, сумасшедших трюков Шона и шокирующей откровенности Линды. Они наполняли мой мир цветными красками, и добровольный отказ от общения с ними станет синонимом вечного прозябания на задворках вселенной.

– Ты слишком зависим от окружающих. Пойми, время неподвластно желаниям человека, и любая эпоха неизбежно становится историей. Нельзя ухватиться за мгновенье и протащить его сквозь десятилетия, абстрагировавшись от происходящих вокруг процессов. Рано или поздно Стивену перевалит за тридцать, и его нынешний юмор покажется глупостью, а фокусы Шона наскучат не терпящей однообразия публике. Линда выйдет замуж, родит детей и превратится в заботливую мать, глядя на которую никто не догадается о ее разгульном прошлом. Думаешь, это пустая фантазия, не имеющая отношения к действительности?

Боб скорчился на неудобной деревянной табуретке и посмотрел на меня как на врага, разрушившего тщательно оберегаемый им песочный замок.

– Ты похож на Памелу. Ваша пропаганда семейных ценностей достала похлеще ежедневных хроник противостояния Америки и стран третьего мира. Тебе так не терпится увидеть меня в роли отца, меняющего подгузники вечно орущим карапузам? Может, сначала попробуешь обзавестись собственным потомством? Или хотя бы найдешь девушку, которая согласится стать твоей женой? Мне надоели советы дилетантов, ничего не смыслящих в жизни, и я не намерен следовать их указаниям!

– И что ты собираешься делать? Устроишься на новую работу, сообщишь об этом Линде и будешь ждать приглашения от ее кузины?

– Какая разница? Важно, что я сам приму окончательное решение, не позволив другим вертеть мной как марионеткой.

Появление светловолосой официантки слегка остудило наш пыл, и мы с жадностью накинулись на источавший дивный аромат ужин. Изумительный вкус жареной свинины отбил всякую охоту наставлять Боба на сомнительный путь истины, и я вновь задумался о Сьюзан, чье загадочное бегство в Италию до сих пор наводило на не самые веселые рассуждения о странностях человеческих отношений. Чувство глубокой вины острой занозой засело в моем сердце, хотя мозг отказывался находить роковую ошибку, побудившую мисс Паркс навсегда порвать с английским прошлым. Всю неделю Линда молила Бога прислать ей весточку от подруги, но телефон в доме Беннингов упрямо молчал, а на электронную почту сыпались лишь нескончаемые рекламные сообщения да слащавые письма от виртуальных поклонников. К пятнице надежда на чудо угасла, и в сегодняшнем утреннем разговоре мы сошлись во мнении, что нам больше не суждено пересечься с таинственной итальянкой, отвергнувшей многолетнюю дружбу по неведомым простым смертным причинам.

– Великолепно! – Боб прервал мои размышления восторженным восклицанием и отодвинул от себя пустую тарелку. – И почему никто никогда не рекомендовал мне это место? Конечно, оно попахивает неприкрытой дешевизной, но кормят здесь не хуже, чем в самых дорогих ресторанах Парижа.

Пристрастие Франклинов к хорошей кухне нередко выливалось в стычки с хозяевами баров и пабов, и я облегченно вздохнул, убедившись в мирном настрое привередливого гурмана. Нервно начавшийся вечер близился к спокойному завершению, однако судьбе было угодно вмешаться в размеренный ход событий и взорвать его коротким смс-сообщением, состоявшим из двух тревожных слов.

– Приезжай немедленно, – прочитал я послание Линды и едва не уронил телефон на пол. Обычно она не жаловала меня своим вниманием, но сейчас происходило нечто неординарное, вынуждающее отказаться от привычек прошлого.

– Что-то случилось? – встрепенулся Боб, доставая из кармана бумажник. – Тебе нужна помощь?

– В другой раз, – я бросил на стол пятнадцать фунтов и снял с вешалки коричневый кожаный портфель. – А пока прошу об одном – прежде чем совершить крутой поворот, убедись, что справишься с управлением. Памела – неплохой штурман, и, оттолкнув ее, ты не заметишь, как улетишь в пропасть.

Сочтя свою миссию выполненной, я выскочил на улицу, поймал такси и отправился в западную часть Лондона, где располагались двухэтажные апартаменты Беннингов. Прежде мне не доводилось бывать у них в гостях – мать Линды с особой ревностью следила за порядком в собственном доме и не пускала внутрь безответственную молодежь, за что получила неласковое прозвище «старая ведьма». На самом деле, она выглядела не хуже дочери, и во время совместных круизов по Европе их часто принимали за сестер, путешествующих под присмотром бдительного отца. Неравнодушные к привлекательной внешности мужчины с завидной регулярностью попадались в сети ее очарования и осыпали Стеллу дорогими подарками, которые пополняли уникальную коллекцию, служившую предметом гордости всего семейства. Я давно мечтал взглянуть на легендарную сокровищницу миссис Беннинг, и, похоже, сегодня удача повернулась ко мне лицом, как и двенадцатью годами ранее на выпускных экзаменах в колледже.

Шофер притормозил возле распахнутой настежь калитки и долго возился со сдачей, ища затерявшуюся в карманах мелочь. Когда же, наконец, я выбрался из машины, то заметил неясный женский силуэт, притаившийся на ведущей к крыльцу дорожке, выложенной небольшой прямоугольной плиткой.

– Привет, – девушка выступила из тени и подозрительно осмотрелась по сторонам. – Ты один?

Я кивнул, потрясенный открывшимся моему взору зрелищем. Пожалуй, никому, включая многочисленных любовников Линды, не доводилось прежде видеть ее в простеньком спортивном костюме, без косметики, с распущенными волосами, скрывавшими добрую половину лица. Этот образ никак не вязался с той роковой красавицей, что непринужденно покоряла мужские сердца, разбивая их с ловкостью, достойной зависти и восхищения. Впрочем, сейчас меня волновали совсем другие вопросы.

– В чем дело? – прошептал я, с трудом уняв дрожь в коленях. – Сьюзан нарушила негласный обет молчания?

– Тише, – холодная ладонь коснулась моего рта, и мы вошли в дом, осторожно затворив за собой дверь. Здесь властвовало пугающее безмолвие, нарушаемое невнятным бормотанием телевизора в дальней комнате.

– Идем наверх, – девушка указала на массивную деревянную лестницу, покрытую бархатным ковром. – И будь предельно осторожным. Мама не должна догадаться о твоем визите.

Поднявшись на второй этаж, мы очутились в узком коридоре, обставленном гипсовыми копиями античных статуй. Беннинги никогда не славились любовью к древнему искусству, и я поймал себя на мысли, что имидж их семейства – тщательно продуманная декорация, не имевшая ни капли общего с реальностью.

– Нам направо, – торжественно объявила Линда, впуская меня в просторную комнату, меблированную широкой кроватью, ночным столиком и огромным дубовым шкафом с зеркальными створками. На левой от зашторенного бордовыми занавесками окна стене висела внушительная плазменная панель, а в углу валялась бесформенная груда компакт-дисков, небрежно прикрытая розовым полотенцем. Завершали картину четыре мягких пуфика, идеально заменявшие кресла.

– Так вот та самая спальня, куда мечтают попасть лучшие мужи Лондона, – пошутил я, присаживаясь на крайнюю подушку. – Неудачники лопнут от зависти, если услышат про мое везение.

– Именно поэтому в твоих интересах не афишировать нашу встречу, – нахмурилась девушка, поудобнее устраиваясь напротив. – У меня была веская причина позвать тебя сюда, но прежде чем перейти к делу, я хочу убедиться, что ни одна живая душа не узнает об этой встрече.

Удовлетворившись устной клятвой, Линда достала потрепанный почтовый конверт и извлекла из него какую-то фотографию.

– Почему вы предпочли утаить правду? – спросила она, протягивая мне снимок. – Неужели за столько лет я не заслужила ни капли доверия тех, кого считала друзьями?

Озадаченный ее несправедливым упреком я взглянул на залитый тропическим солнцем пейзаж и едва не лишился чувств, обнаружив на нем себя в обществе облаченной в длинное красное платье Сьюзан. Мы стояли на пустынном берегу безымянного моря и держались за руки как дети, застигнутые взрослыми в разгар неистового веселья. За нашими спинами возвышались неприступные скалы, а у самого горизонта темнел крошечный парус одномачтовой яхты. Композиция казалась на редкость реалистичной, если бы не одно «но» – мисс Паркс и я виделись единственный раз в жизни, на последней вечеринке у Боба Франклина.

– Это розыгрыш? – мне стоило неимоверных усилий вновь совладать с эмоциями и обрести дар речи. – Не представляю, кому могло прийти в голову изготовить такую фальшивку.

– Перед тобой подлинник, – невозмутимо ответила Линда.– Там сзади…

Я послушно перевернул фотографию и прочел безучастным ко всему голосом:

– Любимой Сьюзан с наилучшими пожеланиями в память об испанских каникулах.

Ниже стояла моя собственная подпись и дата – восьмое августа прошлого года. Пожалуй, впервые в жизни я почувствовал себя идиотом, не способным объяснить элементарные вещи. Мир моего сознания обратился в хаос, и сотни ужасных догадок принялись атаковать шокированный новостями мозг, не сохранивший никаких фактов об отдыхе в теплом раю Средиземноморья.

– Ты намерен продолжать отпираться или готов раскрыть карты? – вопрос прозвучал в форме угрозы, которой следователи пугают подозреваемых. – Учти, я не отстану, пока не услышу подробностей. Мы со Сьюзан были почти как сестры, и человек, причинивший ей боль, ни в коем случае не избежит расплаты.

– Ты что, считаешь меня законченным негодяем, способным обидеть беззащитную женщину? – я едва не вскипел от негодования. – Господи, Линда… Я никогда не ездил в Испанию, не встречался с мисс Паркс и не подписывал эту дурацкую фотографию. Мы познакомились в минувшую пятницу и успели обменяться лишь парой невинных фраз, не содержавших ни малейшего намека на оскорбление.

– И ты думаешь, я поверю пустой болтовне, когда у меня в руках неоспоримое доказательство вашего романа?

– В эпоху технического прогресса клочок бумаги с напечатанной на ней картинкой – весьма сомнительная для большинства улика. При нынешних возможностях монтажа и копирования даже ребенок в состоянии сотворить нечто подобное, скрестив два кадра, снятые в противоположных концах планеты. А подделка чужого почерка и вовсе не требует специального оборудования – достаточно отыскать профессионала средней руки и заплатить ему смехотворную сумму за пару строчек. Спорим, к утру понедельника я достану похожее фото с тобой и… Сэмом Ричардсоном?

Девушка презрительно усмехнулась и отрицательно покачала головой.

– Сэм и я были близки на протяжении пяти с половиной месяцев. В шкафу есть целый альбом, подтверждающий наш тайный союз, не попавший в поле зрения вездесущих шпионов. Вероятно, вы со Сьюзан действовали по аналогичной схеме, пока форс-мажорные обстоятельства не заставили вас расстаться. Она улетела в Рим, но в спешке забыла кое-какие вещи на старой квартире, а добродушная хозяйка не посмела выбросить их в помойку и переслала находку мне в надежде, что я найду способ доставить ее в Италию. Тетушка Маргарет и не догадывается, что поспособствовала рождению мегасенсации, тщательно оберегаемой некогда влюбленными друг в друга глупцами.

– Ты жаждешь моего раскаяния с целью поведать обо всем массам? – я демонстративно сжал кулаки, не побоявшись неадекватной реакции собеседницы. – Или пытаешься утолить ненасытное женское любопытство, чтобы крепко уснуть сегодня ночью?