Отзывы на книгу «Часы»

"Но часы-то все равно остаются, правда? Сначала один, потом другой, и, когда ты кое-как проживаешь один, тут же, бог ты мой, начинается следующий..."

"А как замечательно было бы просто исчезнуть. Как замечательно было бы навсегда перестать волноваться, сражаться, терпеть поражения..."

Осень, похоже, наилучшее время года для чтения подобных меланхолических книг, по крайней мере, сейчас, когда за окном сумрачно, прохладно, сыро, тоски они не вызывают...

С творчеством Майкла Каннингема знакома по его прекрасному роману Майкл Каннингем - Дом на краю света (описать ЛГБТ-отношения непошло, а деликатно - это отдельный талант, и у автора он точно есть). С творчеством Вирджинии Вулф тоже знакома не понаслышке. Очень впечатлили меня в свое время ее книги: Вирджиния Вулф - Орландо и Вирджиния Вулф - Миссис Дэллоуэй . А вот о трагической судьбе писательницы я и не догадывалась...

Кажется, причем здесь Вулф, когда роман за авторством Каннингема? Все гениальное, как всегда, просто: перед нами художественная биография британской писательницы (при этом она будет здесь не единственной главной героиней). Думаю, нескоро избавлюсь я от этого яркого образа, начинающего книгу: тело женщины, плывущее по реке...

Три героини, три женщины (даже четыре - Смерть тоже неистово напрашивается в подруги, мелькая тенью, нашептывая на ухо тихие обещания вечного покоя и избавления от всяческих бед и житейских треволнений), упорно пытающиеся жить, победить скуку, найти себя и смысл жизни: в профессии, в отношениях с людьми, внутри себя.

Вообще говоря, книгу, в которой центральной, сюжетообразующей темой будет самоубийство и мечты о нем, очень трудно назвать жизнеутверждающей, однако, как ни странно, это так. Она ведь действительно по-своему учит ценить краткий миг жизни - когда перед глазами так и манит эта заветная для героев черта, поневоле станешь зорким буквально ко всему. Шелест листьев, мягкость ткани, блеск отражений - мельчайшие детали пытается подметить мозг - подметить и полюбить, впитать, чтобы навечно, и там, за последней чертой, помнить, если больше ничего не будет. Когда же перед тобой необъятные просторы жизни, вряд ли уж так сильно это все ценишь...

Она учит быть благодарными и никогда не стыдиться собственного выбора, каким бы он ни был. Порою это действительно наилучший для уставшего, обессиленного, измученного и разочаровавшегося во всем человеке, не желающего причинять страдания близким (не понимающего, правда, при этом, что страданий с уходом человека станет больше...)

Отчасти могла понять Вирджинию - очень ярко автор живописал ту боль, что она испытывала ежедневно, эти настойчивые, изматывающие голоса, звучащие в голосе, галлюцинации, изможденность тела и духа - она просто устала жить, это был вполне осознанный шаг, на что явно указывает предсмертная записка:

"Я больше не в силах бороться. Я знаю, что порчу тебе жизнь, что без меня ты мог бы работать. И ты сможешь, я уверена. Видишь, я даже не могу подобрать нужных слов. Я не могу читать. Я просто хочу, чтобы ты знал — за всё счастье в моей жизни я обязана тебе. Ты был безмерно терпелив со мной и невероятно добр. Все это знают. Если кто-нибудь и мог бы спасти меня, это был бы ты. Всё ушло. Всё оставило меня, кроме уверенности в твоей доброте. Я просто не могу больше портить твою жизнь. Я не думаю, что в этом мире кто-то был бы счастливеe, чем были мы. Вирджиния".

Голос здравомыслящего человека, не вижу я в том никаких признаков безумия... Прекрасно понимаю, что тема добровольного ухода из жизни довольна провокационна по своей сути, но все равно на стороне героини - не от хорошей жизни человек решается на этот страшный, бесповоротный шаг. Так и вижу ее бестелесным ангелом, улетающим после смерти туда, где не будет этой пронизывающей боли.

А вот другую героиню, Лору Браун, понять мне было куда сложнее: счастливая замужняя женщина, жена, мать очаровательного малыша, ждущая второго ребенка. Но когда-то, видимо, что-то надломилось в ней, заставив поверить в собственную никчемность и беспомощность. Стремление к идеалу - во всем и везде - погубившее Вулф, отчаянно требует новой крови. Спусковым механизмом к подобному побуждению стала книжечка Вирджинии - вот таким причудливым образом сплетаются иногда судьбы читателей и писателей. Определенным образом повлияла книга Вулф и на судьбу третьей героини, Клариссы - всю жизнь ей отравляла мысль о несостоявшейся любви с человеком, который дал ей когда-то забавное прозвище "Миссис Дэллоуэй" (по имени героини романа Вулф)...

Трудно, кажется, найти в мире этой книги счастливых людей, хотя они, безусловно, здесь есть: та же Вирджиния всегда отдавала всю себя работе и писанию книг и безумно любила то, чем занималась... Лора Браун все же нашла себя, путем ошибок, часто непоправимых, Кларисса сумела наконец понять, что нет в жизни сослагательного наклонения "а что было бы, если...". Все сложилось так, как сложилось, как должно было сложиться, к наилучшему результату для всех - порою прошлое действительно стоит оставить в покое, оно тоже должно нести радость, а не грусть.

Финал книги несказанно удивил и переплетением судеб героев меж собой, и непосредственной - трагической - концовкой. В романе, где все столько говорят о смерти, кто-то должен был все же умереть (помимо Вирджинии).

4,5, очаровал меня не только сюжет и посыл романа (сила духа иногда в том, чтобы просто уйти), но и великолепный в стилистическом отношении слог, которым он написан. Погрузиться в эту грустную, по-своему волшебную историю было очень увлекательным делом - до того нежно выписаны автором перипетии жизни его героинь, у них тоже есть чему поучиться...

Она не смотрится в овальное зеркало, висящее над раковиной, не позволяет себе смотреться. Это опасно – иногда в зеркале можно увидеть темное сгущение воздуха, повторяющее форму её тела, существо с маленькими поросячьими глазками и влажным дыханием, стоящее у нее за спиной.

«Часы» такое вот зеркало, в которое страшно посмотреть. Кто знает, кого ты там увидишь.

Эта книга вызывает на откровенность, как хитрый собутыльник развязывает язык и начинается игра на моральное раздевание. Психологический такой нудизм. Очень чувственная проза. Не в эротичном смысле, а по степени проникновения в сознание читателя.
Виртуозная, непристойно правдивая, опасная книга. Её страницы пропитаны ядом, той самой кислотой, которая разъедает жизнь. Любую жизнь, как бы успешно и респектабельно она не выглядела. Яд «упущенных возможностей», яд «я живу не своей жизнью», яд «хорошо там, где нас нет». Об этом не говорят, слишком велика вероятность получить ярлык истерички или дамы с причудами. В этих мыслях ковыряются в одиночку, да и то, если смелости хватит. Проще отрицать.

История, как утверждают ученые, развивается по спирали. В «Часах» показана ювелирная связь времен. Один день трех разных женщин, в разных городах, в разное время. Нить сюжета, тонкая как паутина, почти невидимая, свяжет их судьбы: букет цветов, халат, поцелуй. Часы ожидания, притворства, страха, любви, счастья нанизаны на их жизни, на спираль времени.

История миссис Браун или история торта с глазурью гениальна. Понимание того, что жизнь не удалась, сколько ты себя не убеждай в обратном. Стремление создать хоть что-то совершенное, красивое, безусловное. Я смогу, я буду, я должна. Попытка жалкая, но она оборачивается соломинкой, сломавшей спину верблюда. Торт можно выбросить и сделать еще один. Но куда ты денешь себя? Даже выбросить не можешь. Уже есть ребенок, а значит, что твоя жизнь тебе уже не принадлежит.

Любовь – это талант, дар, призвание и не каждому оно дано. Люди низвели её до чего-то обыденного, обязательного, разумеющегося, поставили в ранг обязанностей. Если у тебя нет таланта писать картины – это простительно, если у тебя нет таланта быть матерью – быть тебе уродом. Весь трагизм в том, что его наличие в теории не проверишь, только на практике. Если ответ отрицательный – горе тебе. Делай вид и ставь жизнь на рельсы из чувства вины и долга. Общественное мнение, нравы, традиции загоняют под свои стандарты, которые часто оборачиваются ловушкой. И выход из нее только один – предательство. Что выбрать? Чувство долга или жизнь для себя. Кто-то страдает от одиночества, а кто-то страстно его жаждет.

Искренне рада за тех, кто воспримет книгу как блажь обеспеченных теток. Значит, им неведомы эти сомнения. Счастливые люди.
Книгу добавила в любимое. Есть в этом что-то извращенное. Как если бы кролик признался в любви удаву.

Один из самых сенсорных романов за всю мою жизнь. Специально не писал "чувственных", потому что речь не об эротике, а о воздействии почти на все мои органы чувств. Книга неспешно раздевала меня, шептала, задавала нескромные вопросы: "Сколько раз ты катался по горке между двумя буквами С? Счастье или Суицид? Создаёшь свет или просто отражаешь его от находящегося рядом? Твои счастливые моменты в жизни стали таковыми частично потому, что они уже позади?" Очень синематографично, каждая сцена выверена, вплоть до того, откуда падает освещение. Закрыл глаза - и видишь как наяву, до мурашек. Цвет настроения - жёлтый. Это розы в вазе, желтовато-бурая вода в пруду, сырная раковина в кухне Лоры и тонкое полотенце Ричарда, желтые розочки на торте, нелюбимый джемпер Клариссы и деревянные скамьи в парке. Отдаю себе отчёт в том, что не могу прочувствовать полностью спектр. И дело даже не в том, что мы наблюдаем за женскими ощущениями. А в том, что рассудочно о чувствах не хочется - ты либо понимаешь, принимаешь и киваешь, либо пожмешь плечами, мол, с жиру бесятся буржуинки.

Три разных женщины отражают некие стороны жизни Клариссы Дэллоуэй, героини романа Вирджинии Вулф "Миссис Дэллоуэй". Одна из них сама миссис Вулф, погружающаяся в пучины отчаяния, в процессе борьбы со своим основным противником - депрессией. Причём не на её территории - в засушливом занюханном Ричмонде, умирающая от тоски по лондонской жизни и по Блумсбери. Чтобы спастись и не слышать мерзких голосов, призывающих к суициду, она пишет свой роман. Другая - миссис Лора Браун, умирающая по сто в день в пригороде Лос-Анджелеса, воспитывающая сына, и снова беременная. Замужем за хорошим человеком, которого не любит, и чтобы держаться над пропастью висит на привычных бытовых ниточках - делает торт вместе с сыном и без него, водит машину, а в итоге сбегает хотя бы на четыре часа почитать "миссис Дэллоуэй" в тишине снятого номера. Третья линия жизни Клариссы Вон, чья долгая безответная любовь к Ричарду Брауну, ее другу-гею поэту заставила ее нежно ухаживать за ним в последние годы его жизни, разрушаемые СПИДом. В юности он прозвал ее "миссис Дэллоуэй" за имя, и за её утонченную силу. По сути Кларисса проживает жизнь героини романа, в некотором роде играет роль персонажа из книги.

Меня цепляют не только восхитительный язык, метафоричность и объёмность текста, но и тонкие переплетения судеб, которые Каннингем умело пришивает друг к другу. Настоящая связь времён, через которую можно понять, что проблемы у людей по сути одни и те же, неважно, в каком обществе мы живём и какая действительность вокруг. Вулф была нетрадиционной сексуальной ориентации, но жить со своей пассией не могла бы. Лора целуется с Китти и думает о том, что иногда они могли бы встречаться и перешёптываться, пожимая украдкой друг другу пальцы. А вот Кларисса Вонг живёт с партнершей вполне открыто уже восемнадцать лет. Или линия самоубийств, общая для этих трёх женщин, проявляется совершенно по-своему у каждой. Пролог рассказывает с точки зрения Вулф о том, как она решается зайти в реку с камнем в кармане (непременно в форме свиной головы). Сначала я посчитал такой шаг ошибкой - начинать со смерти и потом рассказывать прохладные истории. Но автору была нужна тень, отбрасываемая смертью Вулф, потому что в любой тени мы можем найти свет. Кстати, мне показалось, что описание суицида Вирджинии было самым красивым и литературным, прямо песня. Размышления в процессе, "мы были самыми счастливыми" - всё это напомнило мне о "Маленькой хозяйке большого дома" Лондона, только намного ярче и точнее. При этом никакой статики - тело погружается в воду, волосы развеваются, мальчик бросает ветку, машина с военными проезжает по мостовой мимо, а вдоль свай плещется зеленоватая вода...

Нужно ли читателю быть знакомым с "Миссис Дэллоуэй", чтобы понять суть "Часов"? Слово "нужда" тут точно не подходит. Я не читал и понять суть романа это не помешало. Однако уверен, что как в любом метатексте читавший оба романа уловит множество отсылок. Особенно это касается Клариссы - персонажа аллюзию на персонажа. Я знаю, что она повторяет судьбу, "предписанную" ей Вирджинией, но похоже, что я лишился некоторого удовольствия от понимания этой книги теней. Главное, что это роман о любви, хотя с первого взгляда непохож. О прекрасных мгновениях, за которые ты расплатишься...потом.

Как же нам, русским бабам девушкам, далеко до этих меланхоличных англичанок и типичных американских домохозяек.
В наших жизнях нет места детям из пробирок, бесконечным депрессиям и друзьям-психопатам.
Нас лупят мужья (ну или наоборот), наши дети не хотят учить этот мудреный английский, а борщ в холодильнике стоит уже неделю и пока ты его не доешь, Леша, я ничего другого готовить не буду!

Наша жизнь возможно гораздо прозаичней, не спорю.
Но лучше уж так, чем хоронить себя заживо в своих бесконечно-депрессивных мыслях.

Дочитала книгу и призадумалась. Возьмём, к примеру, среднестатистическую мать многодетной семьи. Она отработала восемь часов шпалоукладчицей и теперь спешит домой по сорокоградусному морозу в магазин, чтобы успеть купить десять килограмм картошки и пять килограмм капусты. По дороге домой надо сделать крюк в три километра, чтобы забрать детей из садика. Дома за дверью поджидают муж в протертых подштанниках, кот и неписаная собака. В их глазах плещутся укор, голод и воспоминания о давно переваренном обеде. Она выгуливает собаку, готовит ужин, потом приятный вечерний досуг - стирка и глажка. Закрывает глаза и... "Здравствуй новый, прекрасный день!". А теперь спросите у этой женщины, есть ли у неё время и возможности, сидя на балконе и тоскливо лузгая семечки, размышлять о том, стоит или не стоит кончать жизнь самоубийством, если глазурь на торте получилась неровной? Правильно, нет у неё времени. А вот у постмодернистких героев Каннингема есть. Им не нужно думать о том, где достать свиные копытца по акции и хватит ли денег до получки на приобретение левого ботинка из пары, вот и лезут им в голову мысли о бренности жизни и самоубийстве, как наилучшем выходе из туннеля непроходимой тоски.
Перед нами три совершенно разных женщины, живущие в трёх различных временных пластах. Вирджиния Вульф, писательница, живёт в английском Ричмонде начала ХХ-го века и на момент повествования как раз в процессе творения известнейшей "Миссис Дэллоуэй". Лора Браун живёт в Лос-Анджелесе 50-х и, сбегая на несколько часов от опыстылевшей семейной рутины, нежных чувств к соседке и неудавшегося торта, снимает номер в гостинице, чтобы расслабиться и почитать "Миссис Дэллоуэй". Кларисса Воган, с дружеской руки лучшего приятеля юности Ричарда прозванная "Миссис Дэллоуэй", живёт в современном Нью-Йорке с любимой женщиной Салли и, как и Кларисса Дэллоуэй, в течение всего романа покупает цветы и готовится к вечернему приёму. Несмотря на вполне приемлемую жизнь, наличие любящих и любимых людей, отсутствие финансовых проблем, всех троих периодически переклинивает на теме самоубийства, и в конечном итоге в той или иной мере она их коснётся.
Сначала хотела поставить более высокую оценку, очень уж ладно пишет Каннингем. А поскольку совсем недавно прочитала и для себя проанализировала роман "Миссис Дэллоуэй", то было интересно сравнить и понаблюдать, как ловко автор "играет" с произведением миссис Вульф. Как-будто горячую печёную картошку из рук в руки перекидывает. Постмодернизм, я все понимаю, но на такой сравнительно небольшой объём текста для меня было слишком много так любимых всеми современными авторами сексуальных меньшинств, смертельных болезней и самоубийств. Для законченной картины не хватало страданий беженцев и гонений евреев.
Кстати, приятно удивила экранизация. Сюжет, естественно, динамикой не отличается, но потрясающая игра такого "звездного", не побоюсь этого слова, состава в лице Мерил Стрип, Николь Кидман и Джулианы Мур не может оставить равнодушным.