– Ортогональный факторный анализ? Это статистический метод для определения социоэкономических групп. Каждая группа характеризуется набором взаимосвязанных параметров. Кажется, он еще применяется в антропологии.

Деннис иронически поднял бровь.

– И как тебе только удалось стать такой умной?

Сара посмотрела на него.

– Просто я не дала себя надуть! – резко бросила она. – Мне с детства приходилось за все драться. Из-за моего пола, из-за цвета кожи. И второсортное образование меня не устраивало!

Архитектор поднял руки вверх.

– Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало снисходительно. Боже мой, Сара, ты же меня знаешь! Я сам… Ну конечно, проблемы были не совсем те, но в школе от богатых бездельников никогда не ожидают особой тяги к знаниям…

– Ну да, я знаю. Ты не виноват, что родился белым и богатым…

– Ладно, я же извинился. Хотя ты действительно знаешь о многих вещах больше, чем все, кого я знал.

– За все берусь, ничего не умею, – хмыкнула Сара. – Ты прав, зря я так… Только я давно дала себе слово, что никогда не буду стыдиться своих знаний. – Она отвернулась. – Наверное, у меня просто есть шишка любопытства.

«Однако так было не всегда», – подумала она, спускаясь по лестнице к выходу. Когда-то ей, как и ее сверстницам, нравилось скользить по жизни, ни о чем особенно не задумываясь и прилагая усилия лишь тогда, когда этого требовали родители или закон.

– Кажется, это случилось в пятом классе… – Задумавшись, Сара провела пальцем по грязной штукатурке. – Нас повели на экскурсию в музей науки и техники. Сколько лет прошло с тех пор… лучше не считать.

Чикаго, Южный округ, боже мой! Она бегала от экспоната к экспонату с широко распахнутыми глазами – девчонка с негритянскими косичками, едва умевшая читать. Там была выставка вычислительных машин: от старинных аппаратов с рычагами до новейших настольных компьютеров. И еще модель человеческого сердца – такая большая, что в нее можно было войти. И даже камень, который привезли с другой планеты!

– Меня как будто окатили ледяной водой, – продолжала Сара. Этот поход в музей словно толчком разбудил ее, и даже сейчас, через столько лет, она все еще ощущала дрожь возбуждения, охватившую ее тогда.

– Там, снаружи, оказался огромный удивительный мир, а мои учителя молчали о нем. Скрывали от меня! Вот я и… – Она пожала плечами. – Я решила исследовать его сама. Сбегала с уроков и сидела в публичной библиотеке, а потом добралась и до университетской.

Попасть в библиотеку было непросто: никто не хотел верить, что чернокожая девчонка приходит туда читать.

Ее интересовало все: африканская музыка, физика, право, медицина, история Китая, статистика, немецкая философия, компьютеры… Все. Друзья, которые знали, чем занимается Сара, часто спрашивали, зачем ей это. К таким вопросам она относилась с презрением, потому что чувствовала за ними душевную лень. Зачем? Да просто так! Ей нужна не профессия, а образование.

Школьную программу Сара, разумеется, прошла и сдала все положенные экзамены. Большинство учителей ее успехи наверняка раздражали – потому что она добилась всего сама. Однако не всех… Вот это были настоящие учителя!

– Наверное, трудно менять привычки? – Голос Денниса прервал поток воспоминаний.

– М-м? Что ты имеешь в виду?

Они уже спустились на первый этаж и остановились у подножия лестницы.

– Сколько курсов и семинаров ты прошла за те несколько лет, что мы знакомы?

– Операции с недвижимостью… курсы по выживанию… десяток семинаров по программированию. Пожалуй, хакерство было самым интересным… Сколько всего? Не знаю, не считала.

– Теперь ты меня понимаешь? Я восхищаюсь тобой. Ты постоянно тянешь себя за уши. Мне бы хоть чуточку твоего любопытства! У меня дома валяется десятка два книг, которые я собирался прочитать, да так и не собрался. Все свободное время уходит на журналы и специальную литературу.

– Время всегда можно найти, главное – выбрать, что для тебя важнее.

Деннис полез в карман рубашки и снова достал загадочную шпаргалку.

– Да. Видимо, любопытство, как и остальное, надо развивать. Каждый пункт здесь помечен дополнительной цифрой – единицей, двойкой или тройкой. А если это и есть те самые «ортогональные факторы»? – Он сложил листок и убрал его в карман. – Ну что ж, попробую проверить. Может, тогда поймем, что это значит.

Выйдя на улицу, Деннис сразу начал делать предварительные наброски в блокноте. Сара заглядывать не стала – все равно он отбросит добрую дюжину вариантов, прежде чем выберет один, который стоит показывать. Деннис давно доказал, что на него можно положиться.

Она отряхнула пыль с одежды. Обе стороны улицы были заполнены припаркованными машинами. При застройке надо будет не забыть об автостоянках.

Деннис бросил блокнот на заднее сиденье своего «Датсуна».

– Как насчет обеда в пятницу?

Сара рассеянно кивнула. Интересно, какую часть квартала ей удастся скупить, прежде чем все поймут, в чем дело, и цены подскочат. Может, использовать подставные фирмы?

– Я придумал название.

– Да? Для чего?

– Для проекта. «Квартал Брейди Куинна»! Можно будет сыграть на истории: рубеж веков – тогда и сейчас. Снова девяностые годы, через сто лет. Основательность и изящество в сочетании с технологией и эффективностью.

Сара задумалась.

– Совсем неплохо.

– Неплохо? Это же само напрашивается! В городе явная ностальгия по той эпохе. Ковбои… Мэтти Силкс… шериф Дейв Кук…

– Я подумаю, – кивнула Сара. – Надо бы узнать, кто такой этот Брейди Куинн. Вряд ли стоит использовать его имя, если он просто местный забулдыга.

– Ну и что? Мэтти Силкс содержала бордель.

– Женщина – другое дело, ее порок только украшает.

Сара вела «Вольво» по центральным улицам Денвера мимо башен из стекла и стали с рекламой энергетических и телекоммуникационных компаний. Сначала она собиралась поехать домой по Колфакс-авеню и посмотреть, что из недвижимости выставлено на продажу, но в последний момент передумала и, срезав угол, свернула на Шестую авеню. Скоростная трасса без светофоров вела прямо на запад, к Хогбеку, упираясь в величественную панораму Передового хребта. Этим видом Сара никогда не уставала любоваться. Несколько лет назад она проходила там практический курс по выживанию: скалолазание, спуск по горным рекам, жизнь в лесной глуши. Владение ножом, луком и стрелами. В качестве экзамена ее забросили далеко в горы, не оставив никакого снаряжения, кроме одежды. За те двое суток она научилась куда лучше понимать себя. И еще полюбила горы, которые стали с тех пор любимым убежищем от тревог деловой жизни. После окончания проекта на Эмерсон-стрит надо будет непременно съездить туда – хотя бы на несколько дней.

Над вершинами гор плыли вечерние облака – так низко, что казалось, их можно потрогать. Она придирчиво оглядела небо, потом все-таки открыла солнечный люк. Ветерок не помешает, а если дождь и пойдет, люк можно быстро закрыть. Сара всегда любила рисковать.

Позже, уже дома, когда она, прихлебывая бренди, расположилась у камина, имя Куинна наконец всплыло в памяти. Отставив бокал, она поднялась с дивана. В камине стрельнуло полено, по комнате пронеслась волна соснового аромата. Мистер Кисс, кот бесхвостой породы, запрыгнул на письменный стол и стал с пристальным интересом наблюдать, как хозяйка пролистывает файл, относящийся к Эмерсон-стрит. Наконец Сара нашла нужное место и удовлетворенно кивнула.

Когда-то очень давно Брейди Куинн жил в этом доме. Именно он в 1867 году купил его у «серебряного барона», а позже, в 1876-м, продал человеку по имени Рэндалл Карсон. Поменяв затем еще несколько владельцев, дом перешел к Саре.

– Выходит, он в каком-то смысле мой предок, – кивнула она коту. – Пожалуй, Деннис прав, и мы можем на этом сыграть. Если, конечно, этот бедняга хоть чем-то известен, кроме того, что угодил в чужую перестрелку.

Кот прикрыл глаза, выражая полное согласие.

– Надо поискать в архивах «Ньюс» и «Пост». – Она ввела имя Брейди Куинна в систему поиска. Результат оказался нулевым, если не считать десяток сайтов с упоминанием телешоу «Команда Брейди» и актера Энтони Куинна. Сара поморщилась. Придется копнуть глубже.

– Что скажешь, Кисс?

Кот зевнул.

– Ты прав. Заеду-ка я в город и пороюсь в старых добрых бумагах. «Экспресс» и «Таймс» достать будет трудновато – разве что микрофильмы в публичной библиотеке, в зале истории Запада. И еще налоговые архивы надо посмотреть.

Она сделала несколько записей в блокноте. В своем репортерском прошлом Сара терпеть не могла рыться в архивах, но сейчас предвкушала работу с удовольствием. По крайней мере какой-то перерыв в рутине. О каком интересе может идти речь, подумала она, когда делаешь что-то по долгу службы?

Когда на следующее утро Сара поднялась на лифте в редакцию «Роки Маунтин ньюс», Морган Граймс сидел согнувшись за письменным столом. Обойдя колонны и стол секретарши, она направилась прямо к нему. Комната, отделанная в красно-серых тонах, была разбита на отсеки по шесть репортерских столов в каждом. Девушка, которая просматривала гранки за редакторским столом, мельком взглянула на Сару и снова углубилась в чтение. Больше в отделе никого не было.

Морган, сосредоточенно хмурясь, говорил по телефону, придерживая трубку плечом и одновременно печатая что-то на клавиатуре. Увидев Сару, он сказал нечто в трубку и прикрыл ее рукой.

– Чем могу служить, мадемуазель?

– Ладно, Морган, кончай выпендриваться. Мне надо порыться в библиотеке, ты не против?

– В морге, ты хочешь сказать? – проворчал он. – Так и говори. – Морган окинул ее взглядом. – И все? Только порыться в нашем морге? Не поработать на старом месте?

Сара фыркнула.

– И не надейся. Бросить шикарный офис, «Вольво», платья на заказ, домик в Аспене? А что взамен?

– Романтика! – взмахнул рукой Морган. – Острые ощущения. Первая полоса, эксклюзивные репортажи… и все такое прочее.

– Острые ощущения? Как же, как же. Помню. Некрологи, пресс-конференции, дурацкие демонстрации… Не говоря уже о нищенской зарплате, сверхурочных и внезапных командировках. Нет уж, благодарю. – Она заглянула на экран монитора, но Морган нажал клавишу и убрал текст. – Над чем трудишься?

– Хочу получить Пулитцеровскую премию.

Своим лицом Морган Граймс владел лучше любого игрока в покер – Сара никогда не могла определить, шутит он или нет, и Морган бесстыдно этим пользовался. Взять, что ли, и взломать его файлы? Написать туда, например, что-нибудь этакое… Пусть знает, как строить из себя умника. Она бы, наверное, справилась – в принципе можно проникнуть в любую систему. Интересно, поменял он свой пароль или нет? Сара расколола его еще пару лет назад, просто так, чтобы попрактиковаться, но еще ни разу не использовала.

Она обвела взглядом комнату.

– Все на задании?

– Ага. Кроме Кевина. Уехал рекламировать очередную книгу, вернется на следующей неделе. Слыхала, наверное, о его новом бестселлере?

– А как же. Продолжение «Молчаливого братства»? Вот везунчик! Ну ладно, передавай всем нашим привет.

– Они умрут от счастья. На самом деле я тоже рад был тебя повидать. Ты всегда была неплохой…

Заткнись, Граймс!

– …репортершей. Морг там же, где и был, только теперь все на дисках, никаких микрофильмов. Но ты ведь справишься, да?

– Еще бы, – гордо подбоченилась Сара, – ведь я родилась с микрочипом во рту!

2

Встреча была назначена на 15:00, и ровно в 14:59 Деннис прибыл на исторический факультет Денверского университета. Из приемной вело несколько дверей, но в самой комнате никого не было, хотя, судя по открытой банке с газировкой, кто-то должен был скоро вернуться. Некоторое время Деннис в нерешительности озирался, затем одна из дверей приоткрылась, и оттуда выглянула полная круглолицая женщина.

– Мистер Френч?

– Да. А вы профессор Луэллин? – Деннис шагнул вперед. – Спасибо, что согласились встретиться. Я понимаю, как вы тут загружены…

– Ничего страшного. Семестр уже закончился, так что свободное время у меня есть. Просто немного неожиданно: обычно приходят студенты. Проходите, садитесь. – Деннис вошел в кабинет. – Меня зовут Гвиннет Луэллин.

Рукопожатие хозяйки кабинета оказалось неожиданно сильным. Деннису достался потертый стул с высокой спинкой. Он поддернул брюки, чтобы не пузырились на коленях, и сел, держась очень прямо и сцепив руки на животе. Луэллин расположилась за письменным столом, облокотившись на него мускулистыми руками. На ее бледном лице, густо усыпанном рыжими веснушками, выделялись полные круглые щеки. Деннису она напомнила добрую тетушку, и он уже почти ожидал, что на столе сейчас появится какао с кукурузными лепешками. Вместо этого, к его изумлению, профессор достала трубку из кукурузного початка и стала раскуривать.

Наблюдая за его реакцией, она выпустила кольцо дыма.

– Итак, чем могу быть вам полезна, мистер Френч?

Деннис начал сразу с главного. Лишнего времени не было ни у него, ни у профессора.

– Я хочу понять, по какому принципу составлен этот перечень исторических событий. – Он полез в жилетный карман и достал обрывок бумаги, который Сара нашла в доме на Эмерсон-стрит.

Весь вторник и среду он читал книги по истории и советовался со знакомыми по университету. Развивал шишку любопытства, как сказала бы Сара. События, перечисленные на листке, наверняка что-то связывало, но что? Почему одни вошли в перечень, а другие – нет? Денниса раздражала собственная неспособность с одного взгляда распознать этот общий принцип – ведь мог же он как архитектор сразу сделать нужные выводы, посмотрев на здание! В чем дело, было непонятно: то ли ему не хватало знаний и способностей, то ли проблема таилась в самом списке. Это не давало Деннису покоя, словно камушек, попавший в ботинок.

Он развернул листок и протянул его профессору Луэллин. Взглянув на Денниса с извиняющейся улыбкой, она достала старомодные бифокальные очки, водрузила их на нос и принялась читать, слегка выпятив губы и откинув голову.

Закончив, она сняла очки и взглянула на Денниса.

– Как я понимаю, вас интересуют не сами эти события – о большинстве из них написано в любом хорошем учебнике.

Деннис кивнул.

– Я постарался прочитать все, что успел. Поскольку я архитектор-консультант, у меня просто нет возможности вникать в эти вопросы так глубоко, насколько, боюсь, это требуется. Те, с кем я беседовал, завалили меня фактами, очень любопытными и по большей части мне неизвестными. Взять хотя бы этого Томаса Рида. Невозмутимо-насмешливый Будда из Новой Англии – так, кажется, его прозвали…

– Самая блестящая фигура в политике своего времени, – кивнула Луэллин. – Как здесь написано, – она указала на листок, – его бы выдвинули в президенты, если бы люди Мак-Кинли вовремя не подсуетились.

– Понимаете, я ищу… как бы это точнее сказать… ну, смысл во всем этом. Некоторые из записей касаются хорошо известных людей и событий, остальные – наоборот. Разве можно поставить рядом, скажем, гибель линкора «Мэн» и какого-то генерала Твиггса?

Профессор улыбнулась.

– Нет, конечно. – Она снова пробежала глазами список. – Смысл – очень удачное слово, мистер Френч, именно оно пришло мне в голову, когда я это читала. Если это ответы на вопросы какой-то викторины или экзамена, то они относятся к весьма странной области знаний. Боюсь, даже я не могу сказать, о чем идет речь в некоторых местах, тем более понять смысл событий. Об исчезновении Амброза Бирса в Мексике мне, разумеется, известно, но кто такие эти Брейди Куинн, Дэвис Белло, Агата Пенуэзер?

– Жертвы убийств.

Луэллин раздраженно тряхнула головой.

– Да, конечно, я умею читать. Только как они оказались здесь – рядом с Тедди Рузвельтом, Линкольном или… – Она запнулась, бросила листок на стол и откинулась на спинку вращающегося кресла. Пружины жалобно скрипнули. Некоторое время профессор задумчиво глядела в потолок, попыхивая трубкой.

– Как вы думаете, мистер Френч, – наконец заговорила она, – кто это сказал: «При нашей системе рабочему говорят лишь, что делать и как делать. Любая попытка что-то усовершенствовать губительно сказывается на его успехах».

– Не знаю… Ленин? Мао? – пожал плечами Деннис, не понимая, к чему этот вопрос.

– Нет, Фредерик Тэйлор. – Луэллин кивнула на листок. «Фредерик У. Тэйлор, ок. 1900 г.», – вспомнил Деннис.

Профессор продолжала:

– Он был инженером в конце девятнадцатого века, когда в американскую промышленность хлынул поток малограмотных рабочих-иммигрантов. Тэйлор резко поднял производительность труда, отделив планирование работы от ее выполнения. Инженеры и управляющие разрабатывали проекты, а бригадиры и рабочие осуществляли их. С тех пор такой подход составляет основу американского бизнеса.

Деннис рассмеялся.

– Да что вы говорите! А я-то: Ленин, Мао… Просто поразительно!

Луэллин хитро улыбнулась.

– Однако не забывайте, что Энгельс сам владел фабрикой и к тому же вовсе не был у Маркса на побегушках. Он считал, что целыми государствами можно управлять рационально – так же, как промышленными предприятиями.

– Не встречал я что-то предприятий, управлявшихся рационально, – вставил Деннис.

Профессор невозмутимо продолжала:

– Социализм, по существу, есть высшая стадия капитализма – то, что я назвала бы управляемым обществом. В общем, «папочка знает лучше». Изучите компанию Генри Форда – это же ленинское государство в зародыше! Его так называемые инспекторы социологического отдела имели право являться к служащим домой и допрашивать их на предмет личной жизни и финансового положения. А «внешняя охрана» Гарри Беннета немногим отличалась от чернорубашечников.

– Генри Форд никого не казнил, – возразил Деннис.

– Однако громилы Беннета вовсю преследовали и избивали диссидентов, а многие предприниматели в ходе классовой борьбы не останавливались и перед убийством профсоюзных лидеров. Разница между Фордом и Лениным скорее в масштабах. Ленину удалось превратить в одну огромную компанию всю страну. Советский Союз стал крупнейшей корпорацией на планете. Члены партии были ее акционерами, а Политбюро – советом директоров. Рядовые граждане – служащие – не имели никакого веса в управлении организацией. Штаб корпорации составлял пятилетние планы, которые никогда не выполнялись, а любая критика была запрещена. Каждому предписывалось работать в общей команде, что подразумевало скорее беспрекословное подчинение начальству, чем подлинный коллективизм. Смутьянов же ссылали в Сибирь или переводили на унизительную работу. Или вообще устраняли. Прерывали контракт, так сказать, – горько усмехнулась Луэллин.

– Не забудьте еще о насильственном поглощении других компаний, – прибавил Деннис.

– Вот-вот! – рассмеялась профессор.

– Мне это никогда не приходило в голову, – признал Деннис. – Крупные корпорации и в самом деле смахивают на социалистические государства.

– И наоборот. А теперь подумайте, что появилось первым?

– Д-да… Благодаря Фредерику Тэйлору.

Луэллин кивнула.

– Не только ему, конечно, но он сыграл роль катализатора.

– То есть вы хотите сказать, что… – Деннис замялся.

– Ах да, ваш список. Это, конечно, первое впечатление, однако те пункты, с которыми я хорошо знакома, по-видимому, представляют собой поворотные пункты истории, хоть и не очень явного характера. Сами по себе эти события незначительны и охватывают немногих людей, и все же они имели несоразмерно большие последствия. Помните стишок Джорджа Герберта? «Не было гвоздя – подкова пропала. Не было подковы – лошадь захромала» – и так далее. В конце концов пропало целое королевство. Ведь в битве при Босуорте все висело на волоске: если бы Ричард Третий не лишился коня, история могла повернуться иначе. И что тогда? Не было бы Тюдоров, и вся английская история стала бы совсем другой. Вот и здесь примерно то же.

– Понятно. Так же, как попытка Тэйлора поднять производительность привела к вашему управляемому обществу.