Читать книгу «Обрученные Венецией» онлайн полностью📖 — Мадлен Эссе — MyBook.
image

"Ох, если бы знал об этом герцог…"

В очередной раз, пользуясь моментом отсутствия отца, Каролина незаметно проникла в библиотеку и вернула на свое место «Фьяметту». С того самого дня, когда она впервые позволила себе тайком посетить эту библиотеку, число прочитанных ею изданий непрерывно росло. И лишь одна рукопись не давала синьорине покоя, однако, она никак не решалась ее взять. Ведь Каролина знала, что эта книга – не просто красноречивый роман о чувственности. Судя по картинке на обложке, она таила в себе столько откровенности, сколько синьорине еще не приходилось познавать. Причем откровенность эта была не столько плотской, сколько душевной. Каролина ясно чувствовала, что, прочитав рукопись, ей станет известно множество вещей, которые смогут пригодиться ей в будущем.

Ее рука, словно по велению волшебства, сама потянулась к толстому переплету и достала тяжелую книгу. Красивая дама на обложке, с оголенными плечами, закрывшая глаза от упоительного поцелуя мужских уст, уже свидетельствовала о порочном содержании, но… именно этим она манила невинный девичий разум.

«Пороки и величие венецианцев» – эта рукопись не раз попадалась синьорине в руки, но осмелиться прочитать ее она никак не могла. Сейчас Каролина посчитала, что уже просто не в силах терпеть угнетающее любопытство. Она знала, что эта книга не просто запретна для ее глаз и сердца, – она есть символ предательства для ее отца, таившего к венецианцам лютую ненависть.

Поглощенная разгоряченным желанием вникнуть в происходящее за этим толстым коричневым переплетом, девушка присела за стол в комнате, где проходили ее уроки, и всем сознанием погрузилась в чтение книги.

Открывающийся перед ее глазами новый мир породил какие-то странные чувства. Неизвестный автор раскрыл полностью жизнь венецианских дам, в которой Каролина заметила столько сходства с генуэзками. Но наиболее насыщенной ей виделась жизнь куртизанок: от беспечных веселых дней, проведенных на раутах, за свободным чтением книг, в дискуссиях и спорах с верховенством власти в области интересов, представляющих политику и экономику, до жарких, страстных ночей в постели с любовниками разного статуса и возраста. И при этом жизнь каждой из трех героинь раскрывалась не только со стороны плотских утех, низменных желаний и греховности. За всем этим стояли истинные причины выбора неподобающего образа жизни: нищета, жажда избежать монашества, сокрытие от мужа-деспота.

На удивление Каролины, в Венеции уже прошло время, когда куртизанки ассоциировались с грязью и ничтожностью – в республике становился популярным образ «почтительной куртизанки», который в какой-то степени даже принимался ее властями. Каким бы ни был образ венецианской проститутки, с одной стороны, ее признавали распутницей, с другой – интеллектуалкой.

Теперь Каролине становилось понятно, отчего мужчины так стремятся развлечься с куртизанками, игнорируя при этом верных жен-домохозяек. Это не только плотское удовольствие, но и желание получить от женщины то, чего невозможно получить от супруги, – всестороннего общения.

Ведь и мужчин заковывает в кандалы современный уклад общества. Какой юноша не захочет жениться на желанной девушке, а не по велению родителя, который ищет исключительно свою выгоду от брака сына? Но постепенно этот самый юноша невольно превратится в отражение собственного отца, жаждущего большего достатка и процветания своей династии.

Когда Каролина дошла до момента откровенного описания близости куртизанки с одним из патрициев Венеции, она почувствовала легкий холодок, пробежавший по телу, и мгновенно захлопнула книгу. Тяжело дыша, волнуясь за познание неизвестного, она теперь не решалась снова распахнуть издание.

Поглощаясь ранее чтением о платонической любви, она прежде не могла даже предположить, что между мужчиной и женщиной, помимо признаний в любви и вечерних прогулок, может произойти нечто подобное. Для Каролины это была неизведанная тайна. Ведь ни мать, ни кто-либо из других родственниц не имел права объяснять девушке, что происходит в брачной постели между молодыми, ибо даже познание это разумом считалось великим грехом для невесты, порочащим ее невинность.

Осторожно, словно опасаясь собственных рук, Каролина открыла книгу и нашла то место, где закончила чтение. Стыдясь и краснея своих познаний, она ощущала смятение, прежде всего от восхищения, имевшего наглость зародиться в ее душе. Восхищения тем самовольством и дерзостью, которую имели куртизанки в своем развязном поведении.

Но самое главное, что существует у этих женщин и чего нет у истинной дамы, – это выбор. Выбор желанной свободы, украденной мужской властью. Выбор желанного мужчины… И даже такая чепуха, как выбор книг на полке.

Теперь у нее не оставалось сомнений, что в этом мире все же существует возможность не стыдиться своей образованности. Правда, способ получить доступ к желанным благам через развратный образ жизни для нее являлся постыдной крайностью, на которую Каролина полагала себя не способной. Однако ей так хотелось достичь этой грани свободы с безволием, дабы хоть на миг насладиться ощущением птичьего полета – необъятного простора, вольномыслия и легкости.

Постепенные выводы, которые зарождались в кипящих мыслях Каролины, превращались в навязчивые устремления, словно ставившие перед ней развязанные цели. Ох, если бы знал об этом герцог, то уничтожил бы все книги, находящиеся в его библиотеке. Да-да, непременно разжег бы огромный костер среди двора и проклял все издательства.

Открывающаяся дверь заставила Каролину подскочить. Она только и успела спрятать книгу за спину и возмутиться на себя: как можно было забыть замкнуть двери? В дверях появилась удивленная Палома, не понимающая, что может делать здесь ее хозяйка в это время. Каролина облегченно вздохнула, радуясь, что это не матушка. Однако ее ноги подкашивались от страха за раскрытие своей тайны.

– Синьорина Каролина, извольте ответить, что заставило вас посетить эту комнату?

– Я… искала Псалмы, – ее голос предательски дрогнул.

– Что вы такое говорите? – насмешливо протянула Палома и уставила руки в боки, прекрасно понимая, что синьорина явно обманывает ее, – стало быть, что-то замышляет. – А ну-ка признавайтесь мне, иначе расскажу все герцогу!

– Но я ведь ничего не натворила… – взмолилась та.

– Знаю я такое выражение ваших лукавых глаз, – произнесла Палома и принялась заинтересованно всматриваться за спину, где Каролина прятала свою книгу. – Что у вас в руках? Сию же минуту покажите мне!

Каролина решила, что лучше показать Паломе издание, иначе она и в самом деле все расскажет отцу. Девушка медленно, с очевидной робостью, перевернула книгу обложкой кверху, на которой красовалась злополучная картинка, и, заметив покрасневшее от возмущения и стыда лицо своей кормилицы, мгновенно спрятала ее опять.

– Что за книга? – удивилась Палома и, с трудом выхватив ее из рук госпожи, осмотрела обложку. – Синьорина… Каролина… О, милостивый Господи! О, Иисусе Христе! – она задыхалась от возмущения, время от времени хваталась за сердце и крестилась с неимоверным страхом на лице, словно отгоняла нечистую силу. – Откуда у вас… книга. Да еще и… эта. Боже… Здесь ведь… полуголая девица…

Каролина испугалась за падающую на диван кормилицу и подхватила ее полные руки, которые всегда ей казались такими мягкими, как сдобное тесто в кастрюлях повара.

– Палома, что с тобой? Тебе дурно? Нужно кого-то позвать… – Каролина бросилась к дверям, но крик Паломы ее остановил.

– Нет! Его светлость убьет меня, когда увидит у вас эту распутную… книгу. Какой ужас! Какой позор, синьорина! Мне конец! Каролину выводили из себя причитания и напрасные слезы Паломы, и ее жалобное выражение лица изменилось на разъяренное.

– Не ной, Палома, ничего страшного в этом нет. Неужели я не имею права узнать сейчас то, что все равно когда-нибудь узнаю? – ее возмущенный тон заставил кормилицу немного успокоиться. – Не причитай, Палома, умоляю тебя.

Но та только со страхом смотрела на книгу, которую Каролина не выпускала из рук.

– Вы представьте, что сделает со мной герцог, когда узнает…

– Но ведь он может остаться в неведении, – промолвила с улыбкой синьорина.

– Вы предлагаете мне лгать? – возмутилась кормилица.

– Ну что ты? Я предлагаю поберечь его сердце и свою участь. Ну не говори ничего отцу, Палома! – взмолилась Каролина. – Я ведь живу этими книгами…

– И сколько же вы их уже прочитали? – спросила Палома и тут же пожалела о своем любопытстве. – О нет… нет… не говорите мне, синьорина, иначе я сойду с ума…

– Много, поверь мне, моя дорогая. Но отец не знает об этом, и я сделаю все, чтобы не узнал.

– Не берите грех на душу, синьорина, – умоляла Палома со слезами на глазах. – Бросьте эти занятия, порочащие вашу душу.

– Не причитай, ради Бога! Не узнает об этом отец! Молчи, и не узнает, – тихо произнесла Каролина и помогла подняться Паломе. – Ну вот, а теперь успокойся и занимайся своими делами…

– Как же я вас не доглядела, синьорина? – снова зарыдала Палома и закрыла лицо руками.

– Все, не хнычь, – спокойно велела Каролина и спрятала книгу в юбках своего платья, поддерживая ее с внешней стороны.

И хорошо, что под юбками надежно затерялась.

– Вот и все, Палома, обрати внимание, книгу совсем незаметно. А теперь идем, я тебе помогу. Вот видишь, как все хорошо.

– Не выроните книгу из-под юбок, синьорина, – тихо произнесла Палома, вытирая набегающие слезы.

– Ну, как я могу, дорогая? Это и в моих интересах тоже.

Каролине казалось, что она успокаивала плачущего ребенка, но кормилица быстро угомонилась, и, к счастью, на их пути более никто не встретился.

Удивительно, но напуганная до смерти кормилица даже и не подумала о том, что может заставить синьорину вернуть книгу на место, и поэтому Каролина усиленно заговаривала ей зубы, чтобы та поскорее оставила ее в покое. Насколько бы распутной эта книга ни была, Каролине хотелось знать обо всем, что творится в этом мире за пределами ее невинного сознания.

"Вы мне не неприятны. Вы мне безразличны"

– Каролина, сегодня нам нанесет визит виконт Альберти, – услышала она сквозь свои грезы эхо материнского голоса. – Он присоединится к нам за обедом. Приведи себя в порядок: ты обязана подобающе выглядеть.

Она повернула голову в сторону Патрисии, но смотрела, будто сквозь нее. Вот она, суровая действительность! И матушка также жаждет выдать ее замуж за этого виконта, которого Каролина ненавидела всем сердцем. Но сейчас ей не хотелось перечить.

Ничего не говоря, синьорина уложила полотно с вышитыми ею узорами и покорно прошла в свою комнату, чтобы прихорошиться перед приездом гостя. Палома тут же последовала за ней.

Патрисия взяла полотно Каролины и внимательно осмотрела его. Неприятие дочерью рукоделия для нее далеко не было секретом, поэтому небрежность в вышитом рисунке явно вырисовывалась. Но еще, что четко смогла рассмотреть Патрисия, – это виднеющаяся среди множества посторонних и абстрактных узоров карнавальная маска…

Сидевший напротив виконт Джованни пытался произвести впечатление на всех членов семьи да Верона либо оказаться полезным – его каждый визит сопровождался какими-то нелепыми рассказами или важных новостях. Но в его речах Каролине слышались только льстивые комплименты и фальшивое желание угодить, дабы быть одобренным Лоренцо и Патрисией. Герцога такое поведение будущего графа устраивало и даже несколько забавляло. Герцогиня Патрисия лишь изредка улыбалась на его глупые шутки, но Каролина прекрасно замечала, что матушка приветствует Альберти. Только ей, самой Каролине, он почему-то казался самым противным и невыносимым из всех мужчин, которых она знала.

Чем вызвана эта неприязнь? Возможно, в первую очередь тем, что брак с виконтом пытались навязать ее непокорному сердцу! А возможно, и тем, что Джованни в ее глазах продолжал оставаться таким вот слащавым мальчишкой: даже его торс, невзирая на уроки боевого искусства, которые он регулярно получал от лучших мастеров, продолжал оставаться худощавым, и тяжелая серебряная кираса смотрелась на виконте как-то нелепо.

Каролине вспомнился Маттео. Пусть его возраст несколько уступал возрасту виконта, но крестьянин выглядел куда мужественней. Маттео обладал средним по своему сложению телом, однако на его крепких руках ясно прорисовывалась рельефность мышц. А в его сероглазом взгляде Каролина всегда замечала блеск доблести, отваги, решительности, которые в Джованни Альберти вымещались хитростью, малодушием и коварством. Тогда как Маттео выгораживал Каролину, убеждая людей герцога в том, что она презирает их компанию и обходит стороной, Джованни ябедничал Лоренцо, что та ведет себя неподобающим образом.

«Поразительно, почему я думаю об этом?» – пришло в голову Каролине, которая ранее не задавалась подобными вопросами. А все потому, что встреча с удивительным мужчиной продолжала нести свое отражение во всех и всем, что ее окружало.

– Герцог да Верона, – обратился Джованни к Лоренцо ближе к окончанию трапезы, – могу я осмелиться попросить у вас позволения на прогулку по саду с вашей дочерью?

У Каролины похолодели конечности. Каков наглец: он даже не удосужился спросить мнения у нее еще до самого ужина. Разумеется: разве ему нужно ее согласие, когда герцог непременно все ему позволит?

– Несомненно, виконт, – ответил Лоренцо, и на его лице проскользнула одобрительная улыбка. – Полагаю, что сама Каролина будет не против такого предложения. Я прав, дочь моя?

Она ясно ощущала в голосе отца нотку какого-то подвоха и подняла голову. Мельком синьорина заметила строгий взгляд матушки, означающий «не смей противиться».

– Бесспорно, отец… как изволите, – пролепетала Каролина и снова опустила свой взгляд на стол, где стоял поднесенный подданными свежий десерт.

В ответ на томное согласие Каролины Лоренцо наигранно рассмеялся.

– Ну что ты, милая Каролина? Это не приказ! Ты вправе от казаться.

Но она прекрасно понимала, что отказ мог повлечь за собой массу неприятных событий. И покорно склоняла голову перед тем, чего от нее негласно требовали.

– Я согласна, отец, – она натянула улыбку до самых ушей и мельком посмотрела на Джованни.

1
...
...
21