Глава четвертая, в которой мисс Дэрроу знакомят с последними достижениями психиатрии

Маллоу сидел в своем любимом кресле у камина. В руках у него была газета. На столе стояла кофейная машина и две чашки. Увидев через приоткрытую дверь доктора, он поднялся.

– Не вздумайте заходить, – предупредила доктор Бэнкс, усаживаясь.

– Какой там «заходить», – возмутился Дюк. – Пусть в себя придет. Я что, похож на идиота?

– А я даже думать боюсь, на кого похожа теперь, – призналась она.

– На гения, мисс Бэнкс, на гения.

– Или на сумасшедшую. Впрочем, вы, полагаю, слышали обо мне подобные отзывы.

– Ну, что за чепуха. Дуракам ведь надо же о чем – то трепать языками. Им ведь так скучно. Но как вы чертовски изобретательны!

– Знаете, – доктор бросила взгляд на свое отражение в серебряном кувшине, – а ведь я боялась, что вы меня остановите.

– Остановлю?! – возмутился Дюк. – Да я расцеловать вас готов!

И он налил ей кофе.

Кофе остыл, но доктор любила холодный кофе. Она взяла чашку и выпила залпом.

– Сообщите мне, пожалуйста, потом новости, – сказала она, поднимаясь. – Мне необходимо знать.

Маллоу расхохотался.

– Мисс Бэнкс, я вас не узнаю! Потратили весь запас храбрости на моего компаньона, что ли?

Она села обратно.

– Об этом не может быть речи. Я всего лишь подумала, что оставаться здесь будет неловко.

– Будет очень неловко, мисс Бэнкс, да только не вам. Рано или поздно ему придется вылезти, и как он будет смотреть нам, и особенно вам в глаза – его собственная проблема. Вы героиня, доктор.

Чашка доктора опустела во второй раз.

– Что же вы так хлещете кофе, – пробормотал Маллоу. – Сами же говорили, вредно пить такой крепкий.

– В качестве тонизирующего. Мистер Маллоу, перестаньте смеяться, я и так еле держу себя в руках!

Маллоу взъерошил кудри. Провел ладонями по лицу, как если бы вытирал его полотенцем. Хрюкнул.

– Простите, доктор, истерика.

– Я, между прочим, трусила.

– Кто, вы?

– Да. Налейте мне, пожалуйста, еще, если можно. У вас превосходный кофе.

– Ява, – Дюк с готовностью выполнил ее просьбу. – Настоящий, из Пуэрто-Рико.

– Собираетесь куда-то? – поинтересовался он.

Доктор Бэнкс покачала головой и добавила:

– Честно говоря, думала, что он меня просто-напросто убьет.

– И тем самым распишется в собственном окончательном ничтожестве? – Маллоу усмехнулся. – Собственно, теперь или победа за нами, или… А что, неужели ничего не натворил? Так вот и сдался?

– Ну, почему, он хамил, – не скрыла доктор. – Получил за это добавку.

Оба машинально повернулись: кто-то открывал дверь.

– Мистер Маллоу, – в библиотеку заглянула экономка, – накрывать ланч?

– Конечно, дорогая мисс Дэрроу, – широко улыбнулся М.Р., – конечно, накрывайте! Мы будем есть здесь.

Экономка помолчала, оглядела стол, на котором стояла полная пепельница, и с укором покачала головой. Впрочем, сделала она это робко. Движения ее, то, как она выглянула из-за двери, и сам голос, звучавший гораздо тише обычного, и интонации этого голоса, – все говорило о том, что мисс Дэрроу постоянно находится в страхе. Да, старая любительница детективов боялась. Глаза ее за стеклами очков были красными, под ними набрякли мешки, суровое, мужеподобное лицо потемнело и осунулось, полные, сделавшиеся от старости похожими на копченые венские колбаски пальцы судорожно цеплялись за дверь.

– А… мистер Саммерс? – так же робко спросила она. – Он опять… у себя? Может быть, принести ему ланч в комнату?

– А мистер Саммерс, – сказал Маллоу таким тоном, что экономка втянула голову в плечи, – волен объявлять голодовку. Ну, или составить нам компанию. Это его собственное дело. Но я хочу сказать вам, мисс Дэрроу, что если вы опять сделаете по-своему и потащитесь его уговаривать…

– Мистер Саммерс принял лекарство, – перебила доктор Бэнкс. – Первое время он может вести себя странно. Не обращайте внимания.

Экономка полезла за платком и так долго сморкалась, что придала своему крупному носу сходство с переспелой сливой.

– Доктор, что с ним будет?

– Зависит от него самого, – голос доктора звучал хладнокровно. – Лекарство будет действовать какое-то время, но если он сам не захочет излечиться, медицина бессильна.

– А если вы опять поставите в холле вазу с конфетами, я буду уничтожать их, – прибавил Маллоу. – Ликвидировать. Каждый раз.

У экономки затряслись губы.

– Но… но… ведь он же ничего не ест, бедный!

Маллоу встал.

– Мисс Дэрроу, – позвал он вполголоса, – мисс Дэрроу, подойдите сюда.

И когда экономка приблизилась, обнял ее за плечи и, глядя в испуганные глаза, произнес:

– Милая мисс Дэрроу, если вы будете его жалеть – испортите все лечение. Мне сейчас доктор как раз говорила: никакого сочувствия.

– Именно так, – подтвердила доктор Бэнкс. – Никакого сочувствия. Более того, я как врач настоятельно рекомендую вам пойти и потребовать от него убрать тот беспорядок, который он устроил у себя. И чем быстрее он это сделает, тем для него лучше.

– А еще доктор сказала, что его надо гонять. Как sidorovu kozu! – добавил М.Р.

– Как sidorovu kozu? – переспросила доктор Бэнкс. – Я не употребляла этого выражения.

– Это коза, доктор, – объяснила мисс Дэрроу. – Русские говорят «гонять, как sidorovu kozu» вместо «как серого козла».

– Правильно, – согласился Маллоу. – Вот я и говорю. Мисс Дэрроу, хотите ему добра – гоняйте, как sidorovu kozu.

Он повернулся к доктору.

– Вот вечно его всем жалко! Я говорил, что до добра это не доведет – пожалуйста. Почему меня никому не жалко?

Но на его последние слова доктор не ответила ничего. Она обратилась к мисс Дэрроу:

– Если после того, как мистер Саммерс поставит на место всю мебель, вынесет из своей комнаты мусор и вымоет двери, вы еще и попросите его вычистить ковер и натереть паркет во всем доме – душевное равновесие вернется к нему гораздо быстрее.

– Как? – от изумления мисс Дэрроу уронила очки. – Но это мои обязанности!

– В медицинских целях, – успокоила доктор Бэнкс. – Лечение трудом зарекомендовало себя как эффективное средство в лучших психиатрических клиниках. Доктор Жане и доктор Бабински в Париже, замечательные психиатры Ганнушкин и Геллерштейн в России показывают, что метод дает блестящие результаты.

– Значит, мистер Саммерс будет лечиться дома? – вскричала экономка с непередаваемым облегчением. – Вы не отправите его в больницу?

– Вы забыли про ланч, мисс Дэрроу, – строго напомнила доктор. – После того, как вы передадите мистеру Саммерсу мои предписания, пригласите его на ланч.

Тогда мисс Дэрроу засияла, как превосходно вычищенная сковорода для варенья.

Маллоу подкрутил граммофон и перевернул пластинку. Играл рэгтайм. «Деревенский клуб». «Гладиолус». «Хризантема». «Подсолнух». «Действительно медленный рэг». «Маленькая девочка»…

С каждой новой мелодией М. Р. Маллоу и доктор Бэнкс все более мрачнели.

– Неужели бунт? – Дюк сложил руки на груди.

Доктор прокашлялась.

– Он, вполне возможно, не захочет теперь…

Но тут дверь распахнулась.

Глава пятая. «На здоровье, мистер Саммерс!»

Дверь распахнулась. На пороге стоял Д. Э. Саммерс. Ни пламени из глаз. Ни дыма из носа. Револьвера в руке – и того не было. С влажными после мытья волосами, в свежей рубашке и чисто выбритый.

Некоторое время двое джентльменов молча смотрели друг на друга.

– Подвинься, – произнес Саммерс. – Мне нужен телефон.

Маллоу молча отодвинулся, давая компаньону пройти. Несколько мгновений Д.Э. медлил, затем снял трубку висевшего на стене аппарата.

– Алло! Алло! – он чертыхнулся – что-то случилось со связью. – Здравствуйте, мистер Планц.

После этого мистер Саммерс остался стоять, в задумчивости глядя на трубку в своей руке. Потом дунул себе под нос, как бы избавляясь от упавшей на нос пряди, и назвал номер снова. Он делал это до тех пор, пока, разу, кажется, на восьмом, его собеседник не выразил готовность к разговору, начав кричать. Пришлось Д.Э. слушать.

– Мистер Планц, – сказал он затем, – я вас обидел. Простите меня, если это возможно. Скажите, как вам такой вариант: «Ортопедическое заведение Планца принимает заказы на изготовление искусственных рук, ног, корсетов, аппаратов, бандажей и проч. Превосходное качество, рекордные сроки. Вы забудете о неудобствах, неудобства – о вас!» Да? Ну, вот и хорошо. Я рад. Еще раз прошу прощения за свою идиотскую выходку. Нет, что вы. Денег не нужно. Я хотел бы только надеяться, что вы сможете когда-нибудь опять… Да. Да. Ну, как бы ни было, я не должен был позволять себе… Мне очень стыдно, что так…

Пока он произносил все, что уважающие себя люди говорят в таких случаях, Маллоу сказал:

– Знаете, что там у него было, доктор? Картинка с одноногим пиратом и подпись: «За настоящую жизнь приходится платить частью себя. Протезная мастерская Планца.» Ну-с, у него еще десятка два таких вот бесед. Хотите еще кофе?

– Хочу, – отозвалась та. – И хочу, если вы не возражаете, дождаться их окончания.

– О, что вы. Я как раз собирался просить вас остаться, сколько это в ваших силах.

Потом Д.Э. позвонил в «Специальную мастерскую Стивенса по набивке чучел зверей и птиц». После мастерской – в «Резиновые изделия Симпсона».

– А что это вы задумались, сэр? – поинтересовался Маллоу, заметив, что компаньон, только что закончивший третий по счету неприятный разговор, остановился.

– Думаю, – отозвался Саммерс. – Думаю я о «Фабрике братьев Демулен».

– Этих пропусти, – сказал Маллоу. – Пусть продают сами свои «Электрические клетки, вмещающие взрослого человека».

– Что? – ужаснулась доктор. – Что это за вещи? Это законно?

– Это законно, – ответил ей Саммерс. – Всякая дрянь для шуток, карнавалов и прочие параферналии.

– А что делает «Электрическая клетка, вмещающая взрослого человека»?

– Как вы наверняка догадались – бьет током, – Д.Э. пожал плечами. – Человек помещается в ней только сидя, а если ему дать механическую канарейку или начать свистеть, в дне клетки срабатывает специальное устройство. Мило?

Доктор содрогнулась.

– У этих почти все напичкано электричеством, – продолжал коммерсант. – Вон, даже шлепающая машина.

При этих словах он криво усмехнулся.

– Но ведь… – доктор даже запнулась. – А это тоже для шуток? Или это для… (она пришла в ужас) для детей?

– Вы хотели сказать, для родителей, – с улыбкой заметил Маллоу. – Нет, это для тайных обществ. Ритуал посвящения в масоны.

– «Спусковое устройство автоматически освобождается, что вызывает пружинящий шлепок по мягкому месту, вызывая одновременно громкий взрыв холостого патрона тридцать второго калибра», – процитировал Саммерс.

– Это еще не все, – добавил Маллоу. – «Под платформой устройства имеется также электрическое приложение, которое одновременно включает хороший удар электричеством». Не пугайтесь, они у нас такие одни, и я бы настаивал на том, чтобы не восстанавливать с ними отношения. Хотя, конечно, ребята они не бедные.

– И не жадные, – добавил Д.Э.

– Ну, вот как раз тут я тебя к тебе без претензий.

Доктор Бэнкс посмотрела на Саммерса, ничего не сказала, но вопросительно подняла бровь. Тот сделал вид, что не заметил, вздохнул и снова взялся за телефон. При этом было заметно, что стоя он испытывает некие неудобства.

Маллоу засмеялся в кулак.

– Сволочь, – проворчал компаньон.

– Не отвлекайтесь, мистер Саммерс, – сказала доктор Бэнкс. – У вас, как я понимаю, много дел.

Дел было много, но Д.Э. Саммерс старался. Через два часа он покончил с извинениями, заказал у «Столла и Тайлера» корзину роз и «Полный комплект новых детективных историй», после чего осторожно опустился на стул, плеснул себе кофе и окинул еду хищным взглядом.

– Отдариваетесь от мисс Дэрроу? – поинтересовалась доктор, когда коммерсант покончил с ягненком.

– Нет, – отозвался он, накладывая себе шарлотку. – Надеюсь хоть немного ее порадовать.

Доктор не ответила. Маллоу тоже молчал.

– Если, – медленно выговорил Саммерс, – продать Линкольн»? Халло говорил, что «Слепая лошадь» еще хоть куда…

М.Р. ничего не ответил, и он продолжал:

– Ты бы мог взять деньги от продажи и просвистеть их, как душа пожелает. Черт, ну пойми же мою мысль!

Маллоу откинулся на спинку стула.

– Я понял вашу мысль, сэр. Если мы станем ездить на «Слепой Лошади», это, конечно, будет очень забавно. Только Форд опять скажет, что ты молодец. От второго «Модель-Т» я попросил бы меня уволить, ничего лучше, кроме «Линкольна», нам по контракту не положено, к тому же, «Линкольн» отличная машина. Я ценю ваш размах, но… не прокатит, сэр.

– А вы уверены, что то, что вы пытаетесь сделать, касается именно материальной стороны? – спросила доктор. – Ведь если бы дело было в этом, стоило бы продать все, надеть рубище и провести остаток жизни, раздавая милостыню. Представляете себя в такой роли?

– Представляю, – ответил Саммерс. – Этакий Халло старой сборки. Нет, доктор, я просто пытаюсь использовать то, что моих силах и в моем распоряжении.

– А чего именно вы пытаетесь достичь? «Хоть немного порадовать» вашего партнера? Полагаю, что «немного» вы это только что сделали. Представление с вашим участием тоже в какой-то мере компенсировало ему моральный ущерб. Финансовую сторону вы быстро поправите. Ну, дальше?

– Вы имеете в виду, что я собираюсь делать дальше?

– Да. Как видите, этот вопрос все еще требует ответа.

Саммерс вытянул ноги.

– Боюсь, доктор, что так сразу мне не ответить. Какое-то время я буду делать то, что должен.

– Мне этого пока что хватит, – быстро сказал Маллоу.

– Но потом, надеюсь, я что-нибудь придумаю, – уверил его компаньон.

– Слушай, я тебя очень прошу: без безумств.

– Я осторожненько.

– Почему всегда, когда ты говоришь: «я осторожненько», мне становится страшно? – пробормотал М.Р. Маллоу. – Ну, ладно. Рад, сэр, что вам так здорово помогли процедуры. Я, доктор, до сих пор поражаюсь, как вам в голову пришла эта мысль.

– Что, не ждали? – гордо сказала доктор. – Но если серьезно, мистер Саммерс, вас погубило благополучие. Вы, как я понимаю, не в состоянии чувствовать радость от жизни, которая не требует преодоления значительных препятствий.

– Это я и сам знаю, – вздохнул коммерсант. – Препятствие у меня есть. И какое препятствие. Всем препятствиям препятствие.

– Почему бы вам не попробовать отвлечься?

Ей не ответили и она прибавила:

– Вы уперлись лбом в стену. Но ведь выход, возможно, в самой неожиданной ситуации.

Компаньоны схватились за головы. Доктор почти слово в слово повторила то, что все время, как заведенный, повторял Д.Э. Саммерс.

– В неожиданной ситуации? О боже, в какой? – простонал он. – Вы же не понимаете, что говорите! Где она, эта ситуация? Я ищу ее двенадцать лет!

– Да, – тихо ответила доктор Бэнкс, – я плохо знаю ваши дела. Но я знаю, что когда вы чего-то не можете, не следует изводиться. Смиритесь, отойдите в сторону, и, возможно, какая-нибудь деталь повернется к вам с неожиданной стороны. Знаете, как головоломка.

– Головоломка, – медленно произнес Д.Э. Саммерс. – Головоломка… Вы сказали «головоломка»?

Тут в библиотеке повисло такое молчание, что доктор ощутила, как ей становится не по себе. Двое джентльменов сверлили друг друга пристальными взглядами.

– Так! – сказал М.Р. Маллоу тоном обреченного человека, и нервно засмеялся.

Д.Э. Саммерс посмотрел на доктора, почему-то бросил взгляд по сторонам, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Не обнаружив в коридоре ничего, на что, по-видимому, очень рассчитывал, он вернулся в библиотеку, где еще раз произвел проверку, перегнувшись через подоконник, и, наконец, сел на свое место.

М.Р. наполнил его чашку.

– Ну, вот что, – сказал он. – Выпей кофейку, расслабься немного – и тебя ждет большая уборка.

Д.Э. кивнул.

– В медицинских целях, – добавил Дюк. – Удивительно, что мне самому не пришло в голову…

– Что у нас с делами? – перебил Джейк.

– Ничего, – кисло ответил М.Р. Маллоу. – Все, как ты говорил: сегодня, как вчера, а завтра – как сегодня. Закончил с «Ментолаксеном». А так – никаких событий. Если не считать, того что через десять дней день корпоративная вечеринка на «Форд Мотор».

– О господи.

– Да.

– Я бы согласился на вторую порку, только, чтобы не это.

– Я бы и сам согласился на что угодно, но, увы, сэр, этого никак нельзя. Придется нам ехать и плясать деревенские танцы.

– Это фигуральное выражение? – спросила доктор.

– Оно буквальное, – мрачно отозвались двое джентльменов.

– Форд любит деревенские танцы, – добавил Маллоу. – И не любит тех, кто их не любит.

– Ненавижу, – глухо выговорил его компаньон, – ненавижу.

Но он тут же взял себя в руки и сказал:

– Однако, у нас есть десять дней.

– Что, мистер Саммерс, – поинтересовалась доктор Бэнкс, – уже не так терзают мысли о бессмысленности существования?

– Нет. Не терзают.