Перед глазами появился Пепел, он-то и привел меня в чувство. Я отступила от окна и спрятала руки за спиной, испугавшись разбушевавшейся магии.

– Ты меда объелся? – воскликнула я и тут же закрыла себе рот рукой. Еще не хватало, чтобы красавчик услышал, как я ругаюсь с фамильяром. И прошептала: – Ничего я не влюбилась. Немного не ожидала… Да. Только проснулась, а тут…

– Яся, ты не вздумай влюбляться, а то тебе еще с секретарем Корским беседу вести, – усмехнулся Пепел и прикрыл окно.

– Мне хватило предыдущего ухажера. Так что все, с любовью я завязала, – твердо произнесла… Ну или почти твердо.

 Первый раз я влюбилась, когда мне исполнилась двенадцать лет. Его звали Сашка, и он любил другую, Маринку. А я даже смотреть ему в глаза боялась. Думала, вот взгляну на него и оторваться не смогу. Буду стоять и таращиться. Поэтому с Сашкой я разговаривала, глядя в сторону или опустив голову. Он был старше меня на два года. Черноволосый с зелеными глазами. О нем мечтала не только я, а все мои подружки. Но в отличие от девочек, я ревниво не вздыхала, а подшучивала над соперницей. В общем, строила козни, как могла со своей слабой магией. Маринка меня ненавидела, я отвечала ей взаимностью. А потом у Сашки появился соперник, в два раза выше его. И мой герой… струсил. Уступил Маринку. Я разочаровалась и… разлюбила. Трусов не терплю по сегодняшний день.

Вторая любовь оказалась крепче, и отходила я от нее дольше. С Василием я встретилась в академии, и мы не могли оторвать друг от друга взгляда. Рыжий, наглый и при этом душа компании. Вася читал мне стихи, осыпал комплиментами. Я обожала его… Нас считали парой, и я мечтала о свадьбе. Думала, что после последних экзаменов Вася сделает мне предложение, но… Я приехала раньше и застукала любимого с однокурсницей на нашей кровати. Потом я узнала, что Вася любил не только меня, а… всех студенток. Вот так. С тех пор, когда мне говорят комплименты, я всегда жду подвоха. И рыжих… и Вась… терпеть не могу.

После академии прошло два года, и то ли я разборчивая стала, то ли мужчины перестали меня интересовать, только сердечко больше не екало, а вот сегодня утром… Вспомнила полураздетого соседа и снова стало жарко. «Нет, Яся, так не пойдет!» – думала я, пока умывалась и надевала голубое платье с плиссированной юбкой, подпоясывалась белым пояском и доставала светлые босоножки. Шляпку повернула кокетливо, наискосок. В зеркало я взглянула, прежде чем вышла из дома Степаниды Григорьевны. Хозяйка меня накормила блинами со сметаной и сказала, что сосед дома, недавно дрова колол во дворе. Я промолчала, что мы с ним уже… так сказать, познакомились. Вручила Степаниде Григорьевне оплату за неделю и отправилась к секретарю. Пора было браться за работу, может, тогда дурацкие мысли о Павле Петровиче вылетят из головы. Пепел от меня не отставал, семенил рядом и хитро поглядывал.

Перед калиткой я еще раз поправила шляпку, зачем-то отряхнула подол платья. Я нервничала, и мне это не нравилось.

– Хватит прихорашиваться, пошли уже, – фыркнул Пепел и толкнул калитку. Она легко отворилась.

Во дворе идеальный порядок, подстриженная трава и тропинка к широкому крыльцу дома белыми камешками выложена. Ни собак, ни кошек, даже птиц не слышно.

– Как-то тихо… Слишком… Тебе не кажется? – прошептала я и фамильяр согласно кивнул. – Чужой магии я не чувствую, но что-то давит.

– Вдохнуть не дает, – добавил фамильяр. – И я ощущаю взгляд на затылке.

Пепел оглянулся. Я тоже. Никого. Снова посмотрели на дом, сложенный из толстых бревен. Медленно направились к крыльцу, поднялись по ступенькам и постучали по дубовой двери. Тишина. Я взялась за резную деревянную ручку, но тут дверь неожиданно распахнулась, и я налетела на широкую грудь хозяина дома. Замерла, вдохнув аромат хвои, лесных трав и подняла голову. В синих глазах плескалась насмешка, а я потерялась. Мне бы отойти, убрать руку, под которой мирно билось сердце мужчины. «Похоже, я вляпалась», – мелькнула мысль, прежде чем Пепел легко запрыгнул мне на плечо.

– Здравствуйте, Павел Петрович, а мы к вам, по делу, – громко заявил фамильяр, разрушая магнетизм секретаря, и я смогла отвести взгляд от синих глаз.

– Доброе утро, меня вы знаете, а сами кто будете? – приятным баритоном спросил Корский.

– Ярослава Калинина, получила от вас письмо с приглашением приехать в Дубраву, – ответила я. Пепел продолжал щекотать кончиком хвоста мою щеку, отвлекая. Потому что собраться никак не выходило, хотелось стоять рядом с Корским, вдыхать аромат леса и смотреть в синие глаза. Что будет со мной, когда Павел Петрович меня поцелует?

– Ах, – выдохнула я, потирая укушенное фамильяром плечо.

– Проходите, долго вы добирались до Дубравы, Ярослава Никитична, – Корский пошире открыл дверь, впуская нас в дом.

– Можно просто… Ярослава, – улыбнулась я. – А приехала сразу, как получила письмо.

Пепел слегка приподнял голову и принюхивался.

– Тогда и вы меня Павлом зовите, – усмехнулся Корский. Мы вошли в большую светлую комнату. Круглый стол, накрытый белоснежной скатертью, стоял возле окна, диван, кресло-качалка у камина, сервант. Вот и вся мебель. Уюта не хватало, и складывалось такое впечатление, что здесь и не жили даже.

Я подошла к закрытому окну, вид оказался прямо на калитку. Значит, Павел видел нас, пока мы шли, теперь понятно, почему так быстро открыл дверь. Значит, мог вполне успеть приготовиться к встрече.

Постепенно я приходила в себя, и симпатичное лицо секретаря все меньше волновало. Наверно, сказывались печальный опыт и ведьминская натура. Нет, я все еще ощущала жар на кончиках ушей и слегка волновалась под насмешливым взглядом Корского. Но странные конверты волновали сильнее. Все выясню… позже.

– Павел, можете вы рассказать, что случилось с князем Белоярским? И как давно? Какие симптомы у князя? – говорила я спокойно.  Даже присела за стол на изящный стульчик. Пепел, обнюхивающий углы комнаты, остановился, глянул на меня и принялся осматриваться дальше.

– Вам все князь расскажет. Моя задача была отослать вам письмо, встретить и проводить к усадьбе, – вежливо произнес Корский. Он продолжал стоять у двери, засунув руки в карманы штанов. Изучал. Внимательно. Не только меня, но и моего фамильяра.

– И ничего опасного нет? А как же те чиновники, о которых я читала? Они после посещения усадьбы Стародуб сразу увольнялись. – Я решила не тянуть, сказать как есть. Порой узнать правду можно вот так, если сразу задать вопрос в лоб. Ухмылочка ушла с губ секретаря. Занервничал. И настроение мое поднялось.

– Почему чиновники увольнялись, я не знаю.

Лукавил. Интуиция ведьмы меня еще ни разу не подводила.

– Они приходили к князю с различными требованиями, с придуманными пошлинами и штрафами. Может, их совесть замучила, вот и уволились, – пожал плечами Павел. – Чаю не хотите?

– Не откажусь, – сказала я, и Корский вышел из комнаты.

Пепел закончил осмотр и снова оказался на моем плече.

– Хорошо держишься, – прошептал фамильяр. – Магии в этом доме нет, а вот секретарь очень загадочный и как-то слишком лесом пахнет.

– Ты слышал, что он ответил про чиновников? Похоже на правду. Сейчас чай попьем и поедем в усадьбу. Только мне надо зелья свои захватить… Забыла я, – вдруг вспомнила про пояс.

– Ты наряжалась как на свидание, а не на деловую встречу, – фыркнул Пепел.

Я лишь успела шикнуть на него, когда появился Павел с подносом в руках. Фамильяр спрыгнул на подоконник и застыл на нем как фарфоровая статуэтка, глядя во двор.

Корский поставил на стол две чашки, и я почувствовала аромат душицы. Также секретарь принес вазу шоколадных конфет. К сладкому я была равнодушна, вот пирожок с яйцом и зеленым луком с удовольствием бы поела.

– Вы остановились у Степаниды Григорьевны. – больше уточнил, чем спросил Павел, пододвигая ко мне чашку чая.

– Да, я приехала вчера вечером. Дома вас не оказалось, и ваша соседка любезно предложила мне пожить у нее, – ответила я. Затем попробовала чай… Он оказался превосходным.

– Я уезжал по делам, – неопределенно сказал Павел. Секретарь к чаю не притронулся. Корский не отводил взгляда от Пепла. – Никогда не видел фамильяра, способного поглощать проклятья. Надеюсь, что вы поможете князю.

Секретарь взглянул на меня, и я снова почувствовала искры магии на кончиках пальцев. Пространство вокруг нас становилось размытым, ощущение притяжения усилилось. Я заметила, как Павел подался вперед, словно хотел быть ближе. В груди растекалось приятное тепло, и уголки моих губ поползли наверх.

– Кхм, – кашлянул Пепел и я очнулась, наваждение прошло. Разозлившись на свою слабость, я нахмурилась и, чтобы отвлечься, спросила первое, что пришло в голову:

– Если вы секретарь князя Белоярского, почему не находитесь рядом с ним, а живете в Дубраве?

Павел моргнул. Еще раз. Словно тоже приходил в себя. Затем Корский откинулся на спинку стула и ответил:

– Князь не очень общительный. Он дает мне распоряжения, я их выполняю, в Дубраве это сделать проще всего. Здесь есть связь с внешним миром, так сказать.

– А если вы срочно понадобитесь князю, а вас не будет на месте, как вчера? – не удержалась я и едко поинтересовалась.

– Мы держим связь через артефакт, – в голосе Корского послышалось раздражение. – Предлагаю, сейчас отправиться в усадьбу Стародуб.

– Согласна, только предупрежу Степаниду Григорьевну, что могу поздно вернуться, – сказала я. Мне необходимо было забрать свой пояс на всякий случай, но знать об этом секретарю не нужно. Павел кивнул, и мы с ним договорились, что он будет ждать меня на улице.

Пепел снова вернулся на мои плечи, и мы покинули дом Корского в молчании. Что там фамильяр разглядел за окном, он не говорил. А я вдруг осознала, что, только выйдя на улицу, вздохнула свободно. Напряжение покинуло меня, и я снова могла трезво мыслить. «Так дело не пойдет, —корила я себя. – Мне еще нужно про конверты все выяснить, а как тут допрашивать Корского, если от его взгляда я забываю, как дышать». Вот надо было секретарю оказаться таким красавчиком. Я почему-то думала, что Корский – это столетний старик или мужичок в очках, но никак не первый жених в Дубраве.

Глава 4

Степанида Григорьевна даже слушать не стала мой отказ, всучила мне в руки корзинку, куда положила блины, вареную курятину, хлеб и поставила банку с теплым молоком, да еще и кружки не забыла.

– До усадьбы князя пока доедете, проголодаетесь, – упрямо сказала хозяйка дома. Пришлось взять корзинку. Пепел сунул туда нос, и с обидой в голосе спросил:

– А как же мед?

Я строго взглянула на фамильяра. Мол, прекращай, ты и так вчера банку навернул. Но Степанида Григорьевна всплеснула руками и пошла за медом.

– Забыла. Надо же, – и женщина положила в корзинку баночку с золотистой сладостью.

Хозяйка спокойно отреагировала на то, что я еду с Корским в усадьбу Стародуб. Поэтому я рискнула у нее спросить:

– А вы когда-нибудь встречались с князем Белоярским?

– Один раз и очень давно, да и то мельком в закрытом экипаже его видела. Встретились на дороге. Мы с мужем только поженились и ехали с ярмарки из другого города. Помню, как пронеслась мимо нас карета. Кучер гнал как сумасшедший.

– А почему вы решили, что внутри ехал князь? – улыбнулась я.

– Так личный фамильный знак, герб с медведем на карете, хорошо был виден, – ответила Степанида Григорьевна и тише добавила. – Про князя многое болтают. Мол, он проклят, и каждый, кто его увидит, тоже станет проклятым. Уже не знаю, откуда такое пошло. Но люди боятся к усадьбе приближаться. Возле домов разные чучела установили, чтобы проклятье отпугивать. Я ведь тоже поставила, и многие, только по одной причине – будто верим во всю эту ерунду. Но не будешь, как все, скажут, что с князем заодно и из деревни прогонят. Был у нас случай…

Но тут появился Пепел и схватил из моих рук корзинку.

– Там нас Павел Петрович дожидается. Послал меня узнать, не передумали ли мы ехать.

– Скажи, выхожу, – попросила я. Эх, что ж я вчера не поговорила с хозяйкой. Столько бы узнала. – Я вернусь, и вы мне расскажите, что у вас произошло. Только вот вопрос… Почему секретаря князя никто не прогоняет. Корский же тесно общается с… Хм, проклятым, скажем так.

– Потому что он нужен местному старосте. Корский много чего делает в Дубраве. Ну все, идите, Ярослава. Не знаю, зачем вы поехали к князю. Не дождусь вечера, чтобы узнать, – засмеялась Степанида Григорьевна.

Она нравилась мне все больше. Вчера у нее был такой важный вид, а познакомившись ближе, я поняла, что это добрая женщина. И оплату хозяйка дома взяла невысокую. Скорее для галочки, а не чтобы нажиться. Попрощавшись со Степанидой Григорьевной, я поспешила на улицу. За калиткой меня ждал Павел на двуколке. Пепел уже сидел рядом с Корским, и они о чем-то разговаривали. Увидев меня, загадочно замолчали.

– Извините, что задержалась. Степанида Григорьевна такая приятная женщина, что не хотелось ее обижать, – быстро проговорила свое полунастоящее оправдание. Синие глаза попутчика волновали, но я прекрасно себя контролировала. И пусть кончики ушей горели как свечки, зато я смогла твердо ответить на пристальный взгляд секретаря.

– Едем! – как-то слишком радостно воскликнул Пепел.

– Торопишься полакомиться проклятьем князя?  – поддела я фамильяра. Он лишь фыркнул. Надо будет выяснить у Пепла, о чем он разговаривал с Корским. Поставила корзинку себе на колени. Затем поправила пояс с зельями, заметив любопытный взгляд Павла. Секретарь ничего не сказал, лишь усмехнулся, дернул поводья, и мы поехали.

Гнедой красавец Ураган бежал рысью по проселочной дороге мимо домиков городка, туда… дальше, где на горизонте вырисовывались зеленые холмы, сияло голубизной небо и солнечный шар озарял землю.

– Нам ехать около четырех часов. Прибудем после обеда, но вы не переживайте, вас покормят, – сказал Павел, щурясь от солнца. Я пониже опустила шляпку, и с благодарностью подумала о Степаниде Григорьевне.

– Надеюсь, ночевать нам не придется. Разберемся с проклятьем и вернемся домой. – сказала я без особой надежды. Потому что, помимо проклятья князя, меня еще волновали конверты. И любопытство лишь сильнее разыгралось, когда я приехала в Дубраву. А еще было интересно… Я не выдержала и спросила у Корского. – Почему у вас возле дома стоит чучело совы?

– Неужели вы еще не поинтересовались у Степаниды Григорьевны, почему у всех домов чучела имеются? – откликнулся вопросом на вопрос смазливый хитрец.

Пепел взглянул на меня в ожидании ответа. Я по черным бусинкам-глазкам видела, что фамильяра забавляет наша перепалка.

– Спросила, Степанида Григорьевна сказала, чтобы отгонять проклятье, но все же толком не получилось поговорить, вы заждались у ворот, – парировала я. – Так почему у вас сова? Или это тайна?

– Нет никакого секрета. Сова давно стоит на этом месте, и не я ее делал, а прежние хозяева дома еще сто лет назад. Мне, если честно, самому было интересно, и я покопался в книгах, – Павел быстро посмотрел на меня, и в этот раз его взгляд был серьезным… на удивление. – С одной стороны, сова ближе к тьме, к темной магии, потому что ночная птица. С другой – мудрая хранительница подземных богатств. Я думаю, поэтому хозяева дома выбрали именно чучело совы. Птица не испугается проклятья и сможет его прогнать. Как-то так.

– На самом деле это все ерунда, – вмешался в разговор Пепел. – Никакие чучела не защитят человека, если его проклянут. Тут надо самому быть настолько светлым, чтобы тьма рассеялась, едва тебя коснувшись, или темным, чтобы ты поглотил тьму. Таких людей не существует, все они с оттенками. У кого-то темнее, у кого-то светлее. Оттого проклятья легко находят жертву. Но это ведь тоже не плохо, тогда у нас с Ясей не было бы работы.

Пепел подмигнул мне, и я не удержалась, погладила фамильяра.

– Не поспоришь, – хмыкнул Павел.

– Господин Корски—и—ий! – послышался крик сзади. Мы обернулись: по улице за нами бежал юноша. Я узнала в нем парня, который вчера подсказал мне, как дойти до дома секретаря.

– Сто—о—ойте! – продолжал кричать юноша. Ему повезло, что Павел не разрешал коню пуститься в галоп, а так парень вряд ли бы до нас добежал.

– Тпру—у—у! – Корский остановил Урагана, и конь рассерженно зафыркал. Он только разогнался, наверняка мечтал вырваться за пределы городка, где мог перейти с рыси на галоп.

– Господин… Корс… кий… Фух, еле догнал вас, – задыхался от быстрого бега юноша. – Староста срочно вас зовет! Он ждет в Дубравском музее.