Цитаты из книг автора «Людмила Штерн»

и я рад, что на свете есть расстоянья более немыслимые, чем между тобой и мною.

Мне кажется, что со времен Цветаевой в русской поэзии не было строк, полных такой боли и такого отчаяния.

я тебя обниму и закутаю в плащ, потому что в окне дождь – заведомый плач по тебе и по мне. Нам пора уходить. Рассекает стекло серебристая нить. Навсегда истекло наше время давно. Переменим режим. Дальше жить суждено по брегетам чужим.

Да, сердце рвется все сильней к тебе, и оттого оно – все дальше. И в голосе моем все больше фальши. Но ты ее сочти за долг судьбе, за долг судьбе, не требующей крови и жалящей тупой иглой. А если ты улыбку ждешь – постой! Я улыбнусь. Улыбка над собой могильной долговечней кровли и легче дыма над печной трубой. «Новые стансы к Августе», 1964

Я видела Андрея на похоронах Бродского. Его внешнее сходство с отцом поразительно – такой же веснушчатый и рыжий, но, к сожалению, без отцовской яркости, внутренней энергии и магнетизма. …Марина заняла огромное место в жизни Бродского. Иосиф никогда и никого так не любил, как Марину Басманову. Долгие годы он мучительно и безутешно тосковал по ней. Она стала его наваждением и источником вдохновения. Как-то он признался, что Марина – его проклятие. Марине посвящено более тридцати произведений, в том числе – «Исаак и Авраам» и «Новые стансы к Августе».

…Домашний воздух был насыщен поэзией

– Но когда вы думаете о Всемогущем, чего вы обычно просите для себя? – Я не прошу. Я просто надеюсь, что делаю то, что Он одобряет.

Он пропускал через себя людей, как кит пропускает планктон в поисках ценной пищи.

Бродский был человеком огромного масштаба, сильной и значительной личностью, обладавшей, к тому же, редким магнетизмом. Поэтому для тех, кто близко его знал, его отсутствие оказалось очень болезненным. Оно как бы пробило ощутимую брешь в самой фактуре нашей жизни

Бродский был человеком огромного масштаба, сильной и значительной личностью, обладавшей, к тому же, редким магнетизмом. Поэтому для тех, кто близко его знал, его отсутствие оказалось очень болезненным. Оно как бы пробило ощутимую брешь в самой фактуре нашей жизни.