Не может мерзлота быть вечной,
И обязательным на реках ледостав,
И как-нибудь под Рождество Христа
В Норильске верба расцветет беспечно.
Вернутся с полдороги журавли,
И вспыхнут звезды лотоса на водах,
– Непредсказуемо капризная природа
Нам явит то, что сказки не смогли.
Прольются водопадом ледники,
Моря набухнут, зацветут пустыни,
А там, где были города, отныне
На башнях установят маяки.
И лоцман над Венецией ковчег
Свой проведет, чуть замедляя бег,
Припоминая: где-то в глубине
Был храм… мосты… иль всё приснилось мне?
– Ах, Ель моя, нам ночь бы продержаться,
Да иглы сохранить до Рождества,
А там придет черед весенних братцев,
– Из почек брызнет новая листва.
Мне детский сон нечаянно приснится:
Под заполошный сердца перестук
Пронзят сугроб фиалка с медуницей,
И ландыши до срока прорастут.
– Опомнись, милая, еще не выпал снег,
А у тебя уже Весна во сне!
Шляпу фетровую на лоб,
Черной шалью по бровь укутан,
Еле брезжит холодное утро,
Перекрыл дорогу сугроб.
Скрип по насту… моих ли ног,
Или звук оттаял вчерашний,
И запел, – ни позже ни раньше, -
Монотонный унылый слог.
Скован льдом даже бурный Вагран,
Под снегами и речка Колонга,
К океану бежать им долго как,
– Но таков у рельефа план!
Приполярный Урал суров,
Он и мне алгоритмы диктует,
И не надо о счастье всуе,
Рок судьбины моей таков!
Рудники, каёлка, фонарь,
Всё, как было у декабриста,
И прописано набело, чисто,
В новом времени всё, как встарь.
…Шляпу только сменю на ушанку,
Дратвой валенки подошью,
И в глухую уйду несознанку,
Раньше не пил, а нынче -пью…
Мне Черный Кот дорогу перешел,
И дерзко подмигнул зеленым глазом,
Тут развернуться надо было б сразу,
Но он сказал: «Всё будет хорошо!
Сломаешь ногу, но ее починят,
Сгорит пирог, но с тортом сын придет,
И горестям, и счастью – свой черед,
А сокрушаться вовсе нет причины.
У жизни этой логика проста,
Не надо обвинять во всём кота!»
От слов таких я, видно, очумела,
Пошла на «красный», без раздумий, смело,
И убедилась: этот Кот – вещун,
Предупреждал ведь честно о поломке,
Нет, чтобы подстелить соломки,
– Теперь в бассейн на костылях тащусь!
Пятен солнечных чересполосица,
Замер лес – не дождаться грозы;
Самолетный гул в высях носится,
Он реальнее грома в разы.
Сушь, истома… и – тишина,
Растревожить её бы ливнем,
Протяженным и неизбывным,
Чтобы всех напоил сполна.
Вот свой огненный путь завершив,
Закатилось устало светило,
Частокол запылавших вершин
Так дождем и не погасило.
Посвежело… В волнах тумана
Бродят призраки снов моих,
И рождается в сумерках стих,
Как эпиграф ночного романа.
Постоим, мой милый, в тиши,
Нет луны и звёзд… Не спеши.
В окно башкой гуляет старая,
На подоконник опершись,
Веселой кутерьмой и сварами
Там, как всегда, играет жизнь!
– Козел бодается с забором,
Ворона с ветки дразнит пса,
Уйдет под землю хрюшка скоро,
И грядки надо бы спасать.
Петух гарем свой рьяно топчет,
Играют козы в чехарду,
Перекрывая гомон общий,
Малиновки звенят в саду…
День задался! Кричат мальчишки,
Сползает дедушка с печи:
«Пойду, стряхну годов излишки,
Да, в лес, не прекословь, молчи!»
Да хоть бы заблудился вовсе,
Столетний дурень! Что ль и мне
К реке спуститься… Бабья осень…
Побуду с ней наедине.
С утра в боевой раскраске,
Кольца – в ушах и в носу,
Юные папуаски
Гордо себя несут!
Татуировок отметины
В самых интимных местах,
И вместо слов – междометия
У девочек на устах.
Они сексуальными войнами
Страстно увлечены,
Но как только будут пойманы -
Тут и конец войны…
Не стану пугать их буднями,
Всласть куролесят пусть,
Иначе откуда в судьбах их
Возникнет по прошлому грусть?!.
Ввысь! Задравши глаза к небесам,
Перескакивая ступени,
То в «десяточку», то впросак
Попадая в избыточном рвении,
Вовсе не признавая перил,
Ритму, темпу движения радуясь,
Ты, казалось, уже воспарил,
Дотянулся рукой до радуги!..
Вдруг насмешливый глас: «Это – всё,
Что ты руки тянешь, осёл?
Пролетела моментом жизнь,
За перила держись – не держись,
Но теперь только вниз… и вниз».
Все измышления и слухи собери
И на полет фантазии помножь, -
Страшнее, чем в британском Солсбери,
Легенды о злодеях не найдешь.
– Отравлены скамейки и кусты,
Дверные ручки, в пабе – кружек ряд,
За городом опасен стал пустырь, -
– Таинственно вещает Скотланд-Ярд.
Там русских диверсантов с чьих-то слов
В противогазах видели не раз,
И будто бы с любовником Петров
Привез на остров …веселящий газ!
Под “highly likly» мир с ума сошёл,
Гулять выходят ночью Скрипали,
Для них всё завершилось хорошо,
Они одни лишь выжить там смогли.
А город-призрак вычеркнут с полос
Газетных, из Сети исчез бесследно,
И невозможно вспоминать без слёз
О горожанах, солсберьянцах бедных…
Баба с возу – и по лугам,
К речке – и поперек течения,
Ни усталости и ни лени,
Видишь, как я к себе строга!
Умный гору пусть обойдёт,
Я ж, пыхтя, прямиком отправлюсь,
И не то чтобы трудности славлю,
Но скольжению будет черёд!
Априори оправдан риск,
Если есть характер и воля,
И не надо про «женскую долю»,
Обгоняю, п-а-а-а-берегись!
Всё знакомо, как в Волгу – Ока,
Как восход сопряжен с закатом,
Налетевшего ливня стакатто,
Градом сдобренного слегка.
Всё привычно: терраса, стол,
И умильная морда Барбоса,
К ночи – виски, с утра – рассол,
И опять без ответов вопросы…
Всё постыло, подруги ругань,
Грохот стройки, прораб дурак,
Выйти из колдовского круга? –
Да легко! Вон клюка и рюкзак,
С утреца вышел в чистое поле,
Куда хочет – свернет нога,
И никто вернуться не молит,
Справа – Волга, слева – Ока…
Всё спокойствием, волей дышит,
Артишоком – чертополох,
Небо – синий шалаш без крыши,
Крышу и у меня снесло!
Ветер в спину толкнет упруго,
Солнце выжжет слезу в глазах,
Центробежная сила – из круга,
Помогай ей руки размах!
Сдержу себя, натягивая вожжи я,
Всем прихотям дам жесткий укорот,
Ни хворь, ни враг в квартиру не войдет,
Край обороны застекленный – лоджия!
А на площадке, невзирая на запрет,
Гоняют мяч и дисконтом звенят,
Те, кому явно нет семидесяти лет,
Кто опрометчивее и храбрей меня.
Не подступиться к чертенятам Злой Беде,
Не та сноровка у неё и прыть,
Из мельтешащих перед ней людей
Хватает тех, кто утомился жить…
На конопляном масле киноварь
Растёрта тщательно, холст загрунтован,
Но пальцы сонные к работе не готовы,
И в атмосфере – всё смывающая хмарь…
Поверх деревьев, крыш и куполов
Я вглядываюсь, жду, когда в оконце,
Образовавшееся между облаков,
Прольется утренняя алость солнца.
Пронзят лучи тумана пелену,
Рождая новый цвет в потоках света,
И я в одно мгновение пойму
Всю фантастичность набежавшего сюжета!
Светло в мансарде станет от лучей,
Я еле сдерживаю пляшущую кисть:
«Схватили, наконец, не торопись,
Но все же и не медли… поскорей!
Мы солнечных возможностей окно
Перенесем с тобой на полотно!"
Всю зиму весна бушевала –
Декабрь и январь, и февраль,
Сугробов нам недоставало
И стужи бодрящей… Так жаль!
Термометры все обнулились,
До срока взревели коты,
Обманчивый запах ванили
О пасхе напомнил… Лишь ты
Хранишь в сердце холод и лед,
Тебя и весна не проймет!
Позирует гора,
открытая ветрам:
– в лучах восхода и заката,
то островерхой, то покатой,
громадой заслоняя небосклон,
или распахивая ширь всех четырех сторон!
Снимают Фудзияму каждый миг,
в нон-стоп режиме, затаив дыхание,
но так никто поныне не постиг,
в чем же горы очарование…
Очерчен конус
спящего Везувия,
с подтекстом прежнего безумия.
Одолевает муравьиный зуд –
вновь толпы по нему ползут,
– в предощущении тех роковых минут,
что лавой всех сомнут и пламенем пожрут?
Но – охладись,
и, замирая, насладись
хоть этим дивным видом из Аляски,
где тишь и гладь, ни пламени, ни тряски!
Холмы закованы во льды
и опрокинуты в безмолвие воды.
– Пространство сопрягая и момент,
простор оглаживает кистью Кент!
Перекликается в Саянах с ним Мешков,
а в Гималаях превзойдет всех Рерих…
Готов я Землю обойти пешком,
вдоль этой горной галереи,
предвидя неудачи и потери.
Но кто же в кисть мою поверит!?.
Нарушила все правила игры
И очередность диалога,
Со всеми разругалась вдрызг
И прочь пошла, своей дорогой!
А если честно – бездорожьем,
В неведомую глухомань,
Следы запутать там не сложно,
Почти не надобно ума!
– Как левая нога захочет,
– Как злобный филин напророчит,
– Подскажет леший ближе к ночи,
Так и пойду, зажмурив очи,
(Чума, ну полная чума!)
Тем больше дров – чем глубже в лес,
Лежнёвка в топи провалилась,
Вой волчий слышится окрест,
И, кажется, иссякли силы…
– А кто устои раскурочил?
– Теперь кричишь, что нету мочи?
– Чтоб неповадно было прочим!..
Блеск молний, жутко гром грохочет,
– Страшней свобода, чем тюрьма!
Духи… жемчуга… настроение,
И выключить телефон, -
Вам перечень этот смешон,
Но как же он полон значения!
Альт, скрипки, виолончель, -
Квартет в молодежном составе,
В активе – ни прессы, ни славы,
Зато есть великая цель!
Они сговорились меня,
Открытую звукам доверчиво,
В них долго и нежно проверчивать,
Смывая все набрызги дня!
Баюкать, пугать, щекотать,
Выматывать боль, всю, до донышка,
– То заговор, то простота,
То словно сияние солнышка!..
И вот этот дивный квартет,
Красавец и барышень трое,
Смогли меня перенастроить
И выпустить снова на свет!
О проекте
О подписке
Другие проекты