– Попробуйте еще салата, мессир.

– Он превосходен, – вежливо ответил рыцарь и позволил хозяйке подложить ему еще овощей с майонезом. – Я узнаю вкус соуса, который пробовал на последнем пиру в моем замке.

– Да, рецепт один, – согласилась Ляля и спросила: – Так что же произошло в крипте Монсегюра после моего исчезновения?

Граф поставил недопитый бокал, серьезно взглянул на нее и ответил:

– Я подхватил чашу, сдвинутую вами с пьедестала.

Ляля покраснела и взволнованно спросила:

– Она не разбилась?

– Нет, я вернул ее на место, – ответил граф. Девушка перевела дыхание – ей вовсе не хотелось стать причиной гибели бесценной святыни.

– Слава Богу, – воскликнула она. Граф благочестиво перекрестился.

– Что было дальше? – спросила она дрожащим голосом. Сэр Луис продолжил рассказ о приключениях в подземельях родового замка:

– Свеча погасла, тьма разделила нас. Я рванулся на ваш испуганный крик и обнял пустоту!

– Я была уже дома, – прошептала Ляля. – Как вы нашли меня?

– Я шел по подземелью, призывая вас, и вы откликнулись на мой зов.

Девушка хотела сказать, что звала домой кота, но прикрыла рот рукой и опустила ресницы. Рыцарь говорил:

– Я двигался в полной темноте, ваш крик звенел в моих ушах. Далеко впереди появился слабый свет, я пошел на него и вышел к вам.

Ляля задрожала. Для нее прошел год с памятного поцелуя в крипте Монсегюра, и девушка уже не тосковала так отчаянно по своему средневековому другу, а для него пролетело всего несколько мгновений. Их объяснение в любви и поцелуй для него случились только что, и он ждет от нее ответной нежности.

– Сэр Луис… – пролепетала она.

– Я сделал несколько шагов и попал в ваши объятия, донна Лилиана, – мягко сказал он. – И вы обрадовались мне.

– Да, – согласилась девушка. – Я думала, мы никогда больше не увидимся. Прошел год, я скучала, от вас не было никаких известий… – обвиняюще добавила она.

– Я спешил на ваш голос, зовущий меня, – нежно сказал он.

– Я… я не знаю, что делать, – медленно сказала Ляля. – Прошел год. Прошло восемьсот лет! – вскрикнула она, закрыла лицо руками и всхлипнула. Она опять попала в совершенно нелепую ситуацию – возлюбленный из двенадцатого века явился к ней в двадцать первый. Что ей делать с ним и его любовью? Принять – жалко себя и надежд на будущее, отпустить – куда он пойдет в чужом времени и пространстве? Он погибнет, и она, Ляля, будет виновна в его смерти! Если бы она тогда не дотронулась до чаши… Не в силах что-либо решить, она отняла руки от лица, и ее влажные глаза встретились с синими нежными глазами графа Монсегюра. Он стоял перед ней на коленях.

– Встаньте, монсеньор, – устало сказала она и, холодея, вспомнила, что такими же словами подняла его с каменного пола в крипте, хранящей Святой Грааль. Тогда они поцеловались, благодарные за любовь, соединившую их сквозь века и пространства, но сейчас Ляля ясно понимала, насколько они разные. Рыцарь увидел, что взгляд дамы стал отсутствующим и холодным, как изумруд. Он встал, повинуясь ее просьбе, и вернулся на свое место. Раздавшееся в наступившей тишине рычание прозвучало оглушительно. Ляля вздрогнула. Рыцарь мгновенно загородил ее и с кинжалом в руке обернулся к источнику звука – высокому белому шкафу, стоящему в углу у входа на кухню. Ляля нервно хихикнула.

– Не бойтесь, донна Лилиана! – вскричал граф.

Ляля захохотала громче, выскользнула из-за спины рыцаря и отвела его руку с кинжалом.

– Этот предмет мебели называется холодильник, – сказала она.

– А почему он рычит? – растерянно спросил рыцарь.

– Размораживать пора, – пробормотала девушка, распахнула дверцу и продемонстрировала изумленному графу запас продуктов. Он заглянул и за холодильник, но никто там не прятался.

– Это ледник? – осторожно осведомился путешественник во времени.

– Да, в нем хранятся продукты, – спокойно ответила Ляля, убирая со стола. Граф сунул кинжал в ножны на поясе и присел на свое место.

– Выпьете кофе, мессир? – предложила девушка.

– Да, донна Лилиана, – ответил он. Хозяйка взяла джезву и быстро сварила кофе. Божественный аромат поплыл по кухне. Ляля разлила обжигающий напиток в чашки, выставила на стол сахарницу, потянулась за шоколадом, но вспомнила, что съела последнюю плитку около полуночи. В глухую черную полночь она ела горький черный шоколад «Особый». Девушка вздохнула и выставила на стол еще не съеденные шоколадные пряники.

– Угощайтесь, мессир, – предложила она. Граф съел шоколадный пряник и одобрительно поднял бровь.

– Странный, но приятный вкус.

– Вы любите сладкий кофе? – спросила Ляля. – Вот сахар.

– Что такое сахар?

– Его делают из сахарной свеклы. Мне так не хватало его у вас, в двенадцатом веке! А еще я страдала без вилки, есть мясо и рыбу ложкой так неудобно.

Граф послушно положил в кофе ложечку сахара и размешал, не решаясь взять чашку в руки. Девушка взяла белую в синий цветочек чашку за аккуратную маленькую ручку и поднесла ко рту. Гость последовал ее примеру.

– На востоке пиалы делают без ручек, ручка – наше европейское изобретение, – пояснила она.

– Ваш кофе напоминает напиток, которым угощал нас в Тулузе ибн Джубейр, – сказал сэр Луис.

– О, милый улем! – вскричала Ляля. – Он очень мудрый и добрый. Я рада, что познакомилась с ним.

– Я восхищен вашей отвагой, миледи, и никогда не забуду, что вы освободили меня из темницы.

– Ваши раны! – вскрикнула девушка. – Зажил ваш ожог? – и она побледнела, вспомнив, как рыцарь в пещере разбойников бестрепетно прижег рану на своей груди.

– Благодарю вас, донна Лилиана, заживает, – чопорно ответил граф.

Девушка налила ему еще кофе и внезапно подумала: «Теперь до конца жизни я буду беспокоиться о его здоровье – сначала только он мог привести меня к чудесной чаше, а теперь он – мой гость!»

– Мне понравилось пребывание в вашем замке, – сказала Ляля. – Все относились ко мне очень хорошо, особенно ваш ученый дядя Бьорн. Он позволил мне вынести книгу из библиотеки.

– Вы понравились ему, демуазель, и он одобрил мои планы относительно нашего совместного будущего, – произнес граф. Девушка ахнула и прижала руки к груди.

– Какие планы? – пролепетала она.

– Им уже не суждено сбыться, – печально ответил граф. Ляля перевела дыхание и сказала с улыбкой:

– Сейчас очень поздно или уже очень рано? Мы обсудим все завтра, а теперь давайте спать. Я постелила вам в спальне моих родителей.

Граф улыбнулся – ведь и он предоставил спальню своих родителей донне Лилиане, когда она прибыла в Монсегюр на его руках. Граф перекрестился, благодаря за насытившую его пищу. Ляля повела нежданного гостя в приготовленную для него спальню, показала, как включать и выключать свет, как запирается входная дверь. Пожелав доброй ночи, она вышла – ей надо еще помыть посуду. Девушка не любила оставлять уборку кухни на завтра. Посуду она домывала, старательно тараща глаза – очень хотелось спать. В спальню на втором этаже Ляля поднялась автоматически, закрыла дверь на ключ, по дороге к постели сорвала одежду и с блаженным стоном рухнула на чистые простыни. В окошко мансарды заглядывало голубое утреннее небо, но девушка свернулась калачиком под одеялом и временно отключилась от всех забот.

Она очнулась, когда под одеялом стало жарко – августовское солнце щедро нагрело воздух. Ляля скинула одеяло и блаженно потянулась. «Чего только не приснится! Такая чушь – граф де Монсегюр сражается с холодильником и пьет кофе у меня на кухне!» Девушка вскочила с постели, аккуратно застелила ее и подошла к зеркалу. Смешной сон подарил хорошее настроение. «Схожу, искупаюсь, и за работу. Я закончу сегодня главу», – решила она, ощущая творческий подъем. Мурлыча веселую песенку, Ляля надела простенькое розовое бикини для купания в местном родниковом озере, накинула легкое парео и пошла к выходу. Дверь спальни оказалась запертой изнутри. Удивленно хмыкнув, Ляля повернула ключ и спустилась вниз. «Кот не вернулся!» – вспомнила она и подскочила к входной двери. Она оказалась открыта, ключ висел рядом на гвоздике.

– Луис, Луис! – закричала Ляля, распахнула дверь, выскочила на крыльцо и налетела на человека, сидящего на ступеньках. Он точил длинный двуручный меч, но, обернувшись на зов, вскочил и одной рукой подхватил падающую девушку.

– Осторожно, донна Лилиана, – нежно сказал он.

Она недоуменно уставилась в его красивое лицо и выдохнула:

– Так это был не сон.

– Увы, – невесело усмехнулся граф и разжал объятия.

– Давно вы проснулись, милорд? – спросила Ляля, отступив от рыцаря.

– Солнце было еще там, – он показал на восток. «Стояло над лесом», – поняла Ляля и сказала вслух:

– Часа два назад. И что вы делали, пока я спала?

– Воспользовался душем и заточил меч. Где крепость, которая охраняет ваше поселение?

– Ее не видно отсюда, – сказала Ляля. – Мы поедем туда завтра, если захотите.

– Как вам будет угодно, демуазель, – поклонился граф, отводя глаза – донна Лилиана стоит перед ним почти обнаженная, кутаясь в легчайший прозрачный шелк.

– Вы голодны, мессир? – тревожно спросила она.

– Нет, – спокойно ответил он.

– Тогда я пойду искупаюсь, позавтракаем, когда вернусь, – сказала Ляля и сбежала с крыльца. Горячий августовский воздух обрушился на девушку. Она пожалела, что не надела черные очки и шляпу, но не стала возвращаться. Ее пугала встреча с рыцарем, оставшимся дома. Девушка, задыхаясь, бежала по дороге к лесному озеру. Оказывается, ночное появление сэра Луиса на даче не привиделось ей в смешном сне. Теперь это реальность, с которой придется считаться. Что делать рыцарю в двадцать первом веке? Надо скорее отправить его домой, в Монсегюр. Но как?

Ляля влетела в сосновый бор. Легкий ветерок охладил ее пылающие щеки, и взволнованная раскрасневшаяся девушка опять, как и всегда, залюбовалась чистым лесным озером, спокойным, кротким, лежащим в почти идеально круглой впадине. Девушка выросла на его берегах. Его синяя вода всегда напоминала ей о море. Предвкушая удовольствие от купания, Ляля повесила парео на сучок березы, растущей на берегу этого «кусочка моря», и по валунам сошла в прохладную воду. Перекрестившись, девушка окунулась с головой и поплыла к другому берегу. Переплыв озеро туда и обратно, Ляля перевернулась на спину и устремила взгляд в небо. Солнце стояло в зените. «Сколько же я спала?» – вяло удивилась девушка, покачиваясь на мелких волнах. Сейчас, охладившись, она смогла обдумать невероятную ситуацию, в которую попала. Рыцарь, ее средневековый знакомый, явился к ней через восемьсот лет. Что ей с ним делать? Прежде всего – ознакомить с географией нашего мира. Ляля выбралась на берег, взяла парео и мокрая, распустив волосы, пошла домой. Парео она накинула на границе соснового бора и вышла под палящее солнце. Когда она дошла до дачи, ее волосы и парео почти высохли, а мысли упорядочились.

Теперь она знала, что делать – накормить завтраком сэра Луиса, показать ему карту Европы и вывести на рынок, обеспечив первый контакт с современным миром. Если граф выдержит объем обрушившейся на него информации, завтра они поедут в Выборг. Ляля, улыбаясь, вошла во двор. Путешественник во времени сидел на крыльце, поджидая хозяйку. Сердце ее забилось быстрее. «Луис, мой Луис», – подумала она, имея в виду вовсе не кота. Гость встал, приветствуя хозяйку.

– Почему вы сидите здесь, монсеньор? – весело спросила она. – Пойдемте, я научу вас кипятить чайник.

– В доме два раза играла музыка, – сказал граф.

– О! – Ляля обогнула его и бросилась в дом. Схватив мобильник, лежащий на полке буфета, она увидела два пропущенных звонка. Звонила бабушка. Девушка тут же перезвонила:

– Бабушка, это я!

– Где ты была, моя девочка? – вскрикнула почтенная дама.

– Ходила купаться, – ответила Ляля.

– А что ты будешь делать сегодня?

– Поем, схожу на рынок и допишу главу своей книги, – отбарабанила девушка. – А вы с дедушкой собираетесь ко мне приехать?

– Нет, дорогая, нас пригласили в Москву. И мы едем сегодня вечером.

– Поезжайте, – сказала Ляля. – Позвоните, как доедете, пока, бабуля, привет деду, – и облегченно вздохнула – какое счастье, что сейчас не надо представлять родне своего средневекового друга. Кто же в здравом уме поверит в их «правдоподобную» историю? Но как легализовать в современной России иностранца без документов? «Я подумаю об этом потом», – решила девушка, пригласила рыцаря в дом и показала, как включать электроплитку и ставить чайник.

– Когда вода закипит, выключите плитку, а я пойду переоденусь, – сказала Ляля и поднялась наверх. Переодеваясь и причесываясь, она думала, почему рыцарь сейчас не смотрел ей в лицо? Прошедшей ночью он смотрел на нее – вежливо, чтобы не обидеть пристальным вниманием, но с затаенной тоской. Она теперь – единственный знакомый ему человек в мире далекого будущего, кто может понять и прочувствовать его стремление вернуться домой, и любовь, раздирающую сердце между двумя эпохами.

Сэр Луис, оставленный на хозяйстве, тихо вздохнул. Холодильник зарычал в углу, но рыцарь не обратил на него внимания. Вид донны Лилианы в обличье одалиски поразил его в самое сердце. Он видел на востоке танцы гибких прелестниц гаремов, но на них были надеты еще и шальвары. Как может благородная дама выходить из дома в таком непотребном виде? Почему родители разрешают ей так выглядеть? А вдруг… И граф зашатался на табуретке при мысли о том, что все в земле донны Лилианы ходят так. Как же они отличают благородных от простолюдинов?

Чайник закипел и отвлек графа от невеселых мыслей. Ляля вошла в кухню свежая, сияющая, с высоко подобранными волосами. Сэр Луис с одобрением узнал ту же розовую кофточку, что была на ней ночью, перевел глаза вниз и лишь усилием воли сдержал дрожь – хозяйка надела длинные белые штаны, какие он видел на воинах ислама и на моряках из Марселя, переправлявших крестоносцев в Святую Землю. Девушка улыбнулась рыцарю и спросила:

– Будете есть блинчики с капустой, мессир?

– На ваше усмотрение, демуазель, – ответил он, стараясь не опускать глаза ниже талии хозяйки.

– Кофе? – радушно предлагала Ляля.

– Да, пожалуйста!

Девушка захлопотала по хозяйству, и вскоре горячий завтрак дымился на столе. Пять блинчиков достались графу, один – Ляле, но она съела еще два бутерброда с сыром и несколько пряников. Подкрепившись, девушка сказала:

– Сейчас мы пойдем на рынок.

– Пойдем? – удивился граф. – Благородной даме не пристало идти пешком.

– Сегодня я изволю передвигаться пешком, – холодно произнесла Ляля и начала убирать со стола, а потом обула кроссовки, чтобы не сбить ноги на проселочной дороге. После трудного похода в Монсегюр, куда она пришла босая, девушка берегла свои ноги. Она приготовила сумку-тележку на колесах, взяла свою сумочку с кошельком и мобильником и пристально оглядела средневекового гостя. Его коричневый кожаный колет, застегнутый на все фибулы, поражал качеством материала и искусной работой портного. На широком поясе, сияющем золотой пряжкой с гербом Монсегюров, висят два кинжала и большой кошель. «Это уже третий кошель, который я у него вижу», – подумала Ляля. Два предыдущих граф отдал ей на мелкие расходы. «Кинжалы и кошель придется снять», – отметила девушка и продолжила осмотр. Коричневые кожаные брюки носили все высокопоставленные рыцари в крестовом походе и современники Ляли, состоящие в исторических клубах, где реконструируют войны Средневековья. Брюки можно оставить. Для победного пира в Монсегюре граф сменил окованные железом сапоги на более легкие, из красной кордовской кожи, на высоких каблуках. Такие Ляля видела на миниатюрах иллюминированных средневековых рукописей и на древнерусских фресках. Золотые шпоры надо снять, чтобы не повредить о проселочную дорогу, и, конечно, меч придется оставить дома. Его эфес, как третья ладонь, возвышается над левым плечом рыцаря.

– Мессир, мы сейчас пойдем на рынок… – задушевно начала Ляля.

Через сорок минут граф был готов к выходу за пределы дачного участка – шпоры и колет сняты, все оружие оставлено дома, мощный торс обтягивает майка цвета хаки, принадлежавшая отцу Ляли, на аристократическом носу красуются его же старые темные очки. Граф внимательно осмотрел себя в большом зеркале и сказал:

– Я готов сопровождать вас, донна Лилиана.

Девушка надела белую бейсболку, черные очки, вручила графу сумку-тележку, заперла дверь дома и повела гостя знакомиться с миром двадцать первого века.

Ляля шла справа от графа и объясняла, в каком селении живет. Сэр Луис спокойно отнесся к самодвижущимся повозкам, даже у переезда железной дороги, где увидел большегрузные КАМАЗы, но проносящаяся мимо электричка разбудила воинские навыки рыцаря. Ляле пришлось вцепиться в его руку и приговаривать, что все хорошо, а меч оставлен дома.

– В таких повозках мы ездим из города в город, – сказала она, когда переезд открылся. Граф перевел дыхание и с интересом осмотрел пятиэтажные дома вокруг торговой площади.

– Какие широкие окна! – воскликнул он. – Что в них вставлено? Слюда?

– Стекло, – ответила Ляля.

– Разве стекло может быть таким прозрачным? – удивился граф. – Это похоже на тончайшие пластины горного хрусталя.

– Наши мастера умеют делать прозрачные стекла, – сказала девушка и завела сэра Луиса в магазин.

– Будьте любезны, дайте мне… – сказала Ляля продавщице и начала перечислять, но та смотрела на нее округлившимися глазами:

– Извините, не понимаю…

– Как, почему? – удивилась Ляля. – Я же говорю по-русски.

– Нет! – ответила продавщица.

– О, простите! – воскликнула Ляля и перешла с провансальского на русский. Купив все, что хотела, и радуясь, что есть кому нести гору вкусных продуктов, Ляля полезла в сумочку за кошельком. Рыцарь притронулся к ее руке:

– Я заплачу, демуазель!

– Милорд, вы оставили дома ваш кошель, – непреклонно сказала девушка. Граф молча взял набитую сумку. Ляля завела его в винный отдел, где они выбрали вино, шампанское и бутылку водки (на всякий случай). По улице девушка шла налегке, а рыцарь вез набитую сумку.

– А где у вас церковь, донна Лилиана? Я хотел бы исповедаться, – сказал он, растерянно оглядываясь вокруг.

– Церковь у нас в Выборге, завтра мы туда съездим, – ответила девушка и подскочила от звонка телефона в сумочке. Жалея, что не отключила его, Ляля достала вишневую «раскладушку», быстро открыла, посмотрела, кто звонит, и крикнула в Париж:

– Да, мама!

– Что ты делаешь, моя девочка?

– Я на рынке!

– На рынке? Ты уже съела и пельмени, и котлеты, и блинчики? – удивилась и расстроилась мама в далеком Париже.

– Я съела все мороженое и весь шоколад, – пояснила Ляля и поинтересовалась: – А что делаете вы?

– Гуляем по Парижу! – восторженно щебетала мама. – Сейчас мы стоим у Нотр-Дам, а завтра едем в Версаль!

– Гуляйте, – грустно прошептала девушка и громко сказала: – Привет папе, звоните, целую, пока!

– Жаль, что тебя нет с нами, – сказала мама. – Я вижу все, о чем ты пишешь – твой любимый двенадцатый век!

«Я его видела воочию», – подумала девушка и весело сказала:

– Привези мне путеводители и ваши фотографии.

– Обязательно, – ответила мама. – Целую, успехов!

– Пока, мамочка, – сказала девушка и убрала телефон. Родной голос издалека подбодрил ее.