Часть 1 Ничто не предвещало любви и смерти

Глава 1 Явление рыжего кота

Затишье бывает перед бурей или наоборот, буря после затишья – это кому как нравится, конечно. Но в ту запоздавшую весну многие говорили о явлении рыжего кота. Всем известно, что такие коты являются только в самые критические моменты в нашем мире. Видел его еще Пушкин на златой цепи на дубе том, а потом уже никто кота этого не видел, потому что ни дуба, ни цепи, ни кота ученого у нас не осталось. Но одно понятно, что коты не исчезают навсегда, а если где-то исчезают, то и появляются где-то снова. И предвещают они исключительно беду.

Когда Баюн, а это был он собственной персоной, появился на брегах Иртыша, то многие поверили в то, что именно здесь и должен родиться новый Пушкин или произойти что-то грандиозное иного порядка, потому что просто так коты не появляются. Хотя ясновидящая Елизавета говорила, что появился он тут потому, что перевелись все поэты в славном гарде адмирала, а остались такие жуткие стихоплеты, что кот готов был спалить любого из них, но боялся, что потом возродится еще худший поэт из того пепла. Он же не птица Феникс, а всего лишь кот, хотя и ученый.

Но Пушкина никто не заметил, если он и ходил по Любинскому проспекту, но точно неузнанный другими, да если честно, узнавать его было некому. В мире, где главными писательницами стали дамы, строчившие иронические детективы по рублю десяток, и явно затмившие по популярности Пушкина, гению просто не место. Да что гению, поэзия сама стала такой пещерной, что сочинить корявые строчки про завод, маму и любовь мог любой Васька Безродный, который в прямом смысле двух слов связать не может, но стишата пишет. Да что пишет, он их читает везде, где надо и не надо, и не дай бог вам с ним встретиться. Этот еще хуже, чем тот маньяк, который распахнув пальто себя голого показывает, потому что того изловили быстро, а этот все еще на свободе, и привлечь его вроде не за что, а если уголовный кодекс безмолвствует, тогда Рыжий кот и появляется.

Никто не знает, насколько плохи были стишата у его предшественника, оказавшегося в психушке и встретившегося с Сатаной. Нашему Ваську ничего такого не грозило по двум причинам, потому что в психушку не забирали без письменного согласия самого пациента – это во-первых. А кто же из них даст такое согласие добровольно, да и Сатана вряд ли подойдет к стихоплету на пушечный выстрел. Не интересен он никому, жена сбежала, брат скрылся в неизвестном направлении, ни слуху, ни духу, никого у него не осталось, кроме слушателей случайно оказавшихся на вечеринках, которые устраивал Василий, гордо называя это творческими встречами.

А вот вечеринки он устраивать был мастак, если люди в санаториях и больницах встречали его предложение холодно, то они быстро должны были пожалеть о том и поспешно согласиться. Ведь легче было весь этот бред послушать и отправить стихоплета подальше, чем услышав угрозы и проклятия слушать точно так же, затратив на все эти препирательства столько сил и времени, а Васятка действовал по принципу: «Не хочешь, заставим», приобщим так сказать к ужасному, кривому, бездарному творчеству, выбора у тебя все равно никакого не осталось. И приобщал, а что ему еще оставалось, после того, как он выложил кучу бабла за публикации в коллективных сборниках, где страница продавалась по цене целой книги. Отдельную книгу напечатать так и не решился, в сборниках можно было спрятаться за спинами других, сказать о том, что подборка оказалась не очень удачной, просчитался, бес попутал. А если ты только свое опубликовал, то там уже прятаться в кусты не получится, и всем все станет ясно в тот же миг. Так вот, после того, как он опубликовался в каких-то изданиях, в чертовой дюжине сборников, которые поэты называли братской могилой для настоящих текстов, и просто находкой для таких вот о заводе, о маме и любви, Василий пошел штурмом брать Союз писателей. Куда теперь принимали всех, а его все равно брать не хотели из-за скандальности, полной бездарности и настырности. Руководители того союза поняли, что спокойной их жизни явно пришел конец. Отказали раз, отказали второй, а потом просто устали и махнули рукой. Им нужны были любые члены, даже такие, главное, чтобы были они платежеспособными, а Васятка платил без всяких разговоров, сколько скажут, столько и платил, да еще радовался, и других туда привлекал с большим энтузиазмом.

И вот теперь с красным мандатом, который можно было достать из широких штанин при каждом удобном и неудобном случае, Васятка и пошел организовывать творческие встречи по новому кругу. Хорошо, что в санаториях и больницах люди постоянно менялись, и слушали его творения все новые и новые отдыхающие, а то и вовсе больные, потому что второй раз услышать это было нереально тяжело. Да что там, даже дослушать в первый раз почти невозможно. Но он ощутил себя настоящим поэтом в такие минуты своего липового триумфа. Пусть кто-то из критиков теперь не только попробовал перейти ему дорогу, но просто встать на пути. Этот стихоплетный танк проехался бы по нему и на минуту не задержался бы, вмяв несчастного в землю. А как еще можно было бы вбить, врубить в их чёрствые души настоящую поэзию такой, какой он ее понимает. Никто не собирался бросаться под гусеницы безумному танку, по которому давно психушка плакала. Но никогда не говори, что никто, рано или поздно кто-то да найдется. На всякий горшок есть своя крышка, а на каждого стихоплета свой купол. Вот если закрыть его куполом, то неслышно будет, что он там читает, тогда всем хорошо, спокойно и жить можно, не тужить.

Глава 2 Явление бабушки Марго

Сначала появился рыжий кот издалека да и вблизи очень напоминавший легендарного Баюна. И пришел он в самую горячую точку в мире. А мы уже знаем в лицо и по имени того, кто разжег тот самый пожар на благословенной земле мученика адмирала. В месте, где по его наивным убеждениям еще могла сохраниться, а потом и возродиться Светлая Русь.

И тот самый кот бросился в этот пожар, не боясь сгореть, но ему нужно было найти героиню, которая станет его гласом и сможет противостоять Стихоплету, порядком всех замучившему. Искать пришлось долго, бабушка Маргарита давно не общалась с народом из-за того, что всех считала тупыми деревянными солдатами, которые просто не способны были понять не только настоящей, но и просто поэзии, той самой, которая звучала в стенах Политехнического. Конечно, она была о стадионной поэзии не высокого мнения, но отказывать ей в том, что это все-таки поэзия она никак не могла. И терялась с радостью в той толпе, и с великим удовольствием все это слушала, внимала, и сожалела о том, что серебряный век прошел без ее участия просто потому, что тогда она еще не появилась в этом мире. Хотя возвращенную литературу застала, и радовалась и ликовала, прижимая к груди зеленый том поэзии, не поверите кого – самого Николая Гумилёва, еще вчера запрещенного и забытого. Имени его употреблять нельзя было, за хранение дореволюционных сборников можно было иметь крупные неприятности в той самой долине смерти побывать, и познакомиться с деревянными солдатами, которые ничего не понимают и слышат только сами себя. И вдруг расстрелянный ими же поэт опубликован —чудо чудесное, и она до него дожила.

Ей часто снился Пушкин, разгуливавший по Лукоморью, и слушавший огненного кота, охранявшего золотую цепь древних посланий, юный, вспыльчивый и прекрасный Пушкин, который во сны ее пришел не просто так, а намекал, вероятно, на то, что все возвращается в этот мир, вот и настоящая поэзия вернется, обязательно вернется.

– И может быть на мой закат печальный, – распевала она весь день после этих снов, и верила, снова верила в то, что закат ее жизни осветится настоящей поэзией, живой и прекрасной.

Бабушка Марго забыла о том, что история повторяется дважды, правда, если в первый раз в облике трагедии, а во второй – только фарса. А может и не забыла, а просто не хотела о том думать, ну дайте же ей помечать о лучшем мире, много ли ей еще мечтать-то осталось?

Но она утвердилась в том, что так и будет, когда встретила огненного кота, влетевшего в распахнутое окно. А как еще мог появиться в ее доме тот самый кот из Пушкинского века. В том, что это был Баюн, у нее не было и тени сомнения. И он пришел к ней, чтобы возвестить о том, что золотой или хотя бы серебряный век вернулся в этот мир. От умиления старуха закрыла глаза, решив еще и проверить, исчезнет или не исчезнет огненный кот. Совмещала так сказать полезное с приятным.

Кот никуда не исчез. Зря что ли он искал ее так долго?

– Не обольщайся, Марго, – услышала она голос кота, и даже не удивилась ни грамма, когда заговорил он человеческим голосом, потому что в комнате больше никого не было. Радио она давно отключила, а телевизор включала только тогда, когда хоккейные матчи транслировали. Сомневаться в том, что это говорил именно кот, у Марго не было никаких оснований.

– Тогда почто ты меня тревожишь, – невольно вырвалось у нее, хотя сказать она хотела явно не о том. Да и стиль казался чужим и далеким. Но сказала то, что сказала.

– А последняя ты оказалась из тех, кто танк на ходу остановит и в горящую изба войдет, как говорил поэт, которого лично я терпеть не мог, – прибавил Баюн

– Не пойму похвалил ты меня или обругал, да ладно, что делать-то надо.

– Вот уже оживилась немного и то хорошо. Мы с тобой пойдем на творческую встречу, а там сама все узришь, – изрек кот.

И хотя это был не черный плут, к которому она давно привыкла и сжилась с ним, но старушка перестала верить и Баюну после того, что могла услышать. Не он ли обрушил ее мечты о новом веке поэзии, не он ли затевал непонятно что, и все ради того, чтобы развлечься и кого-то наказать, да много чего он еще творил, окаянный Ирод, и как можно было верить.

Марго прикусила язык, потому что вспомнила о том, что кот слышит не только слова, но и мысли ее, а это не предназначалось для его ушей. Ей совсем не хотелось собираться и куда-то идти, да еще явно, чтобы разочароваться, но он не оставлял ей никакого выбора. Да и оставшись дома, она стыла бы скучать и гадать, что там будет твориться, и извелась бы, думая обо всем этом снова и снова. Нет, лучше уж все сделать и жалеть, чем жалеть о том, что не было сделано. Надо было посмотреть, что там появилось вместо эстрадной поэзии в Политехническом, как же давно она не слышала поэтов, не питалась их энергией.

Глава 3 Старуха и кот в «Звездном тупике»

Прилагать много усилий не пришлось, они буквально перенеслись по воздуху, как в старые добрые времена, и остановились на крылечке санатория «Звездный тупик». Там была суета невероятная, громкие голоса, движение. Старушку подхватили под руки молодые девицы и проводили в небольшой зал, где должна была состояться встреча с каким-то поэтом, как обещал ей недавно кот. Девушки, для которых все старушки были на одно лицо, не сомневались в том, что это одна из их отдыхающих, которая вышла на улицу подышать воздухом, и может быть встретиться с поэтом раньше других. Старушки бывают такими любопытными и порой неуловимыми, может быть потому, что никто и не собирался собственно их ловить.

Марго по дороге в зал забыла о коте, решив, что тот сам о себе позаботиться, и подумала о том, что неплохо было бы отдохнуть недельку, больше не стоит, в таком вот санатории. Если ее что-то и смущало, только название. Что за фантазия такая у его создателей, разве нельзя было назвать «Звёздный путь», например… Но видимо с чувством юмора у них все было в порядке, хотя в каждой шутке есть доза и доля правды.

Но вскоре Марго позабыла о тех, кто странно подшутил над отдыхающими, потому что к столу вышел человек, похожий на бульдога, в белой рубашке и с шарфом на шее, ну поэт не больше и не меньше. Впрочем, она забыла о том в тот же момент, когда бульдог открыл рот и что-то залепетал. Речь слесаря Мишеля, которого она знала полвека точно, была значительно ярче, приятнее, и два слова тот связать, конечно, мог. А этот не мог совсем, никак, вот хоть стой, хоть падай, но может, прикидывается?

Все начинало клокотать в душе Марго, она почувствовала себя нагло обманутой котом и устроителями встречи, кстати, куда делся котяра, и как она отсюда будет выбираться, из этого звездного тупика. Теперь название показалось уже зловещим знаком того, что как красная девица в высокой башне, она будет заключена тут, вот только надежды на то, что ее кто-то освободит не было никакой. Поэт пытался криво шутить и рассказывать о том, сколько и где он собрал благодарностей, как необходимо его творчество всем 150 миллионам наших граждан. Говорил, что его держали взаперти всякие умники, но он вырвался, добрался до них, и в дальнейшем его никто не остановит тоже. Но это было полбеды, беда началась, когда зазвучали те самые стихи, человека, трудившегося на трех работах, чтобы все это за свой счет, естественно явить миру.

– Они все меня отвергали, но где теперь они, канули в Лето, а где я- на вершине Эльбруса, или Карпат.

Страшно волнуясь, Василий забыл, где у греков располагались боги, и где были поэты, тоже успел позабыть, вот потому про Эльбрус и ввернул для красного словца. Говорили, что это самая высокая гора в мире, значит, именно туда ему и надо.

Марго хотела что-то сказать в тот момент, чтобы как – то прекратить этот словесный понос, ну нельзя же такое слышать, и почему молчат все остальные. Они что глухи и слепые, стихов никогда не слышали, поэтов не видели?

Но в тот момент кот потерся о ее ногу, и она так обрадовалась тому, что рыжий плут все-таки вернулся, и она сможет с его помощью вырваться из этого звездного тупика, что слова потонули где-то в ее душе. Она что-то сказала коту, встретившись с осуждающим взглядом поэта, не понимавшего как можно говорить в тот миг, когда он им читает свои уникальные творения.

Если бы Василек в тот момент замолчал и закончил встречу, может быть на этом бы все и закончилось. Но он только разошелся, ему столько всего еще нужно было им сказать. И тогда Марго не выдержала, убедившись, что кот рядом, она и махнула рукой, решив остановить его на середине текста.

– Довольно, может остальные глухие, но меня слухом бог не обидел, хватить нести полную чушь, это не стихи, мил сударь, это черт знает что и избавьте нас от своего общества немедленно. Я не позволю вам издеваться над поэзией, найдется и без вас немало тех, кто все это творит, не желаю слушать.

Поэт замер, поперхнулся и закашлялся так, что мог бы и упасть замертво. Но Марго не унималась. Ей, наверное, и хотелось, чтобы он упал да помер, не иначе, никакого сочувствия к живой душе. Только живой ли, вот в чем был главный вопрос. Она готова была свидетельствовать в суде, что не было у него никакой души, даже мертвой.

– Я не знаю, кто вас в какие писатели принял, но это чудовищная графомания, как не стыдно вам с этим идти к людям. Замолчите немедленно.

Она поднялась и топнула ногой.

Марго и сама не поняла, что в тот момент, она вместе с котом исчезла из Звездного тупика, не поднялась, не направилась к двери, до которой было довольно далеко, а именно исчезла, оставался только пустой стул во втором ряду там, где она сидела минуту назад.

Поэт решил, что мгновения его позора закончились, но он ошибся, потому что остальные слушательницы тоже стали подниматься и отправились к выходу, правда, на своих ногах, и шли они медленно. Василий мог полюбоваться их сгорбленными спинами, палками, на которые они опирались, но вернуть их назад он никак не мог. Медсестры растерялись и ничего даже не пытались сделать, их так перепугало исчезновение старушки, за которую возможно придется отвечать, рассказывать полицейским, как и куда она пропала, что до всего, что творилось в актовом зале не было дела.

Василий что-то кричал о том, что он еще подарит им книги, что обязательно надо сфотографироваться для отчета перед другими поэтами, которых он готов им заменить. Но никто больше его слушать не собирался. Он все еще торчал перед столом, как одинокий вяз, который стороной облетали птицы и оббегали звери. Давно он не испытывал такого равнодушия, надеялся, что все это в прошлом, а вот ведь вернулось снова.

Сестрички успокоились только выяснив, что все постояльцы на месте, никто никуда не исчез. Они во второй раз сверяли все со списками, и той самой рыжей старухи не было в их списках. Но как такое может быть, вот в чем вопрос. Как она попала в санатория, как могла исчезнуть?

Поэту пришлось уйти без фотографий и раздаренных книг. И в папке его, поверх его творений лежал листок, где было напечатано буквально следующее:

Репортаж из санатория «Звездный тупик»

В санатории «Звездный тупик»

Объявили о встрече с поэтом.

Три старушки пришли напрямик

В зал, другим стихоплетом воспетый.

Он был яростен, горд или зол,

И значок был привинчен, и орден

На груди, он встречаться пришел

С видом очень воинственно – гордым.

Рассказал про завод и развал

Средь писателей, все, мол, бунтуют,