Глава 11 Начало конца

А потом все и случилось. Он навсегда запомнил этот страшный день, то дикое нашествие. И действовал князь решительно и поспешно, он поднял всех, кого мог, но Киев пал. В тот день татары, промчавшись по городу, скрылись, все изувечив и разграбив. От города почти ничего не осталось больше.

Он хотел умереть, чтобы не видеть всего этого, но понимал, что должен подняться, расчистить завалы и начать строит снова. Это было очень трудно, но когда князь боялся каких-то трудностей. И хотя еще недавно он храбро бросался на противника, не знал никакого страха, но не мог позволить себе роскошь героически погибнуть. И тогда, и позднее в такие минуты князь Ярослав не впадал в отчаяние. На следующий день он был уже в городе, видел серые искаженные лица уцелевших русичей, и резко отдавал приказы. Видя своего князя и там и здесь, они тоже быстро менялись и брались за дело. Они знали о его неутомимости, о суровости могли лишь догадываться, но никому не хотелось попадать под горячую руку.

И включившись в дело, они забыли о бедах и лишениях, ни о чем не говорили, только действовали. Были похоронены тела убитых, но еще долго приходилось разгребать завалы.

И бес, оказавшийся здесь же, подивился выдержке и спокойствию князя. Он понимал, что тот принял правильное решение, не так он прост, как могло показаться сначала.

К вечеру Ярослав отправился в Софийский собор – можно было немного передохнуть. И первое, что он увидел – оскверненную могилу Ярослава Мудрого, а ему-то казалось, что тут они ничего делать не станут, но нет, жестокости их не было предела.

И тогда он обратился к невидимому богу.

– Что это? Почему ты допустил это в своем соборе, разве можно мстить мертвецам?

Там, высоко над куполом парили ангелы, созданные умелой рукой мастера. И прекрасные юные лица дочерей Ярослава, казалось, наполнены были великой силой и скорбью.

И до полночи он сам вместе с дружинниками по новой устанавливал плиты и сдвигал камни там. Тысячи свеч были зажжены по убиенным и только что похороненным. Зная, что князь оставался в соборе, люди все еще шли туда, ставили все новые и новые свечи.

И в соборе стало светло, словно днем.

Но приведя все в порядок, на одно колено склонился князь перед грозным предком своим, при котором не было и не могло, вероятно, быть таких бесчинств в этом мире, и прошептал он почти беззвучно:

Прости, княже, за то, что варвары потревожили твой покой, а мы не могли противиться им, страшные времена настали для нас, для всех, не можем мы ничего более.

Священники говорили им о том, что из собора вынести почти все ценности, но он только усмехнулся.

– Да что ценности, старик, посмотри, сколько душ представилось, а это были главные наши ценности. А чтобы не повторилось такого, я все отдам Батыю проклятому.

И священник, перекрестившись, и на самом деле устыдился своих слов.

№№№№

Возвращаясь домой, князь Ярослав вспомнил о семье своей. Старшие его сыновья Федор и Александр были в Новгороде со своими боярами, Андрей в Переславле, а младшие должны быть с княгиней. Они все видели своими глазами.

Накануне приехал в Киев гонец из Новгорода, он и сообщил о том, что шведы рвутся к городу. Он доложен был что-то предпринять, но что он может сделать?

Волнения охватили душу его. Одно дело здесь, где он сам был, а что они там без него делать станут? Для княжичей это первое сражение. Он гнал от себя предательские мысли, но был почти уверен в том, что в сражении со шведами они и сложат головы свои.

– Моим сыновьям повезет еще меньше, – задумчиво говорил он, когда остался наедине с воеводой своим. Я наделся на то, что на пути у татар в Новгород еще Киев остался, но разве мало напасти кроме татарской.

На развалинах Киева он думал о Новгороде, который завтра может оказаться в таком же плачевном положении. И самое страшное, что нет у него дружины, ничем не может он им помочь.

Конечно, оставался Владимир, он поднялся в последнее время, и еще при дяде его князе Андрее Боголюбском он считался столицей. Но долго ли он под таким натиском продержится?

Но столица должна быть подальше от всего порубежья – это понятно, чтобы не добрались до нее захватчики, в болотах непроходимых сгинули. Еще дед его Юрий хорошо это понимал, потому и искал место для нее в самых непроходимых местах. Только не успел ничего он сделать, а потом как-то все перемешалось.

Если бы смогли они теперь перебраться в Москву его, но Ярослав понимал, что ему Киев достался, и сражаться, и умирать ему тут придется.

Так размышлял он в тот день, когда на две половины разделилась жизнь его, и никому не удастся составить из них одно целое. И образовалась пропасть непроходимая между прошлым и настоящим.

Но что же еще завтра случится?

Глава 12 Все еще прошлое

Князь Ярослав вспомнил тот день, когда жена его, вдруг переменившись, вспомнила о монастыре.

Он никак не мог понять, что толкает ее туда. Сам князь, несмотря на соблюдения обрядов, был так далек от бога, и уж если собирался приносить какие-то жертвы, то никак не такие вот.

Но с нею все оказалось по-другому. Сколько не говорил князь, она оказалась непреклонна, хотя всегда казалась мягкой и покладистой.

Вот и был он сбит с толку, и никак не мог понять, что же ему со всем с этим делать.

Она все твердила, что татары и разрушенный Киев, это наказание их отцам и дедам за какие-то старые грехи, которые останутся и с детьми и с внуками их, если она не отмолит, не заплатит высокую цену, не откажется от обычной жизни.

Князь только усмехнулся, ощутив бессилие, и махнул рукой:

– Но как же Христос взял все наши грехи и за нас пострадал, что же ты еще хочешь, – пытался он сказать хоть что-то.

– Кто же знал, что их окажется так много, – только и пожала плечами княгиня. И в глазах ее было что-то твердое, будто камень.

Нет, он невольно отступил, не любил яростного рвения, и сам не верил ни воеводам таким, ни жрецам, они были ему не понятны, а потому и пугали страшно.

Она все еще оставалась женой и матерью его сыновей, но не могла же она просто так их бросить и оставить, пусть и ради какого-то призрачного служения, или все-таки могла?

Она согласилась лишь немного отложить свой уход, он же надеялся, что со временем сможет ее вовсе от этого отговорить.

Но последний разговор был вечером, утром Ярослав снова занялся расчисткой развалин. Он даже забыл об угрозе, которая исходила от самого близкого человека – от жены.

Но что он вообще о ней знал? Отец хотел заполучить в союзники Мстислава Удалого, и ничего не мог другого придумать, как только женить его на дочери этого князя.

Все прошло, словно во сне, так было всегда и прежде, и вдруг он все-таки опомнился и увидел пред собой незнакомого, чужого человека.

Но ее отец закончил свой путь в келье, удалившись от мира, она решила поступить так же, а у мужа и в голове не укладывалось, что можно взять и уйти от реальности.

Феодосия, немного мрачноватая, суровая, прямая не только внешне, но и в душе, она была не от мира сего – немного странной, завороженной, даже в постели, словно и была, и не было ее рядом. И чувствовалось, что и на супружеском ложе она совершала, как ей чудилось, какой – то страшный грех.

Мысленно он потешался над нею и издевался над собой. И мечтал о страстной наложнице, которая будет отдаваться ему как в первый и последний раз, но то, что происходило между ними, было просто невыносимо и странно.

А ему ли, воспитанному коварным хитрецом, Всеволодом, не знать, что такое тайные и явные страсти?

Он изменял ей, по-другому и быть не могло, но то ли ее не касались слухи о его изменах, то ли она тайно радовалась тому, что происходило, но они никогда о том не говорили и даже не думали, вероятно, оба.

Сначала он придумывал оправдания для своих ночных утех, а потом понял, что ее это совсем не касается, и облегченно вздохнул, да и что еще можно требовать от такого странного союза, если двое чужее чужих оказались?

Но теперь его стало интересовать то, как могла она относиться к его наложницам, что думала об этом.

Уж не его ли грехи она собиралась замаливать? Или себя она считала такой грешной, что никак не могла обойтись без монастыря.

№№№№№№№№№

Бес следил за князем все это время, но не показывался. Его удивляла Ярославова сноровка, желание поскорее все исполнить. Он слишком долго приглядывался к князю, знал, что тот его не прогонит, святошей не прикинется.

Но и сближаться не хотелось, что-то мешало ему рядом с князем оставаться.

Вот Алекс- совсем другое дело – мальчишка ему понравился с самого начала, и он с ним пройдет путь молодого князя до конца.

Ярослав слышал о бесе из старых сказаний, да и отец все время жаловался, что тот его не любит. Все время, мол, отворачивается.

– Но зачем это тебе? – спрашивал мальчик.

Няньки рассказывали ему такие страшные истории о нечисти, чтобы князю хотелось с ним иметь дело, это казалось странным.

Тот отмахнулся, но настойчиво из раза в раз повторял, что может с ним и худо, но без него вообще никак.

Ярослав понял только одно – бес – это не плохо и не страшно вовсе.

Вот он все время и оглядывался, в надежде его заполучить.

А между тем город преобразился за эти дни, упорный труд все-таки помогал что-то исправить и привести в божеский вид.

И на дело своих рук князь взирал с любовью и нежностью.

Конечно, строить, не ломать, но пусть другие рушат все вокруг, ему хотелось сделать хоть что-то полезное и важное.

Оставалось неустанно продолжать из-з дня в день заниматься делом, и все наладится.

Глава 13 В соборе

Снова пришел Ярослав в собор, а там уже все преобразовалось, казалось, что никто и не разрушал его. Он шел сюда и сам не ведал для чего, вдруг почувствовал, что ему должно быть откровение о том, что сделать еще нужно, как поступить. Конечно, в нынешние времена ответ должен быть один – сесть на коня, собрать дружину и отправиться на врага. Но такой ответ ему не нравился. Князь понимал, что как бы храбр и силен он не был, как велика не была бы дружина его, победы ему над вражеской тьмой не одержать.

Но даже если случится чудо, князья позабудут вечную вражду, объединятся, и тогда с новыми Добрынями и Мурамцами слабы они будут перед ордой.

Его монах – наставник всегда говорил ему, что когда он терялся перед какой-то бедой, что выход есть и его надо отыскать.

И раньше все так было, стоило только успокоиться и поразмыслить, как все успокаивалось.

Но тогда все это было не так важно и не так печально, как нынче. А если вечный спутник его бес не собирается помочь, то нужно к пророкам обратиться, ведь должен быть какой-то выход.

Священник на этот раз издали за ним наблюдал. Он тоже ведал о том, что происходит, почему пришел князь, потому и решил оставить его одного, пока он сам не даст знать.

В тот момент, когда стоял Ярослав перед Алтарем, и шагнул к нему навстречу князь высокий да красивый, в одеяниях дорогих, которые так отличались от нынешних, что был он похож на сказочного героя. И казалось Ярославу, что ведомо ему, какой это князь, но не мог он вспомнить имени.

– Ты хорошо потрудился, – произнес тот, – жаль будет если татары завтра камня на камне не оставят от трудов твоих, – говорил он.

– Да, конечно, – согласился Ярослав, – я вот и сам думаю денно и нощно, что сделать я должен для того, чтобы все по-другому стало, чтобы не грозили граду и миру нашему татары?

– Есть выход, выход есть всегда, – отвечал Князь.

Ярослав насторожился и хотел понять, что же такое может тот поведать, ведь ведомый наитием, именно к призраку он и пожаловал, чтобы отвергнуть одно и убедиться в другом.

– Ты должен отправиться к Батыю, он заждался тебя давно, пусть он знает, что ты готов ему служить и охранять его земли, не надо теперь против него идти, это только хуже сделаешь, а ему нужны подарки, лесть и слуги верные.

Князь ожидал услышать что угодно, только не это.

– Но как же для меня это обернется, я князем был рожден, а не холопом, – еле слышно пробормотал Ярослав…

Нет, что угодно, только не это.

– Да, князем, – согласился собеседник, – только времена страшные тебе достались, а как еще можешь ты уберечь свой мир от новых погромов? Но решай сам, может, что и лучше придумаешь, а я уже все сказал.

Князь согласился с ним, ничего нового он сказать все равно не мог. Но через гордость он никак не мог переступить, так переступить и придется.

– Зачем все так серьезно принимать, лесть обманчива, а сыграть преданность не трудно, а твое лицо пусть где-то в глубине души останется, – заговорил он решительно.

Но до того, как князь принял окончательное решение, был еще молебен о том, что враг отступил и оставил хоть разоренную, но их землю в покое, а потом и панихида о погибших от татарского натиска.

Что-то странное, непонятное в душе его шевельнулось, не хотел он благодарить бога, за то, что тот допустил такое в его мире.

Как же нужно было ненавидеть этот мир, чтобы позволить все разрушить, если без его воли ни один волос с головы не падал?

Конец света за все их грех дети должны нести за своих отцов? Хотя и понимал князь, что не должен он так яриться в храме, но остановиться уже не мог.

Мефи такие безмолвные бунты очень нравились. А противник его должен спокойно все принимать.

Многого не понимал он сам, никак не мог объяснить, только было что-то таинственное, загадочное во всем этом.

И хотя собор уже казался прежним, словно и не был он разрушен, но какой-то дух разрушения и хаоса витал там, весь мир погружался в бунтарский дух против чужого равнодушного бога.

№№№№№№№№№

В тот день и состоялась беседа со Змеем, неизвестно из какой стороны на Русь залетевшем. Он выглядел постаревшим и потрепанным, но бес обрадовался встрече, которую ждал века напролет. Сколько воды утекло с Рюриковых времен, вот и пообщаться со старым приятелем тон был очень рад.

– Скажи, что тут творится, ты вроде не скучал без меня?

Много чего произошло, – согласился Бес, – новые варвары видно о тебе вспомнили, про огнедышащие пасти наслышаны были, вот и творят они сами на землях славянских то, что и тебе не снилось.

– А что стало с Рюриковыми потомками?