Глава 28 Исчезновение профессора

Лежа на старом диване в доме директора кладбища Артура, профессор понял, как только протрезвел, а на могилках больше водки не нашлось, все новые обошел и ничего не нашел, проклятие. Профессор понял, что и есть и пить вполне можно на кладбище не так плохо. И все благодаря славянскому обычаю оставлять для мертвых пищу и напитки разные горячительные. А потом вместе с ними ее вкушать, это тоже был такой обычай древний. И может быть ему с мертвыми что замутить, если с живыми никак ничего не получалосьВедь сколько им священники запрещали поминать таким образом своих мертвых, за последние века разве кто-то и где-то их послушался? Да ни за что на свете. И хорошо, что не послушались. Иначе бы в эти дни профессор просто помер от голода.

Вот и бродил профессор по кладбищу, и все время что-то приличное и очень даже съедобное находил и поминал тех самых покойников. И трудно было даже представить, что тут творится в праздничные дни. Жаль, что он до них, конечно, не доживет, вряд ли его Артур тут станет терпеть так долго, да и ему надо что-то делать. Кстати, о делах….Если бы в тот день около гаражей, они были по соседству с кладбищем, Профессор не увидел пожар, то он наверняка бы ничего такого не придумал. Но полыхал какой-то гараж, и он там еще до пожарных обнаружил тело уже до неузнаваемости обгоревшее. А у родственников была такая история, бабушка ее сто раз повторяла, что хоронили ее брата, так и не зная, он ли там был или нет, а потом тот брат явился живой и невредимый, оказывается он в запой ушел, и вернулся к собственной могиле.

Вот это все прокрутилось в его мозгах, а что для него и для всех сейчас будет лучше, чем его смерть? А если так, то и надо ее организовать, и посмотреть, как они станут рыдать да убиваться, жалеть о том, что помер он такой молодой в самом расцвете сил, а так много еще мог сделать, да не успел, не смог. Потом он вернется, объяснит, что все перепутали, тогда уже и от Светки ничего не останется, а он сможет начать новую жизнь. А собственная смерть станет для него алиби, мертвые ведь не могут убивать живых, это так.

Рубашка и часы его теперь валялись около тела, он прихватил футболку из соседнего гаража, хозяин которого побежал на пожар, и кожаную куртку, и спокойно скрылся, уверенный, что все его проблемы на этот раз решены.

№№№№№№№№

Артур узнал рубашку на теле, и свои собственные часы, которые носил в это время Профессор. И что ему оставалось? Только сообщить матери о том, что ее сына сожгли вместе с чужим гаражом. Его хозяин вернулся, узнав, что вероятно к нему забрались воры, и один из них был по справедливости наказан.

Татьяна отнеслась к смерти сына очень даже мужественно, если она рыдала, то только о собственной загубленной жизни, сообщила в СМС-ке обо всем Владу, но он даже не откликнулся, каков наглец. Ничего, если тело той девицы найдут, они сядут вместе, она его выгораживать и защищать не собиралась, – думала мать, только что в закрытом гробу похоронившая своего единственного и самого непутевого из всех сыновей. Она догадывалась, что он жил где-то у Артура на кладбище, поняла, что с кем-то пьянствовал в гараже, где они пожар и затеяли. Когда к ней пришли страховщики, она призналась в том, что ничего у него нет, ни кола, ни двора, и все ушло вместе с ним. Как ни странно – это была правда.

Если о чем-то и волновалась бедная мать, только о том, что и мертвый он им не даст жить спокойно, еще долго с разных сторон будут приходить те, кто захотят получить какие-то деньги, долги, и наверное суммы будут астрономическими, судя по тому, как он разгульно и загульно жил. Но от всех она собиралась держать круговую оборону. И в глубине души понимала, что и врагу бы не пожелала такого сына. Хотя ведь о покойнике или хорошо или ничего, но ни первое, ни второе у нее никак не получалось. Хоть ты убей. Хотя вот этого не надо. Ей, наконец, хотелось пожить хоть немного, ведь так мало осталось. Хотя как же она могла жить? Этого себе и не представить теперь.

Ведь тень этой девицы ее точно не оставит в покое, но самое главное, чтобы тело не нашли, чтобы с Владом больше нигде и никогда не встретиться. Она готова была отстать от него и забыть навсегда. И потом надо было найти Вадима, только трудно даже представить, где его можно было найти.

Глава 29 Пропал и нашелся

Без документов наш Профессор оказывался дюжину раз. Допиваясь до полной невменяемости, он никогда бы не вспомнил, где и как их потерял, или у него выкрали очередной паспорт, и приходилось снова обращаться в паспортный стол, чтобы получить новый документ. Но прежде всегда он считался живым, теперь же его даже успешно похоронили, поэтому надо было что-то еще придумать? А что тут придумаешь такого новенького?

Тогда он пробрался на дачу к Владу, – семейка наша никак не могла оставить его в покое, да и нашел там (теща всю библиотеку туда вывезла), он сам ему жаловался, что за книжками приходится туда ездить, как только что понадобится. Там были и семейные альбомы, а в одном из них, он помнил это точно, лежало свидетельство о рождении его младшего брата, умершего в юности. Вот этот документ и сделал из Вадима Миллера, Андрея Энгельса.

Он отправился к незнакомой паспортистке, рассказал об истории с ограблением, показал этот самый документ, правда, стал он на год старше, но это лучше, чем ничего. С прошлой жизнью скоро было покончено. И с новыми документами он пожил еще какое-то время в поселке, у сердобольной вдовы, а потом и решил, что надо навестить своих близких. На закате, хлебнув самогону, который был у Людмилы в достатке, он и отправился навестить свою матушку. А что, он их не заставлял его хоронить, не говорил о том, что он погиб, ведь это они сами так решили, и все не правильно поняли. Вот пусть теперь и думают гадают, что же делать и как быть. О том, что у матушки слабое сердце, что она может помереть, он даже и думать не собирался. Переживет как-нибудь, история с воскрешением, липовым воскрешением, бумерангом вернулась к нему самому.

№№№№№№№

Картина встречи родственников потрясла даже самого профессора. Мать упала в обморок, хотя ей уже не следовало ничему удивляться, бабка уронила, и разбила какую-то чашку, порезала руку и потекла кровь.

– Я вернулся, – повторял Профессор, – вы простите меня, телефон разрядился, батарея села. Мне хотелось вам позвонить, но никак не мог, вот хоть убей.

– Мы тебя похоронили, – сообщила мать, – как только немного отдышалась.

– Я видел свою могилу, – заявил он, – вот потому у меня новый паспорт.

Он раскрыл перед ней полученный документ.

– Как ты его нашел, зачем тебе эта проклятая фамилия, – матушка не знала, что говорить и как быть дальше.

– Другой бумажки не было, и взять негде, у него был брат, он давно умер, но кто там это знает. Да и давно пора мне было имя сменить, может и жизнь тогда переменится.

Матушка к полночи приготовила его любимый плов и кормила его до отвала. Она думала о том, что тот, кто воскрешает других, не мог не воскреснуть сам, разве не ясно, что как аукнется, так и откликнется. Она прекрасно понимала, что радость ее будет недолгой, до первой заварушки, но вдруг она хоть какой-то срок передохнет.

– Поеду в столицу с новым именем, вдруг повезет больше, – говорил Профессор, – доедая весь приготовленный плов. Только сейчас он понял, как оголодал, и как ему все это время хотелось есть.

Он так смотрел на нее, что она достала и бутылку. Не каждый день даже ее без башенный сын-мерзавец воскресает, пусть пьет. Иногда свирепая тетка бывала даже очень добрым созданием, наверное, и сама она не ведает, почему именно такое случается.

Прихватив денег на поезд, он и на самом деле исчез. Они могли пока жить и не тужить, но в том, что он вернется с новыми косяками, большими и малыми проблемами, в том не было никакого сомнения. Это только вопрос времени. Но они договорились пока никому и ничего не говорить. Похоронили и ладно, пусть все успокоится и уляжется в этом странном мире

Все было бы распрекрасно пока, если бы не тело в ковре этой девицы, подозрительно молчащий Влад. Но если ее не нашли и за ней не пришли милиционеры – это уже не так плохо. Вдруг обойдется, сколько людей исчезает в мире, это же просто жуть, одной девицей больше, одной меньше. Так себя успокаивала мать Профессора, которой можно было посочувствовать, но почему – то сочувствовать совсем не хотелось. Хотя ведь были все вокруг вовсе не злыми людьми, и бог велел прощать и понимать, но не прощали и не понимали, изверги.

Часть 2 Профессор с большой дороги

Лирическое отступление

Сон о Раскольникове и виртуальной любви

Мне приснился странный сон.

Родион Раскольников задержался в Интернет – кафе и опоздал на свое страшное дело. А почему это произошло? Увлекся, получил письмо от таинственной незнакомки, забыл на время одну теорию и решил проверить другую – насколько может увлечь его темную душу виртуальная любовь.

Увлекала. Старуха осталась жива. Теперь мне жаль ту, которая вероятно моложе и краше бесполезной старухи, и она подвергает себя страшной опасности. Разве мы не помним, что творил он с матерью своей и Соней Мармеладовой, как медленно приносил в жертву и убивал каждую из них.

А если женщина влюблена, пусть и виртуально, она становится беззащитна перед таким теоретиком. Любовь зла, полюбишь и Раскольникова, но что потом?

 
Осторожно любовь виртуальная
Подкрадется, и вот в паутине
Отдаюсь я земная, нормальная —
То ли призраку, то ли мужчине.
Как понять мне за далью туманною,
За стеклом монитора, и облаком
Тех иллюзий, кому я желанною
Стала вдруг, а открытие обухом
Больно бьет, и Раскольников яростно
Все пытает меня и пытается,
Все теории зло и безжалостно
Испытать – ничего не останется
Только это опять напряжение,
Не унять уже страсти и нежности,
Только это опять раздражение —
Он ушел, и в его неизбежности,
То ли снова старуха процентщица,
То ли Соня его дожидается.
Света нет, и сегодня не верится,
Что любовь моя вновь возвращается.
Кто свои проверяет теории,
И кто опыты ставит зловещие,
Там в сети бессловесной поспорили
О любовнике страстные женщины.
Снова ревность она заразительна,
Снова нежность, она не кончается.
Но теория так отвратительна,
Если все в полутьме обрывается.
Что сказал он Чубайсу, и в ярости
К Соне или старухе процентщице
Он уходит, любовник безжалостный.
От Порфирия снова отвертится
И исчезнет, и больше в реальности,
Не появится, даже не верится,
Только снова любовь виртуальная,
Как пластинка безжалостно вертится.
Снова кажется – вот он отчаянный,
Казанова, едва ль успокоится.
Только вдруг проболтался нечаянно,
Что приснилась намедни покойница.
 
 
Так смеялась старуха беспечная,
Так звала его к пропасти яростно,
И уходит, на вечер, навечно ли,
И меня он бросает безжалостно.
Виртуала стихия горячая,
И холодная пропасть прозрения,
Отдаюсь я опять, настоящая,
Даже верю ему на мгновение.
И спасая старуху процентщицу
От погибели пасмурным вечером,
Все строчу ему – это оценится,
Виртуалом мы все здесь отмечены.
 

Глава 1 Черти бывают разными

Через 2 года

Солнце медленно падало в глубины темных вод.

В небольшом помещении, гордо именуемом офисом в таком захолустье, куда не доехать, не дойти и надо очень напрячься, чтобы найти его, сидел таинственный незнакомец, называвший себя профессором (от звания академика и член кора пришлось отказаться). Город хотя и был огромен, но академиков здесь слишком мало по сравнению со столицей, их всех знают в лицо, а вот среди разных профессоров легко затеряться, и сколько времени еще можно вводить в заблуждение доверчивых граждан, одному только богу известно.

Но пока тот самый бог был к нашему герою благосклонен, и его аферы как-то все или почти все проходили без сучка и задоринки. В том смысле, что его ни разу не ловили за руку, а если и разоблачали, то задним числом, так, что он успевал сменить имидж, род занятий, а то и всю свою бурную, а часто и буйную биографию переписывал на новый лад. И от прежнего не оставалось и следа. Он умудрялся даже потерять и сменить паспорт.

В отделениях милиции выдавали ему новый, без всяких лишних штампов и сведений, и был он снова не женат, бездетен, правда, моложе не становился, год рождения неизменно оставался прежним, а вот имена и фамилии менялись одни на другие. И начинал он жизнь с чистого листа и с нового паспорта. Вадим давал себе неизменно обещание, что теперь она станет другим, от прежней жизни и следа не останется. Уверял, что все у него будет хорошо, да так хорошо, как никогда прежде не бывало. Но исполнялись эти обещания неизменно после дождичка в четверг. Кстати, теперь по последнему паспорту его звали Андреем, но мы с вами будем как и раньше называть Вадимом, чтобы окончательно не запутаться.

№№№№№№№№

Так вот наш Вадим назвал себя профессором, и вел прием по каким-то таинственным делам, то ли с магией все было связанно, то ли с попсой. Он называл себя и продюсером, и алхимиком, и кем только не называл, всего и не упомнишь.

А как известно в начале 21 века магия и попса были одинаково пусты, тупы и считались настоящей аферой, столько профессоров и академиков хотели поймать рыбку в этой мутной воде, убедить доверчивый народ в том, что именно они спасут нас от всех бед и напастей, да что там, помнится, и мертвых воскрешали и не раз, да на глазах у всего мира, особенно один товарищ с фамилией Гробовой.

Вадим был птицей помельче, этого нельзя отрицать, на такое не замахивался, хотя звезды с неба тоже пытался схватить. А его афера с воскрешением провалилась, как и все другие аферы. О ней никто не вспоминал больше.

К нему порой приходили какие-то люди, да тайными путями, чаще всего по наводке знакомых, уже якобы у него излечившихся от всего на свете, но то, что значительно легче стали их бумажники от таких визитов, никто не сомневался, наш профессор вовсе не был похож на мать Терезу, а скорее наоборот. Удивительно то, что деньги ему несли. Но тут вера нашего народа во всех чертей и проходимцев неистребима, вернее, ее никто никогда не истребит, в том нет сомнения.

Люди эти были по меньшей мере странными, потому что Мишель, страховой консультант из соседнего офиса, взглянув на парочку таких посетителей таинственного профессора в довольно поздний час, упорно предлагал им застраховать свои жизни, а они только смотрели на него испуганными глазами и шарахались в разные стороны. Пришлось Мишелю невольно припомнить знакомое по школьной программе, но давно забытое:

– Ну, Фамусов, умел гостей назвать,

Уроды с того света.

И этот самый Мишень даже не подозревал о том, насколько он был недалек от истины.

№№№№№№№

Случается такое, что на нас снисходит какое-то озарение, о чем-то мы вдруг догадываемся, впрочем, и к гадалке не надо было ходить, чтобы понять, что за посетители бывали у нашего профессора.

Ну не все, конечно, некоторые туда попадали случайно, он знакомился с ними в маршрутках, просто на улице, в каких-то компаниях, куда его изредка еще пускали по простоте душевной, они его слушали и отвечали на настойчивые приглашения, приходили, просто легковерными и доверчивыми оказались.

И что еще удивительнее – некоторые из них задерживались у профессора на определенные срок. Что-то узнавали, от чего лечились эти граждане, и неизменно выкладывали круглую сумму дензнаков за такие странные приемы. У нас ведь всегда так, нам всегда жаль денег на что-то ценное и добротное, а вот за какую-нибудь дрянь, которая вовсе не нужна, никогда не пригодится, мы не привыкли скупиться.

Еще поэт, помнится, утверждал, что он легко обходится без необходимого, но никак не может прожить без лишнего. В этом смысле мы с вами все немного поэты, чем наш Вадим без всякого зазрения совести и пользовался. С совестью у него были особенные проблемы, ее не было совсем.

Впрочем, надо быть честным, не все из посетителей были так уж и наивны. А особенно казавшиеся наивными вдруг сдирали маску и тогда начинались разоблачения бурной, а порой и буйной деятельности, но профессору все время удавалось выйти сухим из воды.

Как это получалось, сказать очень трудно. Ведь еще моя бабушка утверждала, что сколько ниточке не виться, а конец все равно будет. А в его деятельности не было до сих пор ни конца, ни края.