В дни своих мечтаний Рюрик старался забыть о том, что Игорь существует и стоит на его пути, он не погиб в метели, когда был изгнан после смерти отца из родного удела. И он может стать главной помехой на победоносном пути его к Киеву, к славе и вечному блаженству.
И так легко было в снах отправлять его в погреб и вырывать пытками клятву о том, что он перечить не станет и от всего отказывается. Но так легко было только во снах, а жизнь преподносила невероятные дары.
Нужно было найти могущественного помощника и защитника, и он должен быть сильнее Всеволода, подолгу пропадавшего где-то и оставлявшего его одного со своими горестями и неосуществленными желаниями. О, как много он мог бы отдать за то, чтобы они осуществились.
И сделку он готов был заключить с кем угодно, да тот самый тип хвостатый, которого не принято по имени называть, что-то не особенно торопится на свидание с ним.
№№№№
Бес скучал в те дни. Князей оказалось много, а толку от них мало. И чтобы развлечься, что-то провернуть с ними, придется выбирать лучшего из худших. И мало того, что это утомительное занятие, так еще наверняка останешься в проигрыше. И остается надеяться только на то, что проигрыш этот будет не так велик, чтобы и самому не оказаться в этой паутине, которую они друг для друга так искусно плести начали.
Когда все было расставлено по своими местам, заинтересовали его больше других Рюрик и Всеволод. У них были громадные планы, хитрость, несмотря на юный возраст, и сразу заметно, как далеко они должны шагнуть в грядущем.
И не поленился он одним глазом в это грядущее заглянуть, чтобы главное знать наверняка. Его насторожило то, что речь часто заходила об Игоре – его любимце, с которым он познакомился на той самой метельной дороге, где они мечтали и сгубить его в самом детстве еще. И он мог в тот лютый мороз замерзнуть, сгинуть без следа и стать пищей для голодных зверей. Но бес не было бы сам собой, если бы такое допустил. И вихрь в одночасье домчал их легкую повозку прямо до Боголюбова – княжества их дядюшки – Андрея. Бес был уверен в том, что тот и сам не откажет путникам, а если бы попробовал это сделать, то он обязательно бы вмешался в происходящее, но этого делать не пришлось.
Нешуточными были угрозы вероломного наследника Святослава, но поделать он ничего с Андреем Боголюбским не мог и отступился. Но со всеми обидчиками в свой срок рассчитается сам Игорь, да и он в стороне оставаться не станет.
В его княжестве и оставались они, отовсюду гонимые, пока Игорь не повзрослел и не окреп хорошенько. Там же и брат его младший Всеволод рядом с ним рос и мужал.
И для самого Андрея, отдавая ему Игоря, бес сделал доброе дело, запомнили его и выделили среди остальных только потому, что спас он Игоря Святославича, все остальные дела его стерлись из памяти людской. Опечалил он тем сам только Рюрика с Всеволодом, к которым и заглядывал нынче, чтобы посмотреть, чем они собственно там занимались, какие делишки скверные замышляли.
Он понимал, что это не единственные враги Игоря, и ему придется за него быть всеми своими копытами, и много чего еще пережить им вместе предстоит.
Хорошо, что сам князь молодой о многих вещах никакого понятия не имел. Лучше не знать, о том, что тебе братья и родственники готовят.
Но Рюрик ему не нравился больше других, хотя он и сам не понимал, почему ненавидит его лютой ненавистью. Нос разу он уяснил для себя одно: он ему не нравится теперь и не понравится никогда, что бы тот тип ни делал.
Было в нем что-то самодовольно-туповато-фанатичное, так неприятно жалящее его сознание, что бес начинал яростно чесаться, стоило ему только приблизиться к этому князю.
Но не только в нем одном было тут дело. Бес злился из-за того, что повырождались князья и в каких-то убогих уродов превратились в последнее время. Из-за этого часто вместо привычного зла ему приходилось совершать добрые поступки, которых он терпеть не мог. И то, что они понуждали его к этому, злило его еще больше, и злоба эта почти на весь род княжеский направлена была.
Мефи понимал, что за Рюриком ему придется особенно внимательно следить, как только он перейдет от слов к делу, а этого недолго ждать осталось. Ему предстояло предупреждать все самые отвратительные и безрассудные его поступки, и все поворачивалось так, чтобы не удались ему главные злодеяния, безумные и дикие мечтания.
Он знал, что дел ему хватит на всю жизнь Рюрикову, пока он жив, наверняка не остановится. Он тяжело вздохнул, и, засучив рукава, принялся за дело.
Посмеявшись немного над страстным желанием князя заключить с ним сделку, про себя он говорил:
– Непременно, только сделка эта немного другой будет. И выйдет все не так, как этого хочется. Не один ты такой ушлый да умный в мире этом.
№№№№
При сложившихся обстоятельствах, бесу ничего не оставалось, как только выбрать Игоря. Он должен был совершать добро в перевес им если не своими, то Игоревыми руками. А для этого им обоим немало покрутиться и попахать придется.
Бес презирал правильных и благородных, и в этом он стремился Игоря немного подправить. Но в нем чувствовалось главное – он сумеет восстать против всех властолюбцев, сумеет стоять до конца, насколько у него хватит выдержки. Смущало беса и то, что, оказавшись в одиночестве против всей этой своры, его подопечный не мог не проиграть. У него не останется сил и возможностей перехитрить и обойти их, да и не станет он пользоваться чужим горем и страданиями ради собственного благополучия, и по трупам друзей и врагов идти ни за что не согласится, а сделать больше, чем сможет сам Игорь, ему никто не позволит. И все это было плачевно и страшным ударом по честолюбию беса казалось, но был ли у него какой-то выбор?
Правнуки Ярослава Мудрого, как ни хитер и не коварен был сам князь, получились какими-то слишком хорошими, благородными. Может потому они и терпели одно поражение за другим, от тех, кто вместе со своим прадедом мечом и коварством себе путь пробивали. Для беса это было необъяснимо. Но такими они были, других им никто не даст, а ведь посели он Игоря к Андрею, и порода взяла свое. Андрей не смог его воспитать яростным и беспощадным, хотя сам был еще тот тип. Не случайно с ним расправились собственные рабы. Но с Игорем у Андрея тогда промашка случилась, и с этим ничего больше не поделать.
Бес явился к Игорю после того, как был убит Андрей. И тот страшно переживал из-за этого холопского зверства. Он понимал, что пора с ним беседу провести и рассказать об этом мире, поведать о деде его Гориславе, о том, что ему самому жуткая борьба с этим миром уготована. Да такая, какая Олегу и не снилась даже, что Мономаховы потомки, если он противиться не будет, с потрохами его слопают. А когда действует закон, что если не ты его, то он тебя, то не стоит особенно церемониться и действовать надо решительно. И если им выпадет такой случай, то они, вряд ли станут с ним долго играть. Он все это говорил так уверенно, что и сам поражался своему красноречию.
Игорь выслушал его молча, но никто не смог бы понять насколько он это усвоил, как ко всему этому относился. Впрочем, кое о чем бес догадывался уже тогда: о том, например, что в жестокости своей он не сможет идти до конца – это-то и сыграет с ним злую шутку.
Бес был не до конца волен в своих поступках, хотя и не сомневался в своей правоте, он должен был точно знать и другое, как ко всему происходящему относится Мессир. Но тот где-то укрывался от его глаз, и на поиски его не оставалось больше не времени, ни сил. И можно было сослаться на то, что он в это время отсутствовал, и все проблемы были бы решены сами собой. И надо был знать, как тот к его сподвижнику (Игорю) относится. В своих пристрастиях он был еще более привередлив и непредсказуем, хотя вряд ли стал бы умножать беды и страдания, которых и без него князья сколько угодно натворят, но из духа противоречия можно было что угодно совершить. Впрочем, бесу не о чем было особенно волноваться, его свобода действий была если не абсолютной, то близкой к тому. Он мог всегда вывернуться и придумать самое веское оправдание. Во все времена он действовал с оглядкой. Если действия его принимали другой оборот, то мог подправить и изменить все, что угодно. И чаще всего он не влипал в непоправимые истории и почти никогда не получал хорошего пинка под зад. Этим он мог похвастаться перед многими.
Но если рассуждать здраво. Вряд ли кто-то из них Мессиру мог понравиться, хотя он может преследовать собственные цели, имеет собственные соображения. А потому оглядка и осторожность были необходимы, чтобы не погореть в действиях своих. У него были силы, ум и здоровье, чтобы на этот раз выйти сухим из воды, а еще и развлечься, получая удовольствие.
Он знал, что скоро кончит прохлаждаться, и тогда все завертится вокруг, и ему придется действовать на свой страх риск. Никому другому не удастся уследить за происходящим.
№№№№№
Время шло. Рюрик мечтал и возносился в своих мечтах на небывалую высоту. Но он уже начинал действовать. И не только Всеволод, нашедший его так ловко, но и бес сам определили и очертили его судьбу. И хорошо, что он не мог знать никаких подробностей того дела, к которому с каждым днем все ближе становился.
В те времена, как и во всякие другие, на землях русичей царила полная неразбериха и самоуправство. Об этом недостатке и размышлял в те минуты бес. Ведь даже в аду, уж не говоря о рае, все было поставлено четко, и действовали свои определенные законы. Никто, даже Князь Тьмы никогда не стал бы нарушать этих правил, потому что хорошо понимал, что стоило только что-то переменить по своеволию своему и капризу, и все начинало неизменно рушиться. А потом остановиться будет невозможно. Никому и в голову не приходило кого-то сместить или занять чужое место, когда у каждого было только собственное. А если кто-то и стремился к этому когда-то, то его тут же ставили на свое место, порядок был восстановлен. А потом никто никогда ничего и не пытался даже менять. На земле же все наоборот. Но сначала это было удобно Мессиру – взирать на все беспорядки, и порицать Бога в том, что мир оказался таким диким и несовершенным. И в один миг, когда они все опомнились и все поняли, то уяснили себе, что так дальше продолжаться не может. И правые и виноватые знал точно – ничего им изменить не удастся. Но, не желая признаваться в собственном бессилии, они кивали друг на друга, а мир славянский в то время катился к неминуемой пропасти. Но в те времена были и другие страны. И где еще, в какой стране ведомо было, чтобы старший сын оставался без трона, а младший, не устранив его, оставался королем, и до последнего дыхания отстаивал свои права, бывшие полнейшим бесправием и насмешкой над мироустройством.
Наверное, и в иных мирах подобного многим хотелось не меньше, чем тут, но об этом никто и помышлять не смел. Им оставалось терпеливо ждать своего часа, уповая на то, что рано или поздно он все-таки наступит. В этом смирении и был какой-то порядок. Правда, иногда и там находились захватчики и проходимцы, но они именно таковыми от начала и до конца и оставались, а не были никогда княжеского рода.
Наглость, вероломство, ярость – вот что им оставалось, и никто даже голоса в защиту справедливости не мог и не собирался подавать. И всегда случалось одно и то же, благородные вольно или невольно отступали, а великими князьями становились самые ничтожные, но наглые и напористые, упрямству которых мог бы позавидовать любой бес. И с ними не было никакого слада.
О проекте
О подписке