2

Утро началось с громких ударов в дверь.

Журава соскочила, заметалась по единственной комнате, кинулась к дочери, растормошив ее.

– Если это за тобой пришли, не снимай кулон! Он оберегает тебя от всего, снимешь – умрешь! – зашептала она громко. – Ой, дочка, беда к нам стучит, чую сердцем, беда!

Потерев сонно глаза, Аише поднялась, накинула на себя верхнее платье и вышла в сени, чтобы увидеть, как в дверь входят трое высоких мужчин с каменными лицами, отстранив Жураву и вглядываясь в лицо девушки.

– Почему вчера не пришла на просмотр? – грозно спросил самый старший по возрасту, хмуро глядя на нее.

– Вернулась она из лесу поздно, – просящим тоном сказала Журава, а Аише склонила голову и смотрела себе под ноги, как мама учила всегда. – Не успела она на смотр.

– Иди сюда! – приказал грозный голос.

Аише несмело переступила ногами. Что происходит? Кто эти люди и что им нужно от нее?

Старший, не дождавшись, сам качнулся к девушке, резко и больно схватил ее за подбородок пальцами и вздернул голову вверх, заставляя смотреть себе в глаза.

– Не она! – пробормотал за его спиной второй мужчина.

– А похожа! – возразил третий.

– Берем с собой, пусть император сам разбирается! Она – не она, наше дело маленькое! И остальных тоже грузите!

– Ой, не забирайте девочку мою! – повалилась вдруг Журава на пол и обхватила ноги главного. – Она ж дитятко мое единственное!

Отпихнув ногой причитающую женщину, старший схватил Аише за руку и поволок за собой.

– Мама! – тоненько пискнула она и попыталась вырваться, но была схвачена поперек талии и перекинула через плечо одним из мужчин.

– Дочка! Аише! – взвыла Журава и бросилась следом, но была откинула небрежно рукой главаря.

Последнее, что увидела девушка, было то, что Журава упала и, ударившись виском об угол двери, замерла.

– Мамочка! – закричала она, но главный шикнул что-то непонятное, а потом ее сознание отключилось.

********

Шум дороги ворвался в сознание Аише и привел в чувство. Еле разлепив веки, она приподняла голову и осмотрелась. Увиденное не порадовало – находилась она в непонятном деревянном огромном ящике с лавками по бокам, на которых жались друг к другу испуганные Велеока и Белослава. По покачивающимся движениям и перестуку копыт стало понятно, что это такая повозка, которую тащат лошади.

– Куда нас везут? – хрипло спросила девушка у соседок, чувствуя, как головокружение отступает, и поднимаясь с пола на соседнюю лавку.

– Не знаю, – покачала головой Велеока. – Говорят, император ищет пропавшую девушку, то ли сестру, то ли родственницу, поэтому всех девушек подходящей внешности и возраста тащат к нему. Это мне отец сказал.

Белослава разразилась рыданиями, закрыв лицо ладонями.

– Мы же совсем не похожи между собой! – нахмурилась Аише.

Плакать она не хотела, слезами горю не поможешь. Надо придумать, что сделать, как сбежать, куда идти потом. Прижалась лицом к стене повозки и выглянула в щель, пытаясь разглядеть хоть что-то, но видно было только коричневую землю, да кромку травы, быстро бегущие внизу.

– Давно мы здесь? – спросила она у Велеоки, которая хмуро и с надеждой смотрела на нее.

– Да уже время ближе к вечеру, а мы все едем, – отозвалась дочь старосты. – Один раз останавливались до кустов сходить, да поесть дали немного, а так – едем и едем.

– Вот беда, – вздохнула Аише. – Увезут сейчас далеко, как потом возвращаться будем?

– Так ведь не вернемся мы, – сквозь слезы отозвалась Белослава. – Слышала я их разговор промеж собой, что всех девиц, кто не подошел, отдают на потеху воинам императорским, да всяким людям, кто захочет.

Поджав губы, Аише промолчала. Не бывать этому! Чтобы она стала игрушкой какого-то мужика! «Поглядим», – решила девушка и замерла, привалившись плечом и головой к стене повозки. Лучше уж с жизнью расстаться, чем с кем-то не по любви лечь. Конечно, такие женщины были, мама рассказывала, что некоторые не хотят замуж выходить и быть все время с одним и тем же мужчиной, живут себе, принимают всех подряд, кто заплатит побольше или приглянется, да и в ус не дуют, но такое точно не по душе Аише. Уж как-нибудь можно будет сбежать, решила она и закрыла глаза. Раз уж ехать все равно долго, да изменить ничего нельзя, надо копить силы, пригодятся для побега.

*********

День склонился к вечеру, потом совсем стемнело, шум колес сменился с шуршания по песку на странный шорох, будто ехали уже по камням, а потом и вовсе движение замедлилось. Аише встрепенулась, потянулась и вытянула ноги, затекшие от неудобной позы. Мочевой был полон и давно давал о себе знать, однако приходилось терпеть и не высовываться. Незачем гусей дразнить, а охранники, гоготавшие за стеной повозки, были похожи именно на этих птиц. Чем меньше они помнят о пленницах, тем лучше.

Соседки, жавшиеся поначалу друг к другу, тоже уже не плакали, Велеока пыталась разглядеть что-то снаружи в щель между досками, Белослава спала, прислонившись к стене. Тишина и спокойствие царили в тесном пространстве повозки.

После полной остановки Аише ожидала, что за ними скоро придут, но никто не появился. Голоса стихли, стало темно и душно.

– Нет силушки терпеть! – дочь старосты подползла к дальнему углу и присела там, освобождая организм от накопившейся воды.

Белослава, проснувшись, последовала ее примеру, а потом и Аише, хоть и противно было мочиться там же, где придется, по-видимому, коротать ночь.

Было такое впечатление, что о девушках просто позабыли. Ни кормить, ни поить их не собирались, а в горле уже пересохло и казалось, что язык к небу прилип.

– Мне тут матушка успела собрать кой-чего в дорогу, – смущаясь, произнесла Велеока, отвязывая пояс и доставая из-под юбки небольшую котомку. – Давайте перекусим, раз уж нас тут голодом морить собрались.

Вскоре в жадные руки девушек были всунуты куски сыра, хлеба, да вяленого мяса. Рот у Аише моментально наполнился тягучей слюной. Она мигом проглотила нехитрый ужин и припала ухом к стене повозки – шум слышался далеко-далеко и глухо. Что же делать?

Внезапно послышались голоса откуда-то сбоку, мужской смех, незнакомый язык.

Девушки сжались в углу, трясясь от страха.

– Что-то будет, я чую! – прошептала Велеока, хватая липкой ледяной ладонью руку Аише.

– Тшш! – зашипела та и сжала хрупкие пальцы в ответ.

Дверь повозки резко отворилась. В темном прямоугольнике мелькнули человеческие тени.

– Выходи по одной! – грубо приказал хриплый голос.

3

Велеока замешкалась в дверях, оглянувшись на подруг по несчастью. В темноте им был виден ее силуэт, тускло освещенный светом фонаря в руке одного из мужчин.

Внезапно ее схватили за руку и поволокли наружу под грубый хохот. Девушка закричала, забилась, как пойманная в силки птичка, но ей заткнули рот и кинули, будто куль с картофелем, на землю. От удара хрупкая дочь старосты вскрикнула и потеряла сознание. Белослава застучала зубами, а Аише забилась в угол и как зверь смотрела на темные людские тени, мелькавшие на улице.

«Не сдамся!» – зло и отчаянно думала она, но вскоре и до нее добрались хваткие ручищи, заломав и выволакивая из повозки.

Трясущуюся от страха Белославу, безмолвную Велеоку, тряпочкой повисшую на плече одного из похитителей, да Аише, сверкавшую глазами, сволокли в темную комнату с маленьким окошком под самым потолком, и, подтолкнув в спину, заперли дверь.

Белослава завыла в углу, зарыдала отчаянно и безнадежно, жалея себя и оплакивая свою судьбу.

– Замолчи! – рыкнула Аише в ее сторону, а сама подползла по земляному полу в тот угол, куда кинули Велеоку, нащупала ее и припала к груди ухом.

Бьется сердце! Жива!

С облегчением она выдохнула сквозь сжатые зубы, до боли впиваясь ногтями в ладони. Ей казалось, внутри зреет тугой огонь, который тянет ее в разные стороны, но что-то держит его, не давая вырваться пламенем и снести все вокруг.

– Эй, девки! – раздался грубый голос, а в двери отворилось маленькое окошко на уровне лица.

В нем девушки увидели усатую мужскую физиономию с маленькими глазками, толстыми поросячьими щеками, лоснящимися и румяными, губы-вареники, а тяжелый смрад перегара долетал оттуда до них, заставляя морщиться.

– Жрать хотите? – морда поворочалась, но в темноте камеры не было видно, слышат ли его девушки. – Ну как хотите!

Захохотав, усатый с лязгом запер окошко и удалился. Аише слышала его затихающие шаги и свист, становившийся все тише.

Велеока застонала, приходя в себя. Приподнялась, помогая себе рукой, села, опираясь спиной на стену.

– Что случилось? – хрипло спросила она.

Аише промолчала.

– Мы все умрем! – истерично отозвалась Белослава, рыдая. – Я хочу домой, к маме! Мама!!!

Глухой удар в дверь заставил ее умолкнуть.

– Заткнись! – раздался чей-то рык снаружи. – Заголосила, дура! Завтра вы все предстанете пред очами императора. Если б не это, я б тебя сам заткнул, чтоб не маму звала, а орала подо мной, курица тупая!

Белослава икнула от страха, забившись в угол. Привыкшие к темноте глаза Аише смогли разглядеть ее фигурку, сжавшуюся и трясшуюся с еле слышным стуком зубов.

– Тише! – зашептала Велеока.

Встав на четвереньки, она подползла к подруге и обняла ее, прижав к себе. Тело Белославы постепенно перестало дрожать, расслабляясь.

– Я боюсь! – всхлипнула она.

– Я тоже! – ответила ей дочь старосты. – Но завтра все решится. Император увидит нас, поймет, что мы – не та, которую он ищет, и отпустит. Мы вернемся домой, все будет хорошо.

Успокаивающий голос девушки подействовал – Белослава перестала всхлипывать, задышала размеренно.

– Уснула! – шепнула Велеока и осторожно отползла от нее к Аише. – Надо что-то придумать, надо бежать! Я боюсь, что они нас… они нас…

– Я тоже! – отозвалась девушка. – Как бежать? Дверь заперта снаружи, окно высоко.

– Может, задобрить охранника? – с сомнением произнесла Велеока и обхватила себя руками, качаясь из стороны в сторону.

– Как ты его задобришь? – Аише покачала головой, хоть во тьме было и не заметно.

– Как? – отозвалась дочь старосты. – Говорят, что всех девушек, которые не подошли императору, отдают всем на потеху. Лучше уж лечь с одним охранником, да потом бежать, чем быть изнасилованной множеством народа!

– И ты готова на это пойти? – ужаснулась Аише, вздрагивая.

– Готова! – Велеока поднялась на ноги. – Надо разбудить Белославу, ты бери ее и бегите, пока я с ним… пока я… В общем, бегите!

– А ты? – в голове Аише не укладывалось, что вот эта хрупкая девушка готова отдать себя на растерзание, пока ее подруги будут спасаться.

– А я потом убегу! Слыхала я, мужчины совсем разум теряют, когда сношаются, вот я и воспользуюсь. Пусть он… Пусть он сделает это, я потом убегу.

– Велеока! – с ужасом отшатнулась Аише. – А я слыхала, что это больно невыносимо!

– Больно, – согласилась та, – я тоже слыхала. Я вытерплю. Другие терпели, и я тоже смогу. Ты иди, буди Белославу, я пока буду зубы заговаривать этому… этому…

Аише порывисто обняла подругу, поражаясь стойкости хрупкой девушки, готовой пойти на такие жертвы ради спасения себя и других.

– Хватит! А то вся моя решимость пройдет! – вяло высвободилась Велеока. – Иди уже!

Убрав руки подруги, дочь старосты поднялась и на негнущихся ногах пошла к прямоугольнику света, пробивающемуся из-за двери.

– Эй! – постучала она. – Откройте! Господин охранник!

– Кто там долбит? – грубый голос из-за двери напомнил Аише кузнечный мех, такой же был хриплый и лязгающий.

– Господин охранник, может, вы позволите хрупкой девушке выйти до ветру? – Велеока вложила самые медовые нотки в речь.

– Не положено! – рявкнул тот. – Иди в угол, там и сделай дела свои.

Велеока вздохнула.

– Я не могу при всех, господин охранник! А живот так крутит! Вам ведь потом убирать придется! И вонять будет.

Тот ругнулся грязно в ответ, потом лязгну засовом, вставая, уперев руки в бока, в дверях.

– Ну? – грубо спросил он. – Ты, что ль, просилась?

– Я! – дочь старосты улыбнулась ему ласково.

Охранник моргнул.

– Пойдем! – сказал он, хватая девушку за руку и волоча ее за собой, не забыв, однако, запереть дверь.

Похоже, план провалился!

– У вас такие сильные руки! – услышала Аише, припав ухом к двери. – А можно потрогать? Ой! Ну и мышцы! Прям как железо!

Раздался шлепок.

– Иди делай свои дела! – прорычал охранник.

Последовало затишье. Как ни силилась, Аише не могла разобрать ни звука. Доползла до Белославы и потрясла ее.

– Просыпайся! – прошептала она. – Велеока сейчас отвлечет охранника, чтоб мы могли бежать!

– Я не побегу! – вскрикнула та в ответ, крепко цепляясь в руку Аише. – Я боюсь! Они поймают нас! Нет!

– Ну и сиди тут! – отозвалась девушка и вновь подошла к двери, прислушиваясь к шуму.

– Так пить хочется! – услышала она приглушенный голос Велеоки. – А тут у вас что, вода или вино? А можно мне вина? А то батюшка не разрешал, я еще ни разу не пила.

Охранник что-то пробубнил в ответ.

Тишина. Какие-то шорохи вдалеке. Возня. Тихий девичий вскрик.

Сердце Аише билось как сумасшедшее в этой оглушающей тишине.

– Аише? – позвала Белослава. – Я слышу, как стонет кто-то!

Аише тоже слышала. Стоны и шлепки. Вскрики. Хотелось закрыть уши руками и зажмуриться, чтобы оградить себя от этих звуков, но нельзя. Велеока принесла себя в жертву ради побега, нельзя отступать.

Прошло много времени после того, как стоны стихли, сменившись сначала тишиной, а потом мощным храпом.

Аише уже устала стоять и присела возле двери, ощущая под собой земляной сырой пол, холодивший тело. Руки и ноги постепенно затекали, покрываясь мурашками, во рту пересохло, хотелось пить и спать. Внезапно в тишине лязгнул засов.

– Девочки? – прошептала Велеока. – Вы не спите?

– Нет! – Аише вскочила. – Как ты?

– Никак! – криво усмехнулась та в ответ. – Пока он спит, надо бежать. Мерзкая грязная скотина!

Всхлип сотряс хрупкое тело девушки.

Аише увидела, что юбка Велеоки разодрана, а ноги в потеках крови.

– Где Белослава?

– Я не пойду! – отозвалась та. – Я боюсь!

– Ну и дура! Пошли, Аише!

Оставив дверь открытой, девушки как мышки скользнули к выходу. Оглянувшись, Аише увидела, как в нише на лавке лежит, как огромная гора, спящий усатый толстяк без штанов. Его огромные волосатые ножищи были настолько грязны, что вонь от них распространялась везде, причинное место было в крови, уже подсохшей, но все еще видимой.

– Это… Это твоя? – с ужасом прошептала девушка, зажав ладонью рот.

– Да! – сдавленно отозвалась Велеока, поморщившись. – Это… Это было ужасно! Больше никогда в жизни!

В это самое время охранник вдруг начал шарить рукой возле себя.