Эра Устрашения, год 62-й
«Гравитация» в окрестностях облака Оорта

«Гравитация» преследовала «Синий космос» уже полвека.

Она почти настигла свою жертву. Лишь три астрономические единицы разделяли охотника и добычу. Рукой подать по сравнению с полутора световыми годами, которые преодолели оба корабля.

Десять лет назад «Гравитация» прошла сквозь облако Оорта. Здесь, приблизительно в одном световом годе от Солнца, на самом краю Солнечной системы, рождались кометы. «Синий космос» и «Гравитация» стали первыми кораблями людей, пересекшими его границу. Впрочем, эта область ничем не напоминала облако. Лишь время от времени на расстоянии в десятки или даже сотни тысяч километров пролетал смерзшийся комок грязи и льда – комета без хвоста, не видимая невооруженным глазом.

Оставив позади облако Оорта, корабль вышел в настоящий глубокий космос. Здесь Солнце стало лишь одной из многих звезд за кормой. Реальный мир вокруг космолета превратился в иллюзию. Куда ни посмотри, везде лишь бездонная чернота. Единственное, в чем могли увериться органы чувств, – существование «капель», летящих по бокам корабля на удалении около пяти километров и едва видимых невооруженным глазом. Члены экипажа «Гравитации» любили рассматривать «капли» в телескоп, утешая себя тем, что в бесконечной пустоте хоть что-то есть. По сути дела, люди смотрели сами на себя – «Гравитация» отражалась в зеркальной поверхности «капель». Кривизна поверхности немного искажала изображение, но в идеальном зеркале корабль вырисовывался чисто и ясно. Если настроить телескоп на достаточное увеличение, можно было разглядеть иллюминатор и себя в нем.

Бо́льшая часть из ста с лишним офицеров и рядовых на борту «Гравитации» не чувствовали одиночества – они почти все время лежали в гибернации. Для обслуживания корабля в обычном полете требовалось пять-десять членов экипажа. Люди несли вахту по очереди, оставаясь на дежурстве от трех до пяти лет.

Погоня, в сущности, представляла собой изощренную игру: как охотник, так и добыча были ограничены в возможностях ускорения. Прежде всего «Синий космос» не мог постоянно разгоняться – он истратил бы бесценное горючее и потерял маневренность. Даже если бы космолету удалось оторваться от «Гравитации», он совершил бы самоубийство.

«Гравитация» несла больше топлива, но и у нее были ограничения: ей требовалось вернуться домой. Для этого запас топлива поделили на четыре равные части: для выхода из Солнечной системы, для разворота обратно, для разгона к Солнцу и для торможения. Поэтому на преследование могли потратить только четвертую часть горючего.

По расчетам предыдущего маневрирования «Синего космоса» и по сведениям, добытым софонами, «Гравитация» знала в точности, сколько топлива находится на преследуемом корабле, а «Синий космос» не знал, насколько велики запасы «Гравитации». В этой игре преследователь видел все карты жертвы, а та не видела ничего. Во время погони «Гравитация» все время двигалась быстрее, чем «Синий космос», но ни один из кораблей не выходил на максимальную скорость. Более того, через двадцать пять лет после начала преследования «Синий космос» прекратил разгон – возможно, он истратил все топливо, какое мог позволить себе истратить.

На протяжении полувековой погони «Гравитация» неоднократно вызывала «Синий космос» по радио, объясняя, что бежать нет смысла. Даже если бы «Синий космос» каким-то чудом оторвался от охотников с Земли, «капли» догнали бы его и уничтожили. Но если беглецы вернутся на Землю, их ждет справедливый суд. Чем быстрее они сдадутся, тем скорее закончится преследование. «Синий космос», однако, на уговоры не поддавался.

Годом раньше, когда «Гравитацию» и «Синий космос» разделяли тридцать астрономических единиц, произошло не вполне неожиданное событие: «Гравитация» и две «капли» вошли в область пространства, в которой софоны утратили квантовую связь с домом. Связь с Землей в реальном времени прекратилась. Оставались нейтринная и радиосвязь. Теперь сообщения с корабля добирались до Земли год и три месяца; столько же требовалось, чтобы получить ответ.

Отрывок из «Прошлого вне времени»

Еще одно косвенное подтверждение существования «темного леса»: закрытые для софонов области пространства

Незадолго до начала Эры Кризиса, когда Трисолярис отправил софоны на Землю, он вдобавок разослал шесть софонов на скоростях, близких к световой, в разные стороны для исследования Галактики.

Все шесть софонов вскоре достигли мертвых зон связи и утратили контакт с Трисолярисом. Один проник дальше всех, на семь световых лет. Позже отправили другие софоны, но их постигла та же судьба. Ближайшая мертвая зона находилась в 1,3 светового года от Земли. В нее-то и попали софоны, сопровождавшие «Гравитацию».

Если квантовая запутанность между софонами рвется, ее уже не восстановить. Софон, попавший в мертвую зону, потерян навсегда.

На Трисолярисе призадумались над помехами в квантовой связи. Природное это явление или же искусственное? Ученые на Земле и Трисолярисе склонялись к последнему.

Софоны беспрепятственно смогли исследовать только две близлежащие звезды. Ни жизни, ни цивилизации там не обнаружилось. На Трисолярисе и на Земле пришли к выводу, что софонам не создавали помех именно из-за отсутствия там жизни.

Таким образом, даже по прошествии многих лет Эры Устрашения Вселенная оставалась скрытой от взгляда двух миров какой-то непонятной завесой. Существование закрытых областей косвенно доказывало, что Вселенная по своей сущности – темный лес. Что-то делало космос непрозрачным.

Эра Устрашения, год 62-й
«Гравитация», окрестности облака Оорта

Потеря софонов не ставила под удар миссию «Гравитации», но делала ее намного сложнее. Раньше софоны в любой момент могли проникнуть на «Синий космос» и сообщить, что там происходит. Теперь же доступ на корабль беглецов был закрыт. Кроме того, «капли» утратили связь с Трисолярисом; теперь они находились под управлением встроенного искусственного интеллекта. Все это могло привести к непредсказуемым последствиям.

Капитан «Гравитации» решил, что ждать больше нельзя. Он приказал кораблю ускориться.

Когда «Гравитация» подошла ближе, «Синий космос» впервые обратился к охотникам с предложением: две трети экипажа «Синего космоса» сядут в шлюпки и переправятся на «Гравитацию», одна треть останется на «Синем космосе» и продолжит полет в бесконечность. Первопроходцы сохранят в космосе семена человеческой цивилизации и станут примером для других исследователей.

«Гравитация» решительно отвергла это предложение. Весь экипаж «Синего космоса» подозревается в убийстве и предстанет перед судом. Космос изменил мятежников настолько, что они уже не принадлежат к человеческой расе. Ни при каких обстоятельствах им нельзя быть представителями землян во Вселенной.

По-видимому, «Синий космос» осознал бессмысленность сопротивления. Если бы за ними гнался только один земной космолет, тогда у них был бы шанс на победу в схватке. Но «капли» меняли расклад. Для них корабль-беглец был не более чем бумажной мишенью. Сбежать от «капель» не удастся. Когда дистанция между кораблями сократилась до 15 а. е., «Синий космос» передал, что сдается, и стал на полной мощности тормозить. Расстояние быстро уменьшалось; чувствовалось, что затянувшаяся погоня наконец завершилась.

Чтобы подготовить корабль к бою, весь экипаж «Гравитации» вывели из анабиоза. Некогда пустынные отсеки и коридоры опять заполнились народом.

Разбуженные члены экипажа узнали, что цель совсем рядом и что связь с Землей в реальном времени потеряна. Утрата связи не сблизила их морально с командой «Синего космоса». Наоборот, словно ребенок, оторванный от родителей, экипаж «Гравитации» стал еще меньше доверять этим беспризорникам. Всем хотелось поскорее захватить «Синий космос» и повернуть домой. Оба корабля глубоко погрузились в холодную пучину космоса и летели в одну и ту же сторону с одинаковой скоростью, но путешествие каждого из них по своей сути разительно отличалось от другого. Духовно у «Гравитации» на Земле был якорь, а «Синий космос» несло волей судьбы.

* * *

Через 98 часов после пробуждения экипажа доктору Уэсту, психиатру «Гравитации», нанес визит первый пациент. К удивлению врача, им оказался коммандер Девон, один из наиболее психологически устойчивых людей на борту. Он руководил корабельным подразделением военной полиции; ему предстояло по завершении преследования разоружить «Синий космос» и арестовать экипаж. Мужчины в команде «Гравитации» относились к последнему на Земле поколению, которое еще выглядело по-мужски, а Девон даже среди них выделялся брутальностью. Иногда его принимали за человека Общей Эры. Он часто высказывался за суровое отношение к подозреваемым и предлагал восстановить высшую меру наказания.

– Доктор, я знаю, что вы никому не расскажете, – осторожно начал Девон. Тон его слов разительно отличался от обычной для него грубой манеры речи. – Наверняка мои слова покажутся вам смешными…

– Коммандер, на работе я ни над кем не смеюсь.

– Вчера приблизительно в 436 950 по звездному времени я вышел из комнаты совещаний номер четыре и направился по семнадцатому коридору в свою каюту. Возле отдела разведки мимо меня прошел младший лейтенант… ну, по крайней мере, человек в форме младшего лейтенанта космических войск. В это время всем, кроме дежурных, положено спать. Оно, конечно, ничего особенного встретить в это время кого-нибудь в коридоре… Вот только… – Девон покачал головой и посмотрел вдаль, словно вспоминая сон.

– Что показалось вам неправильным?

– Мы прошли мимо друг друга. Он отдал мне честь, я глянул на него…

Девон снова замолчал. Доктор кивнул, предлагая продолжать.

– Это был… командующий подразделением десанта на «Синем космосе», лейтенант-коммандер Пак Ый-гун.

– Вы говорите о «Синем космосе», цели нашей погони? – Ровный тон Уэста не выдавал ни малейшего удивления.

Девон не ответил на этот вопрос.

– Доктор, вы знаете, что в мои обязанности входило слежение за обстановкой на «Синем космосе» в реальном времени через софоны. Я знаю их экипаж лучше, чем наш. Я отлично знаю, как выглядит лейтенант-коммандер Пак Ый-гун.

– Возможно, вы встретили кого-то из наших, похожего на него?

– Нет, у нас нет никого похожего – я знаком со всеми. Кроме того… он отдал мне честь и пошел себе дальше с каменной мордой. Я прямо остолбенел, а когда обернулся, в коридоре было пусто.

– Как давно вас вывели из гибернации?

– Три года назад. Мне нужно было следить за событиями на борту цели. Да и вообще я провалялся в гибернации меньше, чем многие другие.

– В таком случае вы не спали, когда мы вошли в закрытый участок пространства.

– Не спал.

– А до того вы следили за происходящим на борту «Синего космоса» настолько пристально, что, наверное, чувствовали себя там, а не на «Гравитации».

– Да, доктор. Мне часто казалось именно так.

– Затем софоны вышли из строя, и вам стало не за чем наблюдать. Кроме того, вы утомились… Простейший случай, коммандер. Поверьте, вы в полном порядке. Просто отдохните. Теперь у нас достаточно людей.

– Доктор, я выжил в битве Судного дня. Когда мой корабль взорвался, я забился в спасательный контейнер размером не больше вашего стола и дрейфовал возле орбиты Нептуна. Когда меня подобрали, я уже умирал, но с мозгами у меня было все в порядке. Я никогда не страдал галлюцинациями. Я знаю, что́ я видел. – Девон встал и направился к выходу. У двери обернулся: – Если снова встречу этого гада, неважно где, – убью на месте.

* * *

Чуть позже в оранжерее № 3 произошла поломка – порвалась углепластиковая трубка с питательным раствором. Она не находилась под высоким давлением, поэтому вероятность отказа считалась незначительной. Инженер биосферы Иванцов пробрался сквозь густые, как тропический лес, аэропонные заросли и увидел, что работники уже перекрыли вентиль и вытирают пролившуюся желтую питательную смесь.

Увидев пробитую трубку, Иванцов застыл на месте.

– Это… это же пробоина от микрометеорита!

Кто-то рассмеялся. Иванцов был опытным и знающим специалистом, не склонным откалывать подобные шуточки, и оттого его реплика показалась еще смешнее. Компоненты биосферы располагались в центре корабля. Оранжерея № 3 находилась в десятках метров от ближайшего сегмента внешней обшивки.

– Я проработал десять лет во внешнем обслуживании и знаю, как выглядит удар микрометеорита! Смотрите сами, вот типичные обгорелые края после высокотемпературной вспышки.

Иванцов внимательно пригляделся к внутренней стороне трубки, потом попросил техника сделать срез пробоины и поместил его под микроскоп. Как только на экране появилось увеличенное в тысячу раз изображение, все разговоры стихли. В стенке трубки обнаружились маленькие черные крошки диаметром всего несколько микрон; они недобро мерцали в ярких лучах света. Все знали, что это такое. Микрометеорит, очевидно, был около сотни микрон в диаметре. Пробив углепластик, он рассыпался в пыль, которая осела на противоположной стенке трубки.

Все как один задрали головы вверх.

Потолок над поврежденной трубкой выглядел ровным и без пробоин. Над потолком располагались десятки, а может быть, сотни переборок разной толщины, отделявших оранжерею от космоса. Получи любая из них пробоину – и раздался бы тревожный сигнал высокого приоритета.

Но микрометеорит должен был прилететь из космоса! Судя по поврежденной трубке, объект ударил с относительной скоростью тридцать километров в секунду. Внутри корабля, не говоря уж о помещении оранжереи, разогнать его до такой скорости невозможно.

– Ну прям наваждение какое-то, – пробурчал, уходя, младший лейтенант по имени Айк. Он не случайно выбрал это слово. Десятью часами раньше его посетило другое наваждение, пострашнее.

* * *

Айк лежал на койке в своей каюте и пытался заснуть. Внезапно в стене перед койкой, там, где висел гавайский пейзаж, протаяло круглое отверстие диаметром около метра. Правда, многие переборки на корабле могут менять форму и создавать проходы где угодно, но образовать круглую дыру они не способны. Более того, у кают младших офицеров стены из сплошного металла, не поддающиеся управляемой деформации. Айк присмотрелся и обнаружил, что края отверстия идеально гладкие, можно даже сказать зеркальные.

Дыра в стене озадачивала, но Айк ей скорее обрадовался. В соседней каюте жила младший лейтенант Вера.

Веренская служила на «Гравитации» инженером систем искусственного интеллекта. Айк уже давно пытался привлечь внимание русской красотки, но та оставалась равнодушна. Айк припомнил последнюю попытку два дня назад.

Тогда он и Веренская сменились с вахты и, как обычно, вместе направились в блок офицерских кают. Когда они подошли к каюте Веренской, Айк вознамерился войти внутрь, но девушка загородила дорогу.

– Ну что ты, солнышко, – сказал Айк. – Позволь мне зайти. Это даже не по-соседски, ты же меня ни разу не пригласила в гости. Подумают, что я не настоящий мужчина.

Веренская искоса взглянула на него:

– Настоящие мужчины на корабле беспокоятся о выполнении задания, а не о том, как бы залезть в трусы ко всем женщинам вокруг.

– Да о чем тут беспокоиться? Поймаем этих убийц, и дело в шляпе! Нас ждут веселые деньки!

– Они не убийцы! Если бы не Устрашение, «Синий космос» стал бы единственной надеждой человечества. А мы гонимся за ними сообща с врагами человеческой расы! И тебе не стыдно?

– Хм… ну, детка, если ты так считаешь… а почему тогда…

– Почему я здесь? Ты это хочешь сказать? Иди, доложи психиатру и капитану! Они засунут меня в гибернатор, а когда вернемся, вышибут из флота. Давай, жду не дождусь! – Веренская захлопнула дверь перед носом незадачливого кавалера.

Зато теперь у Айка появился отличный повод войти в ее каюту. Он расстегнул страховочный пояс, привстал на койке, но замер, увидев, что в нижней половине круглого отверстия исчезла не только переборка, но и верх стоявшей возле стены тумбочки. Края того, что осталось от тумбочки, были такими же гладкими и зеркальными, как и края дыры. Казалось, будто невидимый нож прорезал и тумбочку, и ее содержимое, в том числе и аккуратно сложенную одежду. Зеркальные края разреза совпадали с краями отверстия, образуя сферическую поверхность.

Айк оттолкнулся от койки и всплыл в невесомости. Заглянул в дыру и чуть было не вскрикнул от ужаса. «Должно быть, я сплю и у меня кошмар!»

Исчезла также придвинутая к стене часть койки Веренской и нижняя половина ее ног. Разрез койки и тела был таким же гладким и зеркальным, словно покрытым пленкой ртути, но сквозь нее просвечивали мышцы и кости. Похоже, однако, что девушка не испытывала боли. Она крепко спала, тугие груди неспешно поднимались и опускались в такт дыханию. Обычно Айк только порадовался бы такой картине, но сейчас его охватил сверхъестественный ужас. Взяв себя в руки и присмотревшись, он увидел, что проходящий по ногам разрез является частью той же сферы, что проделала отверстие в стене.

Перед ним находился пузырь пространства диаметром около метра, словно бы съедающий все на своем пути.

Айк дрожащей рукой схватил лежащий на прикроватной тумбочке скрипичный смычок и ткнул им в пузырь. Та часть, что оказалась внутри, исчезла, но волос остался туго натянутым. Он выдернул смычок и убедился, что с ним ничего не произошло. Тем не менее Айк похвалил себя, что не попытался пролезть в дыру. Кто знает, в каком виде он вылез бы с той стороны?

Айк заставил себя успокоиться и принялся искать наиболее рациональное объяснение развернувшейся перед ним картине. Пришел к решению, которое посчитал самым разумным: надел сонный обруч, лег в койку, пристегнул страховочный ремень и установил обруч на полчаса сна.

Через полчаса он проснулся. Пузырь оставался на том же месте.

Тогда Айк выставил обруч на один час. Когда он проснулся, исчезли и пузырь, и дыра в стене. Там висел пейзаж Гавайских островов. Все как всегда.

Но Айк не мог избавиться от беспокойства за Веренскую. Он выскочил из каюты и подбежал к двери соседки. Вместо того чтобы нажать кнопку звонка, он заколотил по двери. Он представлял себе страшную картину, в которой умирающая Веренская лежит на койке с отрезанными ногами.

Дверь открылась не сразу. Полусонная девушка потребовала объяснений.

– Я хотел убедиться… что с тобой все в порядке. – Айк опустил глаза: из-под подола ночной рубашки высовывались красивые и совершенно целые ноги Веренской.

– Идиот! – Девушка захлопнула дверь.

Айк вернулся к себе в каюту и поставил сонный обруч на восемь часов. Что же до увиденного… Единственное мудрое решение – держать язык за зубами. «Гравитация» выполняла особое задание, поэтому за психологическим состоянием экипажа, особенно офицеров, тщательно следили. Из чуть более чем сотни членов экипажа двенадцать служили в отделе психологического контроля. Кое-кто даже подшучивал, что «Гравитация» не звездолет, а психиатрическая лечебница. А этот назойливый гражданский, психиатр Уэст, что угодно объяснял психическими расстройствами, заболеваниями и блокадами. Он, наверное, поставит диагноз даже засорившемуся унитазу. К психическому здоровью экипажа предъявлялись высокие требования; при малейшем отклонении человека укладывали в гибернатор. Айк очень боялся пропустить встречу кораблей, которой суждено войти в историю, – ведь тогда через полвека, когда «Гравитация» вернется, девчонки не посмотрят на него, как на героя.

Но Айк почувствовал, что уже не так сильно ненавидит психологов и доктора Уэста. Младший лейтенант обычно считал, что они делают из мухи слона. Он даже представить себе не мог, что бывают настолько реалистичные галлюцинации.

* * *

По сравнению с относительно легким наваждением Айка встреча старшины Лю Сяомина со сверхъестественными силами была намного более зрелищной.