Глава 5

Сара не сводила с маркиза тревожных глаз.

– Они направились в Шотландию?

– Нет, это был блеф! – Луциан решительно изгнал воспоминания о кошмарной поездке до границы и обратно. Только способность избавляться от ненужных мыслей и сконцентрироваться на выполнении конкретной задачи помогла ему тогда сохранить рассудок и в конце концов напасть на след беглецов. – Он отвез ее в Бельгию, в Брюссель, вероятно рассчитывая, что там можно будет найти английского священника, который их обвенчает. Священника они не нашли. Когда я, наконец, напал на их след, выяснилось, что никто не стал их венчать из-за возраста невесты. Судя по всему, они решили попытать счастья в Париже. После Ватерлоо на континенте много англичан, и вполне можно было рассчитывать найти не слишком щепетильного служителя англиканской церкви. Таковой вроде бы обнаружился в Лионе. К этому времени у них закончились деньги. Маргарет была уже на шестом месяце. Фарнсуорт оставил ее в меблированных комнатах, сказав, что идет договариваться со священником, и больше не вернулся. Можешь представить, в каком состоянии я ее обнаружил тремя днями позже.

– Да уж. – Сара накрыла его руку своей. – Должно быть, ты был вне себя от беспокойства и усталости, преследуя беглецов по всей Англии, Бельгии и Франции.

– Я? Да какая разница, что я тогда чувствовал? Я обнаружил мою сестру – мою маленькую сестричку, – когда у нее произошел выкидыш в грязных французских меблированных комнатах, хозяйка которых грозилась выбросить ее на улицу, если она немедленно не заплатит. Спасти ребенка было невозможно, и много дней я думал, что потеряю и Маргарет тоже. Когда же, наконец, доктор сказал, что опасность миновала, я вздохнул с облегчением, а она отвернулась к стене и проговорила: «Он, наверное, умер. Они оба мертвы. Я тоже хочу умереть».

Маргарет – его единственная семья. Он любил ее и не сумел уберечь.

– С тех пор ты его ищешь? Давно?

– Три месяца.

– Твоя мать жива? Может быть, есть другие родственницы-женщины, способные помочь? Как насчет кузины Мэри? – Рука Сары все еще лежала на его руке. Ее пальцы были теплыми и дарили успокоение.

– Моей матери нет в живых, а тетушкам я не доверяю. Они не станут помогать. Они будут шокированы и осудят ее. Мэри, когда все это случилось, устроила истерику. Мне с трудом удалось убедить ее молчать. Понимаю, что я должен был жениться, унаследовав титул. Будь у меня хорошая жена, она бы заметила то, что не видел я. Но я отложил это мероприятие на потом, считая, что у меня достаточно времени.

Еще одна роковая ошибка! Его эгоистичное нежелание отправиться на рынок невест и попытаться обнаружить среди безликой массы одинаковых, одетых в платья пастельных тонов, жеманных мисс спутницу жизни привело к необратимым последствиям.

– Я решил, что будет лучше отвезти Маргарет туда, где ее никто не знает и никто не станет сплетничать о ее нездоровье и хандре. Когда она поправится, мы вернемся в Лондон. Она дебютирует в следующем сезоне и, надеюсь, найдет себе мужа. Если ей кто-нибудь понравится, я позабочусь, чтобы ее приданое было достаточно большим, и муж закроет глаза на ее прошлое.

– Но она не перестанет оплакивать Грегори, – запротестовала Сара. – Через такое короткое время она еще не будет готова принять другого мужчину.

– Он соблазнил ее, обманул и бросил. Почувствовав себя лучше, она поймет, что ей здорово повезло.

– Идиот! – Сара убрала руку и вскочила. – Я почти не знаю твою сестру, но вижу, что она далеко не глупа. И у нее чуткое сердце. Ей пришлось держать все свои чувства при себе, поскольку не с кем было поговорить. Как, по-твоему, она осознает, что ошиблась? Как она сможет убедить тебя, что никакой ошибки не было? Если она по-настоящему его любит, тебе придется выяснить, что случилось. Только тогда она начнет выздоравливать.

– Веря, что негодяй еще жив, я бы преследовал его с пистолетом наготове. – Луциан тоже вскочил.

Теперь они стояли лицом к лицу на узком балконе. О своем страхе высоты Луциан благополучно забыл.

– Очень полезно! – Сара больно ткнула его в грудь длинным пальцем – Что, по-твоему, она должна делать, если ее брат убьет человека, которого она любит? – Она снова ткнула его пальцем. – Сейчас ты думаешь вовсе не о ней, разве нет? Весь этот пафос и ярость только из-за твоей пресловутой чести. Ты уверен, что не защитил ее. Ты оказался несостоятельным в роли сторожевой собаки и теперь стремишься любой ценой повысить свою самооценку.

– Но я действительно не защитил ее, хотя это мой долг. И перестань наконец тыкать в меня пальцем! – Луциан схватил ее за руку, прежде чем ее ноготь пришел в соприкосновение с его телом в третий раз.

– Почему? Хотя ты прав. Тебя надо не пальцем ткнуть, а стукнуть по голове чайным подносом! Тебя и каждого бестолкового, кровожадного, помешанного на чести, мужчину.

Только теперь Луциан заметил, что его собеседница не просто зла. Она на грани истерики. Слезы сверкали в ее глазах, делая их похожими на два больших лунных камня. Она, досадливо поморщившись, смахнула слезы тыльной стороной руки, а Луциан обнял и прижал ее к груди.

– Не плачь. Прости меня, Сара. Только не плачь. – Он сам не понял, за что извиняется, но чувствовал себя отвратительно, как будто ударил ее.

Она наступила ему на ногу и решительно оттолкнула.

– Пусти меня! Я не плачу. Я никогда не плачу! Я зла, как сто чертей!

Луциан отпустил ее и достал из кармана носовой платок, понимая, что она, вероятнее всего, швырнет его ему в лицо. Наконец его мозги заработали, и кусочки головоломки начали собираться в целостную картину.

– Как умер твой муж?

– Он был убит на дуэли. На беспричинной глупой дуэли со своим лучшим другом, который сейчас где-то там… – Она махнула рукой в сторону Франции. – Теперь его жизнь сломана, и смерть Майкла на его совести.

– Как это случилось?

– Они были пьяны, и Фрэнсис, у которого были совершенно безобидные нежные чувства ко мне, начал дразнить моего мужа. Я была уверена, что Майкл выше всей этой глупой патриархальной чепухи о защите женской чести на дуэли. Видимо, пьяный Фрэнсис зашел слишком далеко. Короче, я не знаю, что там было сказано. В оставленном для меня письме Майкл написал, что ни на секунду не усомнился в моей верности. Но тогда зачем нужна была эта проклятая дуэль? Фрэнсис в пьяном угаре мог сказать лишнее. Но за это не убивают. Мне потом сказали, что Фрэнсис целился в сторону, но он всегда был безнадежным мазилой.

– Боже мой. – Луциан вложил ей в руку платок. Сара несколько секунд таращилась на него, словно не зная, для чего предназначена эта вещица, потом вытерла глаза.

– Полагаю, ты думаешь, что он поступил правильно? Мой отец и брат, которых ужаснула его смерть, определенно понимали, почему он бросил вызов другу.

– Что еще он мог сделать, если его жену оскорбили?

– Ты не понимаешь? Давай подумаем вместе. – Ее голос излучал сарказм. – Дождаться, когда они оба протрезвеют. Потребовать от Фрэнсиса объяснений. Дать ему в глаз. Может быть, действовать как разумный человек, каковым он и был? – Сара отвернулась и устремила взгляд куда-то вдаль. – Ты можешь себе представить, что ощущает женщина, когда тот, кого ты любишь, позволяет себя убить и оставляет письмо, где пишет, что сделал это ради тебя. Чудовищное чувство вины валит с ног, давит, растаптывает. Представь, что почувствует Маргарет, если родной брат убьет ее любимого ради нее.

– Грегори Фарнсуорт должен понести наказание.

– Если он жив, если он действительно бессердечный соблазнитель, тогда да, он заслуживает наказания. Но ты не судья и не палач, Луциан. – Сара обернулась, несколько секунд всматривалась в лицо собеседника и горько усмехнулась. – Вижу, я тебя не убедила.

– Меня потрясло то, что случилось с тобой, пусть обстоятельства и совсем другие. – Он взял чайник и наполнил чашки. – Присядь и выпей чаю.

– Разумеется, мы же англичане, не правда ли? Чай делает терпимым все, что угодно. – Сара опустилась на стул, внешне совершенно спокойная, и взяла чашку. – Вопрос в том, что Грегори нигде нет и тебе даже неизвестно, жив ли он. Когда мне было плохо, лучше всего помогали беседы с близкими друзьями. Давай посмотрим, захочет ли Маргарет поговорить со мной.

Луциан во все глаза смотрел на женщину – уравновешенную, собранную, красивую. Но сколько же горя и гнева таится под этой изысканной внешностью! Луциан хотел ее. Только теперь он осознал этот простой факт со всей очевидностью. Он желал снова почувствовать ее вкус, обнять ее, сорвать с нее одежду, овладеть ею. Сила собственного желания потрясла его. Зачем ему это, если он обязан думать только о благе своей сестры! Тем более что женщина, которую он желал, до сих пор горевала об утрате мужа. Должно быть, его мужское начало чрезвычайно сильно, если он способен мечтать о сексе даже в таких серьезных обстоятельствах.

В конце концов, он сумел сказать только одно:

– Спасибо. Я тебе доверяю.

Луциан был прав, поверив, что она сделает для Маргарет все возможное, однако он глубоко ошибался, если решил, что она поможет ему покарать неверного любовника, тем более если девушка продолжает его любить. Сара пила чай, глядя на море, и краем глаза наблюдала за Луцианом. Пожалуй, он храбрый человек, если не сбежал, когда она обрушила на него всю боль и гнев из-за нелепой смерти Майкла.

Она никогда не забудет Майкла, никогда не перестанет любить его, чувствовать гнев за то, что он вызвал на дуэль Фрэнсиса, равно как и свою вину… Но она обещала себе не зацикливаться на своей вине, чтобы не сойти с ума. Теперь она – совершенно другая женщина, новая Сара, которая должна решить, чего она хочет сегодня. И завтра.

– Ты так глубоко задумалась…

– Я думала о будущем, о том, что произойдет, когда я уеду отсюда. Весь прошедший год магазин значил для меня очень многое. Он был чем-то совершенно отличным от всего, что у меня было раньше. Это была творческая работа. Я сумела построить бизнес, который стал мне интересен. Один мой индийский дедушка был купцом. Вероятно, от него мне передались некоторые способности к предпринимательству.

Чувствуя смутную тревогу, Сара поставила чашку, подошла к перилам и стала смотреть на воду. Начинался отлив, и несколько рыбацких лодок направлялись в море. Разноцветные паруса казались необычайно яркими на фоне голубой воды.

– Сэндбей меняется. Городок быстро развивается. Думаю, что еще год я смогу вести здесь свою двойную жизнь, а потом стану местной диковиной.

Луциан тоже встал, подошел к перилам и остановился рядом с ней. Он, как и она, положил руки на перила. Их мизинцы соприкоснулись – ее правый и его левый. Сара ощутила покалывание – как от кошачьей шерсти в грозу. Интересно, ощутил ли он это тоже? Рука мужчины медленно переместилась, накрыла ее руку, и большой палец стал нежно ласкать запястье. О да, он почувствовал.

– Сара, прошлой ночью ты сказала, что любопытна. Ты и сейчас испытываешь любопытство?

– Да, – призналась она и закрыла глаза, поскольку мир вокруг исчез. Остались только восхитительные ощущения от его незамысловатой ласки, осознание того, что рядом с ней мужчина, нежное дуновение морского бриза, холодящее кожу… – Но…

– Ах, значит, есть но.

– Ты не позволишь любовнице общаться со своей сестрой, а сегодня мы говорим именно о ней. Я говорю не о случайном поцелуе, а о настоящей связи.

– Я хочу именно этого.

Глядя на воду, Сара слышала голос Луциана, но не видела его лица и поэтому отдалась ощущениям. Да, он хочет ее. Да, он имел в виду любовную связь. И нет, он не предлагает ей ничего другого. Да, он не допустит контакта своей любовницы с сестрой, так же как не допустил бы ее контакта с матерью, будь та жива.

Издалека послышался крик чайки. После затянувшейся паузы Луциан заговорил:

– Ты, конечно, права относительно Маргарет. Сейчас ее проблемы главные.

Он хочет поцеловать ее. Сара почувствовала это раньше, чем его тело пришло в движение и теплое дыхание коснулось ее губ. Луциан обнял женщину и прижал к себе. Она сразу почувствовала его возбуждение. Это было уже не любопытство и не флирт, зашедший чуть дальше, чем принято. Это был обмен желаниями и потребностями, после которого не будет ничего, и они оба это знали.

Один из них должен остановиться, и Сара решила, что лучше, если это будет она. Она прижалась щекой к груди Луциана, несколько секунд послушала, как сильно и ровно бьется его сердце, представила их обоих рядом в постели и решительно выбросила фантазии из головы.

Почувствовав, что ее больше не обнимают крепкие мужские руки, Сара открыла глаза. Луциан уже шел к двери.

– Мы весь день будем в отеле. Маргарет будет рада поговорить с тобой. Спасибо… за чай.

Маргарет сидела у окна в гостиной и увлеченно что-то рисовала, когда пришла Сара. Ей потребовалось около часа, чтобы сначала взять себя в руки, а потом обдумать, как лучше приблизиться к девушке. Она подошла и по достоинству оценила пейзаж, который Маргарет запечатлела в альбоме.

– Как дела с рамкой для зеркала из ракушек?

– Сохнет. Там. Мне нужны еще мелкие ракушки, чтобы сделать ободок вокруг зеркала. Вы сегодня видели Луциана?

Что это? Вопрос со скрытым смыслом или обычная попытка поддержать беседу? Сара ответила правду, стараясь, чтобы ее голос звучал небрежно.

– Он заходил в магазин утром – сказал, что вы весь день будете дома. А ты не хочешь прогуляться по пляжу? Мне нужно собрать немного водорослей. И погода прекрасная.

– Да, наверное, хочу, если это безопасно. Понимаете, я не умею плавать, и волны меня пугают. Что мне надеть? – Маргарет хмуро оглядела свое прелестное утреннее платье с украшенным оборками подолом.

– Мы не станем делать ничего опасного, обещаю. Надень что-нибудь хлопковое, такое, как ты бы надела дома в деревне, собираясь на прогулку в сад, чтобы нарвать цветов. То, что тебе не будет жалко, если на платье попадет песок или морские брызги. И никаких чулок. Только старые удобные туфли.

Отлив продолжался, и Сара быстро шла по берегу к подножию скалы, где обнажившееся дно было твердым, ровным и песчаным.

– Если мы обойдем этот небольшой мыс, то окажемся в Белл-Бей. Это красивое и уединенное место. В городе поговаривают о том, чтобы проложить вокруг мыса хорошую дорогу и сделать его купальней для дам, куда не будут допускаться мужчины. Застенчивые дамы почувствуют себя лучше.

Сара продолжала без умолку болтать о городских делах, пока они не обошли мыс. После этого она села на низкий камень, сняла туфли и опустила ноги в воду.

– Советую сделать то же самое. Туфли можно оставить на камне и погулять по воде или по песку. Разве это не приятно? Кроме того, ходьба по песку очень полезна для ног.

Маргарет поморщилась, ощутив холодную влагу под ногами, но почти сразу улыбнулась. Это была первая широкая довольная улыбка, которую Сара увидела на ее лице.

– На самом деле приятно. А если я начну шевелить пальцами, песок меня засосет?

– Здесь нет зыбучих песков. Ты в полной безопасности. А если мы пройдем по песку к тем скалам, то сможем исследовать оставшиеся после отлива мелкие водоемы.