Вскоре достигли они колоссальной бронзовой статуи Страха, давным-давно созданной древним ваятелем. Его огромная фигура как будто неслась по воздуху к горам, на лету окликая своих сыновей. Сыновей же Страха скульптор изобразил в виде армий загорных племен, которые, обратившись спиной к Меримне, следовали за Страхом, словно цыплята за наседкой, и над их головами был занесен грозный меч Веллерана, который – как и всегда – восседал на своем скакуне на крепостном валу. Увидев героя, два шпиона опустились на песок и стали целовать огромную бронзовую ногу статуи, бормоча: «О Страх, Страх!..» И, все еще стоя на коленях, они увидели вдалеке между бастионами яркие огни, которые приближались к ним, и услышали, как мужские голоса поют песнь о Веллеране. Но вот пурпурная стража подошла совсем близко, и пошла со своими фонарями дальше, и, продолжая петь о Веллеране, скрылась за изгибом крепостной стены, и все это время два лазутчика продолжали цепляться за огромную бронзовую ногу Страха, шепча: «О Страх, Страх!..» И лишь когда имя Веллерана больше не доносилось до них, они поднялись с песка, приблизились к крепостному валу и, перебравшись через него, оказались у самого подножья огромной фигуры Веллерана. И тогда они поклонились ему до земли, и Сиджар сказал:

– О, Веллеран, мы пришли посмотреть, верно ли, что ты все еще жив.

Долго ждали они ответа, не смея оторвать от земли взглядов. Наконец Сиджар поднял голову и посмотрел на ужасный меч Веллерана, но он был все так же простерт вперед и указывал острием на мраморные армии, которые следовали за Страхом. И Сиджар снова до земли поклонился герою, а сам коснулся рукою копыта могучего скакуна, и оно показалось ему холодным. Тогда он передвинул руку выше и коснулся бабки коня, но и она была холодна. Наконец Сиджар потрогал ногу Веллерана, и доспех на ней был неподвижным и твердым, но сам Веллеран не пошевельнулся и не заговорил, и тогда Сиджар вскарабкался на седло и коснулся руки – страшной руки Веллерана, – и она оказалась мраморной! Тут Сиджар громко рассмеялся, и они с Саджаром-Хо пошли по безлюдной дорожке и наткнулись на Роллори. И отважный Роллори тоже был мраморным. Тогда шпионы снова перебрались через вал и поспешили обратно через пустыню, с презрением обогнув изваяние Страха. Тут до них донеслись голоса пурпурных стражников, которые в третий раз обходили крепостной вал с песней о Веллеране, и Сиджар сказал:

– Можете петь о Веллеране сколько хотите, но Веллеран мертв, и гибель ждет ваш город.

И они заспешили дальше и снова наткнулись на спящего часового, который продолжал метаться во сне и все звал Роллори, и Саджар-Хо прошептал:

– Зови Роллори сколько угодно, но он мертв и не сумеет спасти твой город!

Так двое лазутчиков живыми и невредимыми вернулись к себе в горы, и только они достигли их, как первый алый луч солнца упал на равнину позади Меримны и зажег ее тонкие шпили. Настал тот час, когда пурпурные стражники, видя, что их плащи становятся ярче и фонари бледнеют, возвращались обратно в город; тот самый час, когда ночные разбойники торопятся назад в горные пещеры, когда вылетают легкокрылые мотыльки, живущие лишь один день, и когда умирают приговоренные к смерти, – в этот-то рассветный час Меримне грозила новая, страшная опасность, а город о ней не ведал.

И Сиджар обернулся и сказал:

– Гляди, как красен рассвет и как красны шпили Меримны. Должно быть, кто-то в Небесах разгневался на этот город и предвозвещает его судьбу.

Так двое шпионов благополучно вернулись к племени и рассказали своему королю обо всем, что видели. Несколько дней владыки загорных стран собирали вместе свои войска, и вот наконец армии четырех королей встали в верховьях глубокого ущелья, держась так, чтобы их не видно было за гребнем, дожидаясь захода солнца, и лица воинов были полны решимости и бесстрашия, но про себя каждый из них творил молитвы богам, всем по очереди.

Наконец солнце закатилось и пришел час, когда вылетают на охоту летучие мыши и выползают из своих нор темные твари; когда львы покидают свои логовища, а разбойники снова спускаются на равнину; когда летучие жаркие лихорадки поднимаются от влажных болот; когда троны владык начинают шататься и сменяются династии королей. И именно в этот час, размахивая фонарями, выходила из Меримны пурпурная стража и погружались в сон дозорные в пустыне.

Известно, что печаль и беда не в силах проникнуть в Рай; они могут лишь хлестать по его хрустальным стенам, подобно дождю, и все же души героев Меримны почувствовали какую-то смутную тревогу – точно так же, как спящий человек чувствует холод, но еще не осознает, что замерз и продрог он сам. И герои заволновались в своем звездном доме, и, невидимые, устремились к земле в лучах заходящего солнца души Веллерана, Суренара, Моммолека, Роллори, Аканакса и юного Ираина. Когда же они достигли крепостного вала Меримны, уже стемнело, и армии четырех королей, позвякивая броней, углубились в ущелье. А шестеро героев снова увидели свой город, почти не изменившийся за столько лет, и смотрели на него с томлением, в котором слез было больше, чем в любом другом чувстве, когда-либо посещавшем их души, и говорили так:

– О Меримна, наш город, наш возлюбленный град, окруженный стенами!

Как прекрасны твои тонкие шпили, Меримна! Ради тебя оставили мы землю со всеми ее королевствами и скромными полевыми цветами, и ради тебя мы ненадолго покинули Небеса.

Нелегко было оторвать взгляд от лица Бога, ибо оно – как теплый огонь в очаге, как сладкий сон и величественный гимн; оно всегда безмятежно, и спокойствие его полно света.

Для тебя мы на время покинули Рай, Меримна.

Многих женщин любили мы, но возлюбленный город был у нас только один.

Гляди, вот спят твои жители, наш любимый народ. Как прекрасны их сны! Во снах оживают даже мертвые, даже те, кто умер давным-давно и чьи уста сомкнулись навеки. Потускнели огни твои, потускнели и погасли совсем, и тихи лежат улицы. Тсс! Ты дремлешь, о Меримна, спишь, как юная дева, что, смежив ресницы, дышит чуть слышно, не зная ни тревог, ни забот.

Вот твои бастионы и старый крепостной вал, Меримна. Защищают ли их жители твои так, как мы когда-то? Но мы видим, что стены кое-где обрушились…

И, подлетев ближе, души воинов с беспокойством вгляделись.

– Но нет, не человеческие руки сделали это – безжалостные годы сточили камень, и неукротимое Время перстами коснулось стен. Твои бастионы, Меримна, как перевязь девы, как пояс, обвитый вокруг ее стана. Смотри, вот роса ложится на стены, как жемчуга, которыми расшит твой драгоценный пояс!

Тебе грозит опасность, Меримна, потому что ты так прекрасна. Неужто погибнешь ты, потому что не в наших силах защитить тебя сегодняшней ночью, неужто сгинешь, ибо мы кричим, но никто нас не слышит, как не слышит ни один человек голосов смятых лилий?

Так говорили могучие капитаны, привыкшие повелевать войсками в битве, но звук их голосов был не громче писка летучей мыши, что проносится над землей в вечерних сумерках. Когда появилась пурпурная стража, первым дозором обходившая крепостной вал, древние воины окликнули их: «Меримна в опасности! Враг уже крадется во тьме!», но их зов так и не был услышан, потому что все они были лишь странствующими духами, и стражники, так ничего и не заметив, зашагали дальше, продолжая распевать на ходу песнь о Веллеране.

Тогда молвил своим товарищам Веллеран:

– Наши руки не в силах больше удерживать меч, наши голоса не слышны, а тела лишились былой силы. Мы – всего лишь грезы, так давайте же отправимся в сны. Пусть каждый из вас – и ты тоже, юный Ираин, – войдет в сновидения спящих мужчин, пусть внушит им снять со стен прадедовские мечи и собраться у выхода из ущелья. Я же тем временем найду им вождя и вложу ему в руки свой меч.

И, решив так, воины преодолели крепостную стену и оказались на улицах любимого города, где туда и сюда летал беззаботный ветер, и вместе с ветром носилась туда и сюда душа Веллерана – того самого Веллерана, который когда-то противостоял неистовым ураганам атак. А души его товарищей – и душа юного Ираина тоже – проникали в грезы спящих мужчин и шептали:

– Как душно, как жарко нынче в городе! Ступай в пустыню, к горам, где веет прохладный ночной ветерок, да не забудь взять с собой меч, что висит на стене, потому что в пустыне рыщут разбойники!

И бог этого города в самом деле наслал на него жар, который навис над тонкими шпилями Меримны; на улицах стало невыносимо душно, и спящие очнулись от дремоты и подумали, как приятно и прохладно должно быть там, где прохладный ветерок скатывается по ущелью с гор. И в точности как во сне, сняли они со стен мечи, которыми владели их далекие предки, чтобы защищаться в пустыне от разбойников. А души товарищей Веллерана – в том числе и душа юного Ираина – всё кочевали из сновидения в сновидение, и страшно торопились при этом, ибо ночь летела к концу; они вселяли тревогу в сны мужчин Меримны, так что в конце концов разбудили всех и заставили выйти из домов с оружием – всех, кроме одетых в пурпурное стражников, которые, не ведая об опасности, продолжали пением славить Веллерана, ибо бодрствующий человек не внемлет голосам умерших.

А Веллеран летел над городскими крышами, пока не наткнулся на крепко спящего Рольда. К этому времени Рольду уже исполнилось восемнадцать лет, и вырос он сильным, светловолосым и высоким, как Веллеран. И душа героя зависла над ним, и легко и бесшумно – точно бабочка, которая сквозь кружево шпалер влетает в цветущий сад, – вошла в его сны и сказала спящему Рольду так:

– Ты должен отправиться во дворец, чтобы еще раз полюбоваться мечом, огромным кривым мечом Веллерана. Ступай туда непременно нынешней ночью – и увидишь, как играет на клинке лунный свет.

И во сне своем Рольд ощутил такое сильное желание увидеть меч Веллерана, что, не просыпаясь, вышел из дома своей матери и отправился во дворец, где были сложены добытые героями трофеи. А душа Веллерана, направлявшая его сновидения, заставила Рольда задержаться перед огромным красным плащом Веллерана, и сказала юноше:

– Как ты замерз! Завернись-ка в этот плащ и защити себя от ночной прохлады.

И Рольд послушался и накинул на себя огромный красный плащ, а душа Веллерана уже подвела его к мечу и шепнула во сне:

– Тебе хочется дотронуться до меча Веллерана, протяни же руку и возьми его.

Но Рольд ответил:

– Да что я буду делать мечом Веллерана?!

И душа старого капитана ответила спящему:

– Этот меч очень приятно держать; возьми же в руки меч Веллерана.

Но Рольд, продолжая спать, громко возразил ему:

– Это запрещено законом; никому не дозволено касаться меча.

С этими словами Рольд повернулся, чтобы уйти, и в душе Веллерана родился горестный плач, который был тем более страшен, что не мог герой издать ни звука; это не нашедшее выхода рыдание все кружило и кружило в душе его, словно эхо, разбуженное в тиши какой-нибудь мрачной кельи какими-то черными делами, – эхо, которое веками мечется меж каменных стен, едва слышное и никем не слышимое.

И вскричала душа Веллерана, обращаясь ко снам Рольда:

– Ваши колени скованы! Вы увязли в болоте и не можете двинуться с места!

И сон воззвал к Рольду:

– Твои ноги связаны, ты попал в болото и увяз.

И Рольд встал перед мечом, не в силах сдвинуться с места, и пока он стоял, душа Веллерана зарыдала в его сновидениях:

– Как тоскует Веллеран по своему мечу, по своему чудесному изогнутому мечу! Несчастный Веллеран, который когда-то сражался за Меримну, оплакивает во тьме свой клинок. Не лишай же Веллерана его прекрасного оружия, ибо сам он мертв и не может прийти за ним, – бедный, бедный Веллеран, который когда-то сражался за Меримну!

И тогда Рольд разбил кулаком стеклянный футляр и взял в руки меч, огромный кривой меч Веллерана, а душа воина шепнула ему во сне:

– Веллеран ждет у входа в глубокое ущелье, что ведет в горы, – ждет и плачет, плачет о своем мече…

И Рольд пошел из города, перебрался через крепостной вал и направился через пустыню к горам, и хотя глаза его были широко открыты, он все еще спал, спал как прежде.

А к этому времени огромное число городских жителей уже собралось перед устьем ущелья, и все они были вооружены старинными мечами, и Рольд не просыпаясь шагал между ними с оружием в руках, и горожане, завидев его, удивленно восклицали:

– Глядите! Глядите! У Рольда меч Веллерана!

А Рольд дошел до самого ущелья, и тут голоса людей разбудили его. Юноша не помнил ничего из того, что делал во сне; он очень удивился, увидев в своих руках меч Веллерана, и спросил:

– Что ты такое, о прекрасная, прекрасная вещь? В тебе сверкают огни, и ты не знаешь покоя. Ты – меч Веллерана, его славный кривой клинок!

И Рольд поцеловал рукоять меча и ощутил на губах соленый вкус пота, пролитого Веллераном во многих битвах. А потом он сказал:

– Для чего он нужен людям?

И тут из глубины ущелья до слуха Рольда донеслось бряцанье доспехов, и все жители города, не знавшие, что такое война, услышали, как этот лязг приближается к ним в ночной темноте, ибо четыре армии шли и шли на Меримну, все еще не видя врага. Тогда Рольд покрепче сжал рукоять огромного кривого меча, и его острие словно бы немного приподнялось. И в сердцах людей, которые стояли тут же с мечами пращуров, тоже появилось какое-то новое чувство. Все ближе и ближе подходили не ведающие об опасности беспечные армии четырех владык, и в головах жителей Меримны, которые собрались за спиной Рольда со старыми мечами в руках, стала пробуждаться память предков. Даже дозорные из пустыни проснулись и держали наготове свои копья, потому что Роллори, который когда-то водил в бой целые армии, а теперь сам стал сновидением, сражающимся с чужими снами, сумел разбудить воинственный дух и в их грезах.

А вражеское войско уже подошло совсем близко. Неожиданно Рольд прыгнул вперед и выкрикнул:

– Веллеран! Меч Веллерана!

И неистовый, хищный клинок, мучимый столетней жаждой, взлетел вверх в руке Рольда и вонзился меж ребер первого врага. И когда его лезвие окунулось в теплую кровь, то в искривленную душу этого меча вошла радость, что сродни радости пловца, который, прожив много лет в засушливых и безводных местах, выходит из теплого моря, роняя со своего тела капли воды. Когда же племена увидели алый плащ и знакомый им страшный меч, то по рядам их прокатился крик:

– Веллеран жив!

И, вторя ему, раздались ликующие победные вопли, и тяжкое дыхание бегущих, и меч Веллерана тихонько пел что-то, взлетая в воздух и роняя с лезвия тяжелые красные капли. И последним, что я разглядел в этой сече, удалявшейся вверх по ущелью, был огромный клинок, который то взлетал над головами людей, то опускался, то голубел в лунных лучах, то мерцал красным и так понемногу растворился в ночном мраке.

Но на рассвете мужчины Меримны вышли из ущелья, и солнце, которое взошло, чтобы дарить миру новую жизнь, осветило вместо этого вселяющие ужас дела, что совершил меч Веллерана. И тогда Рольд сказал:

– О меч, меч! Как ты страшен и как ужасны дела твои! Зачем достался ты людям? Сколько глаз по твоей вине не увидят больше прекрасных садов? Сколько зачахнет полей – тех полей, где стоят дивные белые домики, вокруг которых резвятся дети? Сколько опустеет долин, что могли бы вынянчить в лоне своем уютные деревушки, – и все потому, что когда-то давно ты убил мужчин, которые могли бы выстроить их? Я слышу, о меч, как рыдает рассекаемый тобой ветер. Он летит из заброшенных долин и с несжатых полей. Он несет голоса детей, которые никогда не родятся. Смерть может положить конец несчастьям тех, кто когда-нибудь жил, но им, нерожденным, придется плакать вечно. Меч, о меч, зачем боги вручили тебя людям?

И из глаз Рольда покатились на гордый меч слезы, но и они не смогли отмыть его дочиста.

Когда же прошла горячка боя, то ли от усталости, то ли от утренней прохлады дух жителей Меримны смутился и остыл – как смутилось и сердце их вождя, – и они, поглядев на меч Веллерана, сказали:

– Никогда, никогда больше не вернется к нам Веллеран, потому что мы видим его меч в чужой руке. Теперь-то мы точно знаем, что он умер. О Веллеран, ты был нашим солнцем, нашей луной и нашими звездами, но солнце зашло, луна разбилась, а звезды рассыпались, как бриллиантовое ожерелье, которое злая рука срывает с шеи убитого…

Так плакали жители Меримны в час своей славной победы, ибо поступки людей часто бывают необъяснимы, а за их спинами лежал древний мирный город, которому ничто больше не угрожало. И прочь от стен прекрасной Меримны – над горами, над землями, что они когда-то покорили, над всем миром – уходили обратно в Рай души Веллерана, Суренара, Моммолека, Роллори, Аканакса и юного Ираина.