– Не знаю, но мне он нравится, – выдала свое авторитетное мнение Роза.

– С другой стороны, если стеклянные пауки существуют, то значит, они зачем-то нужны, верно?

– Не знаю, – пожала плечами Роза. – Ты думаешь?

– Думаю, – серьезно кивнул Лем и взял паузу. Роза рассмеялась. – Сама посуди: теорию естественного отбора про «выживает сильнейший» – никто не отменял. Соответственно, каждый живой организм на планете для чего-то нужен: кто-то питается им, или он питается кем-то. Или его телом после смерти питаются, или он регулирует популяцию других тварей, мало ли? Логично?

– Ну, – кивнула Роза. В голове у нее крутилось: «Остапа понесло…» – кто такой Остап и куда его понесло – Роза не знала. Очевидно, это отложилось у нее в голове из одной из прочитанных книг или из услышанного в детстве.

– Так вот: стеклянные пауки – вся их цивилизация, я имею ввиду – это просто ожившие куски стекла с вкраплениями золота. Никто не знает, чем они питаются, но вполне логично, что не органической пищей. Так что тот мужик прав – в пищевой цепочке – они явно лишнее звено.

– А почему про них так мало известно? – Роза курсов ксенобиологии не посещала. Все ее сведения о стеклянных пауках ограничивались фантастическими романами, которые она бегло просматривала, ошибочно принимая их за романтические истории.

– Потому что они не пускают людей в свои жилища и крайне неохотно идут на контакт.

– Почему?

– Боятся, вестимо, – пожал плечами Лем. – Сама посуди – мы используем стекло и золото для различных нужд: то окна вставим, то микроскоп соберем. А то и вовсе просто что-то декоративное сделаем. А они – сами состоят из стекла. Сама посуди, – повторился Лем. – Стала бы ты общаться с кем-то, кто ест из человеческого черепа, носит человеческую кожу вместо одежды и…

– Фу! Прекрати! Хватит! – скривилась Роза. Лем рассмеялся и замолчал.

На Столицу Империи Людей уже опустилась ночь. Дым от отопительных заводов затмевал часть звезд, но не огромную белую луну. Лем глубоко вдохнул ночной воздух, посмотрел на небо и чему-то улыбнулся. Роза просто шла молча.

Мимо прошел полицейский патруль: два грозного вида мужика неторопливо брели в неизвестном направлении, отрешенно помахивая дубинками. Роза задумчиво проводила их взглядом и сказала:

– Не люблю я их.

– Почему? – удивился Лем. Лично он ничего не имел против представителей власти: обычные люди, которые выполняют свою работу, за что получают регулярно деньги, на которые содержат свои семьи. – Без полиции была бы анархия. А так хоть прогуляться по городу можно относительно спокойно.

– Я вообще военных не люблю, – наморщила нос Роза. – Все как-то у них стандартно, по линейке, ни шагу в сторону. Даже бороду отпустить нельзя!

– Так тебе ведь не нравятся небритые люди, – подколол ее гладко выбритый Лем. До встречи с Розой он хотел отпустить бороду (как и любой парень, у которого только-только начинают пробиваться волосы на подбородке), а потом просто привык регулярно бриться и стричься – длинные волосы мешали при написании конспектов, поэтому стригся он чуть длиннее «ежика».

– Да я вообще, в принципе! – отмахнулась Роза. – Никогда бы не смогла жить с военным! Его ведь еще и в любой момент могут выдернуть на службу! Совсем никакого покоя. И мне кажется, что они все – злые и бьют своих жен. Да и пьяницы, к тому же.

– Я думаю, это – предрассудки, – пожал плечами Лем. Сам он не был знаком ни с кем из регулярной императорской армии, поэтому не мог судить объективно. Впрочем, Роза тоже не была знакома лично с кем-то из военных.

– Но ведь они не берутся на пустом месте, просто из воздуха! Слухи эти…

– Возможно, – снова пожал плечами Лем. – Однако я считаю, что военная карьера – это нелегко. Нужно быть в хорошей физической форме и иметь хоть какие-то мозги в голове. Пусть даже не командовать людьми, но вести себя так, чтобы не прихлопнули на поле боя – тоже уметь надо, верно? Так что, я думаю, не все военные – тупицы и пьяницы. Я думаю, они все же адекватные, не глупые люди.

– Ой, всё… – сказала Роза. У нее кончились аргументы.

Дальше шли молча.

Столица Империи Людей индустриально развитый город: у нее есть водопровод, канализация, даже система центрального отопления и краны с горячей водой почти в каждом доме. Воду греют и подают в трубы на отопительных заводах, которые поглощают огромное количество угля. Воздух в Столице из-за этого не очень чист, но люди предпочли немного загрязненную атмосферу вокруг и комфорт в доме, а не чистый воздух и холод собачий в домах зимой. К тому же, каждый год правительство, лично под эгидой императрицы Софии, высаживает в парках и придомовых участках большое количество деревьев – и красиво, и воздух чист и свеж.

Относительно.

Помимо таких завидных благ, как отопление и горячая вода в доме, в Столице Империи есть еще и жизненно-важные транспортные развязки. Поскольку река, протекающая вблизи города, недостаточно глубока (хотя проекты о превращении ее в судоходную артерию никогда не теряли актуальности), столицу сделали узлом железнодорожного и воздухоплавательного сообщения.

Со всех сторон света к столице протянулись металлические рельсы, по которым день и ночь курсируют грузовые и пассажирские поезда. Вдоль железнодорожного полотна тянулись и грунтовые дороги – для телег и пешеходов. Повозки с паровым двигателем пока что еще не были сильно распространены – требовалось устранить кое-какие мелкие проблемы. Собственно, требовалось решить вопрос: или придумать колеса, пригодные для езды по бездорожью, или проложить повсюду повозочные дороги с дорогим покрытием, чтобы агрегаты с паровым двигателем могли беспрепятственно колесить, куда им вздумается. Водителям агрегатов, а не самим повозкам.

В самом центре огромного города, неподалеку от императорского дворца, высятся причальные мачты для дирижаблей. Дирижабли, эти огромные воздухоплавательные аппараты, заполненные газом, используют для путешествий туда, куда еще не проложены железнодорожные пути.

Неподалеку от причальных мачт специально построили газовый завод – чтобы тут же, на месте, ремонтировать и заново наполнять газом эти летательные аппараты, вызывающие в душах играющих на улицах мальчишек тягу к путешествиям в дальние страны и несбыточные мечты о первооткрывательстве.

Увы, нынче все земли единственного (по мнению большинства ученых) материка были открыты и поделены между Империей Людей и стеклянными пауками.

Собственно, паукам принадлежали неплодородные земли юга – черт знает, чем они питаются и чем вообще занимаются, но черноземную почву они без проблем, еще в стародавние времена, отдали людям, оставив себе никому не нужные пустыни, степи и прочую малопривлекательную дрянь.

История людей – необычна. Люди здесь никогда не дробились на какие-то разные царства-государства. Они практически сразу собрались в единое племя, избрали себе начальником самого крутого перца и стали жить-поживать, да добра наживать. И периодически давать дубиной по голове (и получать в ответ) стеклянным чудищам-страшилищам.

Как показывает история, человечество обычно сплачивается и выступает единым фронтом против общего врага, который их пугает и может уничтожить. Причем чем реальнее угроза, тем быстрее происходит сплочение.

В этом мире людям, можно сказать, повезло – с самого момента зарождения цивилизации у них под боком были кошмарные твари, пугавшие их до чертиков – огромные стеклянные пауки.

Тип противника наложил специфический отпечаток и на черты цивилизации: например, эти люди никогда не строили высокие стены вокруг городов – нет смысла. Стеклянные пауки без проблем могли карабкаться чуть ли не по отвесным скалам. Или вооружение – мечи и прочие режущие и колющие предметы тут носили скорее, церемониальный характер. Поскольку стеклянных пауков сподручнее уничтожать оружием дробящим, мечи и шпаги не получили широкого распространения.

Так что и детишки, бегавшие по улицам и игравшие в «пауков и солдат» вооружались не «мечами-кладенцами», а «дубинками-самостуками» и «молотками-само… само… (на этом месте у детей обычно начинались проблемы с фантазией)».

Сейчас у человечества шел 1408 год от окончательного разделения земель (между людьми и пауками). Собственно, тогда-то и завершилась самая кровопролитная война между этими двумя видами, и все конфликты, последовавшие после этого (а как без них?) были локальными и малосущественными. Люди и пауки обживали свои земли, плодились и потихоньку прогрессировали, периодически устраивая диверсионные вылазки на территорию неприятеля.

Люди, видящие под боком этих тварей, не решались напасть на пауков по одной причине – не было подходящего мощного оружия. Рукопашная схватка – это, безусловно, стильно, но хотелось бы минимизировать потери, потому что в рукопашном бою один полутораметровый стеклянный паук стоит четверых крепких мужиков с дубинами. К тому же, у пауков крайне острые когти на лапах – они почти без усилия пробивают стальные листы до четырех миллиметров толщиной. А если на человека навесить более толстые пластины – это будет слишком громоздко и неудобно в бою.

Так что рукопашный бой людей делал ставку на проворство и подвижность homo sapiens.

Однако, почти сто пятьдесят лет назад, один столичный инженер выдумал огнестрельное оружие и в настороженные сердца людей проник лучик надежды.

Пятьдесят лет назад было придумано нарезное оружие.

Десять лет назад – не однозарядное ручное огнестрельное оружие – винтовка.

Люди стали готовиться к войне.

Все чаще на улицах собирались ксенофобские митинги (порой даже не спонсируемые правительством), все чаще на стенах домов появлялись рисунки зачеркнутых снежинок – видистский символ, призывающий к уничтожению представителей другого вида. Снежинки издавна ассоциировались с крупицами битого стекла, то есть с поверженными пауками.

Многовековой страх людей медленно перерастал в контролируемую ярость. Казалось, поднеси спичку – и мир взорвется! Начнется страшная война! Погибнут многие тысячи!

Но пока что всё было спокойно.

Пока что.

– Расследование продолжается! – возле здания небольшой типографии стоял горластый голодранец и размахивал газетами. – Убийство брата императора! Кто за этим стоит? Свежие новости! Детали расследования! – Лем приобрел один номер свежеотпечатанной газеты – отец просил его сделать это.

Проводив Розу до дома, Лем направился в сторону своего квартала – скопища небольших пятиэтажных домов. Его отец, Станислав (с ударением на «и») работет инженером на машиностроительном заводе, мама – Сабина – кухарка в одной из столичных гостиниц. Родители Лема уже не молоды – готовятся разменять шестой десяток, но все еще крепки духом и телом и периодически намекают сыну о том, что пора бы уже внуков им нянчить. В шутку, естественно – Лем еще слишком молод для создания своего потомства, поэтому он пропускал это мимо ушей и отстраненно кивал головой.

Лем был доволен своей жизнью: да, жили не богато, но и не впроголодь. Обычная среднестатистическая семья, не хватающая звезд с неба.

Станислав и Сабина, не смотря на то, что не были миллионерами, зарабатывали достаточное количество денег для того, чтобы иметь кусок хлеба с хорошим слоем масла, да еще и обеспечить сыну не самое дешевое в мире образование, за что Лем и был им премного благодарен. Он понимал, что пока еще слишком молод и толком не сможет нормально зарабатывать себе на жизнь. Получив образование в императорском университете, Лем сможет устроиться на завод к отцу, и тогда уже сможет спокойно и взвешенно рассмотреть вариант женитьбы – связывать себя брачными узами с женщиной, не имея собственного стабильного источника дохода – крайне глупо. А работа на заводе всегда хорошо оплачивалась. Однако туда невозможно было попасть без диплома об образовании по специальности «инженерное дело».

– Мам, пап, я дома! – крикнул Лем, когда вошел в квартиру.

Отец кашеварил на кухне, а мама что-то вязала у себя в комнате (комнат было три, что тоже являлось показателем дохода семьи). Парадокс, но в семье Лема готовил еду именно отец – жарил, варил и пек он, как сам господь бог! А мама не могла даже картошку пожарить, чтобы она выглядела съедобной.

Лем переоделся и зашел в кухню. Его отец, высокий и крайне худой мужчина в очках, приветственно махнул ему рукой и продолжил нарезать овощи. На нем был надет фартук со словами «Где моя корова?!».

Что означала эта надпись – никто не знал, но все считали ее забавной.

– Как сходили? – спросил Станислав.

– Отвратительно, – пожал плечами Лем. Он устроился на табурете и взял на руки черную кошку, которая тут же принялась шипеть, фыркать и вырываться.

Животное пришлось отпустить.

– Почему? – усмехнулся отец.

– Отвратительные люди отвратительно читали отвратительные стихи и это было отвратительно, – снова пожал плечами Лем. Отец рассмеялся.

– Но девице-то хоть понравилось?

– О, ей-то понравилось, да, – рассмеялся Лем. – Довольна была, как стадо быков.

– Стадо быков?

– Я не придумал другой аналогии.

– Эта Роза – весьма симпатичная особа, я бы сказал, – хитро подмигнул отец. – У тебя хороший вкус на женщин.

– Не хуже твоего.

– Это да. Тогда, может, пора бы и о детишках подумать?

– Опять ты за свое, да? – печально вздохнул Лем. – Рано еще, сам знаешь.

– Ну смотри, – пожал плечами отец. – Главное, чтоб не увели у тебя девицу.

– Не уведут, – рассмеялся Лем. – О, она тут мне выдала, что хочет попробовать пожить отдельно.

– Это – хороший знак, – серьезно ответил Отец. Он ссыпал овощи в сотейник и принялся их энергично помешивать.

– Да, наверно, – вяло сказал Лем. – Совместное проживание – отличный способ узнать друг друга ближе. Только вот…

– Денег у тебя нету, так? – спросил отец. Лем смущенно замолчал. – Я могу устроиться на вторую работу, если уж так срочно надо. И мама могла бы…

– Нет уж, – отрезал Лем. – Это – мое дело и разгребать я его буду сам. Придется поднапрячься, не спорю, но на однокомнатную я смогу наскрести денег. А там, глядишь, и универ закончу, и нормальную работу найду.

– Ну смотри…

Разговор плавно перетек в ужин. Станислав приготовил чудовищно вкусный лагман, сокрушительно-шикарный салат из овощей и уничтожительно-бесподобные булочки с корицей. Сабина поцеловала мужа в щеку и уже в который раз в жизни порадовалась тому, что у совершенно не умеющей готовить женщины есть такой потрясающий муж.

После ужина, уже лежа в постели, Лем перебирал варианты, где он сможет поработать. Когда ему потребовалось отвести Розу в цирк, он неделю отработал в ночь грузчиком на продовольственном складе. Заработанных денег в тот раз хватило аккурат на поход в цирк, а потом и в лучшее кафе столицы. С ипподромом ему повезло больше – там работал дядя его друга из университета. И Лем обратился напрямую к нему. Проведя почти двое суток с лопатой в руках, Лем получил билеты на лучшие места на предстоящем забеге, и даже некоторое количество мелочи на «карманные расходы».

Лем не чурался никакой работы. Он просто ставил себе задачу и выполнял ее, а рассуждать о том, что этим-де заниматься не престижно – это ведет исключительно к тому, что человек будет сидеть на попе ровно и мечтать.

Лем не любил так делать. Мечты – для слабаков. Реальные цели – для сильных духом.

В этот раз он решил отправиться в аэрогавань – поработать у воздухоплавателей…

Человек захотел научиться летать сразу же, когда увидел в небесах «aranearum speculum volanti» – «паука стеклянного летающего», или, как их называли в народе, «стеклянную стрекозу». Эта разновидность стеклянного паука очень сильно походила на обыкновенную медведку, только полутора метров в длину. Как и все представители вида «aranearum speculum», стрекоза стеклянная имела специфические наросты на теле – что-то типа небольших острых пластинок продолговатой формы. В бою, «aranearum speculum» (и летающие, и нет) заводили за спину передние лапы, цепляли эти пластинки и метали их в наступающего противника. Пластинки были достаточно остры и прочны, чтобы прошивать мягкие тела «homo sapiens» насквозь.

Поэтому первыми, обладающими высшим разумом и сознанием, воздухоплавателями этого мира стали стеклянные пауки.

Вполне логично, что стеклянная смерть, разящая все живое с неба, людей никогда не радовала, поэтому сперва были изобретены противовоздушные баллисты (выглядели они как обычные баллисты, установленные на подвижные вращающиеся лафеты), а потом уже началось покорение неба человеками.

“Homo sapiens”, чьи тела, откровенно говоря, хреново приспособлены к полетам, смогли-таки завоевать свою нишу в воздухе всего две сотни лет назад. Прогресс в этой области шел крайне медленно: сначала были изобретены дельтапланы, вернее, нечто имеющее к ним косвенное отношение. После чего, как это ни странно, – парашют. А уж после парашюта – воздушный шар. Медленно, но верно, человечество переползло от воздушного шара к дирижаблям, которые вот уже сто лет оставались передовым словом в воздухоплавании, особенно после того, как в гондолах стали размещать стрелков с ружьями, которые могли вести прицельный огонь по летающим «стрекозам». Вот тогда-то люди начали ликовать, что небо отныне принадлежит не только «aranearum speculum volanti», но и «homo sapiens».

Раньше гоминидов спасал лишь тот факт, что стеклянные членистоногие, по ведомым исключительно им причинам, всегда имели в наличии крайне малое количество летательных единиц.

Кто-то считал, что стрекозы просто требуют специфических условий для рождения и роста. Кто-то – что стрекоз попросту мало, поэтому они медленно плодятся. Третьи говорили, что это связано с ограниченным рационом стрекоз. Четвертые говаривали, что тут все дело в расизме – летающие существа представляли слишком большую опасность для обыкновенных «aranearum speculum vulgaris» («пауков стеклянных обыкновенных»), поэтому им попросту не давали размножиться в достаточном для проведения революции количестве.

Как бы то ни было, кто бы из ученых людей, это предполагавших, ни был прав, любая причина была лишь на руку людям – если стрекоз станет действительно много, человечеству быстро придет крышка.

Впрочем, после того, как пятьдесят лет назад впервые был сконструирован и успешно опробован летательный аппарат тяжелее воздуха, люди начали поговаривать о том, что авторские права стеклянных демонов на небо наконец-то нарушились: у людей появился новый подвид – «homo sapiens aeroplanus» – «человек разумный летающий» – так в шутку называли пилотов аэропланов авиаконструкторы.

Первые самолеты использовались, в основном, для быстрых сообщений между городами, разведки и минимальной (сказывалась низкая грузоподъемность) бомбардировки сил противника. Позже, когда конструкция бипланов была усовершенствована, а огнестрельное оружие приобрело такую замечательную опцию, как «магазин с патронами» и новый тип затвора, военная авиация разделилась на бомбардировщики, истребители и разведчики.

Первые пробные полеты и учения с самолетами, на которые были установлены прототипы автоматических винтовок, повергли молодого императора Вильгельма II в прямо-таки детский восторг.

Поскольку производство авиатехники было делом затратным, долгим и хлопотным, Император Всех Людей Вильгельм II Виельгорский издал указ «об укреплении авиазаводов и школ лётных» – авиазаводы, а так же летные училища размещали высоко в горах, неподалеку от мест добычи и обработки металлов. Таким образом, восточная часть империи, та, где находилась большая часть металлургических заводов, стала столицей аэронавтики. Крупнейший аэропорт построили в часе лета от столицы и находился он на вершине горы, окруженной со всех сторон труднопроходимыми ущельями и отвесными склонами.

В случае маловероятного штурма, нападающая сторона потеряет значительную часть личного состава попросту пытаясь добраться до гнезда летунов.