Глава 2. Темные глаза

Сатору Кадзунари был воплощением мужской привлекательности. Высокий, с выразительными чертами лица, он сразу привлекал внимание. Его рост, превышающий средний, придавал ему уверенность, а стройное, но мускулистое тело выдавало время, проведённые в спортзале. Каждое его движение было плавным и уверенным, словно он привык быть в центре событий.

Его лицо – идеальное сочетание жесткости и харизмы. Четкие очерченная, высокие скулы, прямой нос и слегка приподнятые брови создавали ощущение, что он всегда сосредоточен, даже если это не так. Его губы – узкие и слегка искривленные в тени загадочной улыбки, которая появлялась на его лице лишь в редкие моменты, когда он решал, что стоит продемонстрировать свою уверенность. Но когда он молчал – его лицо становилось почти непроницаемым. Его темные глаза – глубокие и пронзительные, будто видящие всё, что происходит вокруг. В них читалась невидимая сила и холод, словно эти глаза видели столько жестокости, что ничто не могло удивить его. Но именно эта глубина глаз, их почти черный цвет, заставлял многих ощущать на себе тяжесть его взгляда. Его волосы – тёмные, почти черные, немного растрёпанные, свободно падали на лоб, придавая его облику небрежный, но всё же привлекающий стиль.

Он был умен, и это ощущалось в каждом его движении и слове. Его интеллект был его оружием, а внешность – лишь обёрткой. Сатору знал, как использовать свою привлекательность и силу, чтобы получить всё, что он хотел. И именно эта смесь красоты и холодной решимости привлекала к нему внимание, но и одновременно заставляла держаться на расстоянии.

Утро. Сатору стоял у окна своей квартиры в многоэтажке в центре Токио, взглядом охватывая панораму города. В его глазах отражались огни города, но внутри было лишь холодное спокойствие. Он чувствовал, как его сердце ускоряется с каждым моментом, каждый вдох был обдуманным, каждый шаг – подготовленным. Он знал, что сегодня будет решающий момент.

Его цель? Отец. Сатоши – один из самых жестоких и властных членов японской мафии. Его отец. Тот, кто не просто запятнал их жизнь, он уничтожил её. Тот, кто по своему приказу убил мать Сатору, Юкико, потому что она осмелилась восстать против его грязных дел. Юкико пыталась сбежать с сыном, увести его как можно дальше от грязных дел клана, но Сатоши не позволил. Он запер сына, а мать убил, потому что она мешала его планам. Сатору знал, что его отец не даст ему сбежать, потому что он был его прямым и единственным наследником. Он был для него важен. Но и он, в свою очередь, был готов разрушить всё, что его отец построил.

– Это твой конец, Сатоши Кадзунари, – прошептал Сатору себе под нос, когда его глаза упали на ключи, лежащие на столе.

Он ехал в назначенное место – на склад, где хранился чемодан, в котором находились документы, способные разрушить всё. Эти документы – ключ к лидерству в клане, и они должны были стать его оружием. Сатору был готов – он знал, что не имеет права на ошибку.

Когда он подъехал к складу, его взгляд сразу же зацепился за охрану. Несколько мужчин в форме стояли возле нужного контейнера. Он знал, что если попадется, это будет конец. Отец сразу всё поймет, и ему не будет пощады. Но Сатору не думал о провале. Он приготовился к этому моменту и был готов к любым последствиям.

Глубокий вечер постепенно поглощал город, и на складе стали загораться тусклые фонари. Холодный ветер проникал в его одежду, заставляя его быстрее двигаться. Он заметил, что охранники начали расслабляться, уставшие от смены, переговаривались между собой и даже устраивали перекур. Сатору не терял времени, тихо пробрался к нужному контейнеру.

Он использовал пароль, который выведал заранее. Код был правильным, и дверь открылась. Внутри был только один чемодан, стоящий в центре помещения. Он замер на мгновение, понимая, что не имеет права медлить. Быстро схватив его, он выбежал, не закрывая двери, давая себе лишь один наказ – уйти незаметно.

Когда он пробежал до своей машины, его тело сжалось от напряжения. Он сел в машину, глубоко вздохнув, и посмотрел на чемодан, который теперь был его. «Начало положено… начало твоего конца, Сатоши», – шептал он, сжимая руль.

Но тут раздался вой сирен.

– Чёрт! – выругался Сатору и рванул с места. Машина понеслась , оставляя за собой следы на асфальте. Токио погружался в ночь, и на улицах почти не было людей. Его скорость возрастала, он игнорировал светофоры, мчался через перекрестки, маневрируя между машинами. Он чувствовал себя в своей стихии, но чем быстрее он ехал, тем больше росло напряжение.

И вот, когда до дома оставался всего один квартал, на перекрёстке его глаза мелькнули на красный свет. Но он не замедлил. Он был слишком близок. Нервное напряжение, стресс, адреналин, и тут – удар.

– Сбил… – прошептал он, резко нажимая на тормоза.

Он остановил машину, выскочил и увидел лежащую на асфальте девушку. Тело было в неестественной позе, её лицо – бледное, а глаза судорожно пытались разглядеть хоть что-то, будто бы она пыталась найти ответ. Сатору почувствовал, как кровь отхлынула от его сердца. Он быстро наклонился, нащупал пульс. Он был слабым, но ощутим. Она могла выжить.

Вдруг они встретились взглядом . Эти серые глаза были полны страха и отчаяния. Она не говорила ничего, но он знал – она все понимает.

– Ты… жива красавица, – пробормотал Сатору, будто пытаясь убедиться.

Девушка потеряла сознание. Он огляделся вокруг – свидетелей не было. Он осторожно поднял её на руки и, не колеблясь, понёс к машине.

– Не переживай, красавица, всё будет хорошо, – тихо сказал он, укладывая её на заднее сиденье.

Он снова проверил, не наблюдает ли кто. Убедившись, что никто не следит, он сел за руль и направил машину в ближайшую больницу.

В больнице он спешил, нес её на руках, подзывая медицинский персонал.

– Она пострадала в аварии, я был свидетелем. Помогите ей! – сказал он, его голос был напряжённым, но в нём звучала решимость.

Когда Сатору передал девушку врачам, его сердце снова сжалось, а дыхание перехватило. Он успел заметить, как её тело, ещё несколько минут назад безжизненно лежавшее в его руках, сейчас забирают на носилках, а медсёстры спешат в реанимацию. Всё происходило быстро, но для него время будто замедлилось.

Сатору почувствовал, как напряжение нарастает. Врач снова обратился к нему, пытаясь расспросить о происшествии. Но Сатору знал: он не может позволить себе задержаться. Каждый взгляд, каждый вопрос мог привести к его разоблачению. Он ощущал, как холодный пот выступает на лбу, несмотря на свою решимость.

– Мне нужно немного воды, – сказал он, пытаясь сделать голос спокойным и невозмутимым.

Врач, казалось, не заметил ничего странного в его просьбе. Он кивнул и направился к ближайшему шкафу, чтобы налить стакан воды. Это был момент, который Сатору ждал. Он не думал, что вода была ему необходима. Нет. Это была лишь возможность.

Когда врач отвернулся, Сатору тихо и стремительно шагнул к дверям. Его движения были быстрыми, но осторожными, почти незаметными. Он почувствовал, как его пульс ускоряется, но не остановился. Не дождавшись, пока врач вернётся с водой, он, не делая лишних движений, скользнул в коридор.

Дверь за ним тихо закрылась. Он двигался уверенно, не оборачиваясь, лишь краем глаза ловил мелькнувшие силуэты медсестёр и пациентов в холле. Все эти лица казались ему чуждыми, как в тумане. Его сознание было сосредоточено только на одном – исчезнуть. Его шаги становились всё быстрее, когда он пересёк пустой коридор, мимо кабинетов, прячась в тени.

Он сам был как тень, стремительно теряющаяся в лабиринте больницы. Никаких следов. Никаких взглядов. Он должен был исчезнуть. И он это сделал. На мгновение ему показалось, что его преследуют, но затем наступила тишина. Он был свободен.

Когда он вышел на улицу и почувствовал свежий ночной воздух, его тело расслабилось. Он сел в машину , взглянуть на чемодан, запустив двигатель, и поехал, не оглядываясь назад. Всё было завершено. Но внутри его терзали странные ощущения. Он не знал, что будет дальше. Но он точно знал: он не мог забыть эту девушку.

Он подумал о её взгляде, о том, как она открыла глаза и посмотрела на него, как будто видела что-то большее, чем просто спасителя. И это ощущение не отпускало его. Он чувствовал вину, перед ней, но это ли чувство преобладало в нем?

Глава 3. Сон или воспоминание?

В эту вечернюю пору, когда в доме пахло свежим чаем и пекущимися булочками, вернулся с работы её отец – Юнги Ямомото. Мужчина был строгий, с твёрдой осанкой и умиротворённым взглядом. В глазах появилась любовь лишь глядя на свою жену и дочь.Малышка Айко лет 5, сидела на полу с настольной игрой в руках. Её смех – звонкий и заразительный – наполнял уютную комнату. С её темными, чуть волнистыми волосами, яркими серыми глазами и ангельскими чертами лица было невозможно не заметить, как она похожа на свою маму, Линду. Ласковая, добрая, с нежным сердцем, Айко была словно продолжение светлой души Матери.

Он поцеловал жену, как всегда тихо и сдержано, и подошёл к Айко. В его руке был небольшой подарок – браслет с красной и чёрной нитями, переплетёнными, как неразрывная связь. На золотом замочке виднелась выгравированная надпись: "Ты – наша золотая середина."

Айко, с удивлением в глазах, посмотрела на браслет. Она была ещё мала, чтобы полностью понять, что это значило.

– Ой, папа! Это мне? – с радостью в голосе спросила она, уже поднимая браслет, чтобы рассмотреть его поближе.

– Да, моя любимая, – ответил он, мягко улыбаясь. – Мы с мамой решили сделать тебе подарок. Это символ нашей необычной семьи. Красная нить – это твоя мама, тёплая и красивая, как её любовь. Чёрная нить – это я, строгий и тот, кто держит всё в руках. А золотой замочек – это ты, наша золотая середина, наше связующее звено.

Он аккуратно надел браслет на её маленькую руку, а Айко, озадаченно вглядываясь в него, спросила:

– Связанное звено? Папочка, что это значит?

Родители переглянулись и рассмеялись. Мать, с любовью наблюдая за этим моментом, не могла скрыть слёзы счастья. Айко была её гордостью, и в этот момент она ощущала, что семья вновь обрела хотя бы частицу гармонии.

Но вдруг всё вокруг как будто поблекло, а звуки начали искажаться. Сначала смех родителей стал тускнеть, затем резкий звук тормозящих шин и удар, от которого подскочило сердце. Запах горелой резины и бензина наполнил воздух, а за ним – вспышка яркого света. В голове Айко осталась лишь чёткая картина – глаза мужчины. Тёмные, глубокие, спокойные, но полные какой-то страшной силы. И как будто в ответ на её взгляд – «РАЗРЯД!»

Тишина.

Тёмные тучи, дождь, осенняя холодная пора. Айко, теперь уже десятилетняя девочка, стояла у памятника матери, смотрела на простую, но такую важную надпись: "Линда Ямомото, лучшая дочь, подруга, жена и мать." Рядом стоял её отец, холодный и молчаливый, словно из камня. Он больше не был тем человеком, который когда-то нежно смотрел на свою жену, а теперь его взгляд был пуст – он потерял всё, что мог. Возможно, он уже потерял и себя.

Айко подняла глаза на отца, её взгляд был полон вопроса, на который она не могла получить правильного ответа.

– Мама будет там свободна от страданий? – её голос был тихим, но решительным.

Отец не взглянув на дочь, прошептал:

– Да.

Без лишних слов, без эмоций он развернулся и направился к машине. Айко стояла на месте, её маленькие плечики едва двигались от холода. Дождевые капли скатывались по её зонту, и, прежде чем уйти за отцом, она прошептала едва слышно:

– Мама… моё сердце навсегда с тобой…

Её голос почти не долетел до ушей, но она чувствовала, что это единственные слова, которые могут уйти с ней в будущее. Она повернулась и пошла за отцом, следуя за его широкой чёрной спиной. В этот момент всё вокруг снова потемнело. Вспышка – и перед глазами её снова возникли те тёмные глаза мужчины. Зловещие, спокойные. И снова – «РАЗРЯД!»

Снова тишина..

Жаркое солнце било в глаза, когда Айко стояла на школьном дворе, ожидая свою единственную подругу. Её серые глаза отражали какую-то скрытую грусть, которую она не показывала окружающим. Айко потеряла мать, но у неё была Мей – её светлая подруга, которая всегда была рядом. Это была единственная девочка, которая понимала её, поддерживала и помогала пережить одиночество.

– Эй, Мей! Я здесь! – крикнула Айко, когда увидела знакомую фигуру.

Мей, девочка с кудрявыми светлыми волосами и яркими голубыми глазами, спустилась с лестницы и подбежала к подруге. Она была дочерью русских эмигрантов, давно обосновавшихся в Японии. Её отец был художником, бесконечно искал вдохновение в городских садах и каменных джунглях Токио, а мать работала швеей, шила одежду для школы и даже для Айко.

– Привет! Как дела? – Мей широко улыбнулась, прижимая подругу к себе.

Они шли по тропинке, ведущей через парк, который находился между школой и станцией. Это было место, где они расставались, поскольку жили в разных районах города. Мей вдруг предложила:

– Слушай, а хочешь, я пойду с тобой домой и мы немного поиграем во дворе? А потом твой друг Татоши меня проводит до станции?

– Наверное, можно… – Айко задумалась, не поднимая глаз. – да я и сама смогу тебя проводить.

– Нет! Пусть Татоши проводит, он парень, ему не страшно. А ты… лучше домой пойдешь, уроки сделаешь.– протараторила подруга.

– Ха-ха, ты влюбилась в него! – Айко рассмеялась, подмигнув подруге. – Ну, кались!?

Мей заулыбалась и, поднимая глаза, с лёгкой усмешкой ответила:

– Может, и влюбилась. А тебе-то что?

И тут её взгляд на мгновение потемнел. Она посмотрела в сторону и встретилась взглядом с теми самыми тёмными глазами мужчины, которые внезапно поглотили её сознание. Всё вокруг изменилось, и только его спокойный взгляд, как остриё ножа, проник в её душу, заставив её сердце замереть.

И снова – тот же знакомый звук: "РАЗРЯД!".

Татоши Ямакундзе – обычный парнишка, но с непростой судьбой. Он был самым близким другом Айко, а их дружба стала чем-то особенным, сроднившимися душами. С самого детства они росли в одном дворе, а в какие-то моменты казались даже родными, настолько сильной была их связь. Отец Татоши был моряком, и его жизнь была разделена между двумя семьями. В какой-то момент он просто исчез, оставив сына и мать в одиночестве. Когда Татоши осознал, что его отец предал их, он в какой-то момент принял решение: для него он был мертв. И, возможно, именно эта боль сблизила его с Айко, которая, как и он, пережила утрату полноценной семьи.

Они оба знали, что значит расти без поддержки тех, кто обязан был бы заботиться. Именно это сделало их связь неразрывной, а дружбу – уникальной.

В подростковом возрасте, когда ночи становились долгими и туманными, они выходили из своих домов, чтобы встретиться на заброшенной детской площадке. Здесь они были только собой – без масок, без лишних слов, только два человека, которые не боялись друг перед другом быть уязвимыми. Они делили одну сигарету на двоих, что было их маленьким ритуалом, забывая обо всех заботах. В такие моменты мир казался жестоким и беспощадным, но эти две души знали, что они справятся. Они есть друг у друга , и это было важнее всего. Когда они смотрели друг другу в глаза, не нужно было слов – всё и так было ясно. Это была та поддержка, которая помогала им идти дальше.

– Не страшно, прорвемся! – сказал Татоши, с улыбкой подавая кулак.