На кухне свистел чайник. Обжигающий чёрные кофе с холодным молоком немного взбодрил. В последнее время я с трудом узнавала в себе знакомую Лилю. Вкусы и привычки менялись. Кофе. Я раньше терпеть его не могла, а теперь только открываю глаза, думаю о нём. Вчера купила два пакета самого крепкого. Пришлось достать с верхней полки кофемашину, потому что варить его в турке в нашем доме умеет только папа.

Все выходные я раздражённо ходила из угла в угол, поправляя вещи, которые страшно бесили. Убрала из комнаты все фотографии, чуть не сожгла во дворе парочку старых картин. Такими примитивными они мне показались, что вызвали приступ тошноты.

Лена звонила несколько раз и приглашала на вечеринку к парню из университета. Она любила сорваться посреди ночи и уехать из города к незнакомым ребятам. Глеб был того же сорта. А я с трудом заставляла себя пообщаться с друзьями, что уж говорить о тех, кого я видела впервые. Единственный, с кем мне хотелось говорить без передышки, Никита. Как ни старалась, я не могла выкинуть его из головы. Я никогда не верила в любовь, да и сейчас в принципе не хотелось верить, но контролировать чувства уже не получалось.

Влюбилась с первого взгляда…

Обшарила все возможные соцсети и даже сайты знакомств, но не нашла ни единого упоминания о предмете своего обожания. Он как призрак. Глупо, конечно, но разве мог человек в XXI веке полностью отсутствовать в цифровом мире. Хоть какие-то следы да остались бы.

В понедельник я проспала и, позабыв всё на свете, вбежала в аудиторию уже к концу первой пары. Студенты хлынули на перемену, и я с кипой книг направилась на первый этаж по длинной лестнице. Справа меня перевешивала тяжёлая сумка. Я еле держалась, слегка касаясь кончиками замёрзших пальцев ледяных не аккуратно закрашенных перил. Одно неловкое движение, и я поскользнулась на лужице от кофе. Выронив сумку и книги, полетела вниз. Проскочив несколько ступеней, я уже была готова встретиться носом с кафельным полом и переломать себе пару костей. Но этого не случилось. Я врезалась в парня. Руки его крепко прижимали меня к себе. То ли от страха, то ли от шока я даже глаз не подняла. Несколько секунд стояла на одной ноге, упёршись в каменную грудь. Знакомый запах. Я подняла глаза. Никита. Он так пренебрежительно посмотрел мне в глаза, что я покраснела и поперхнулась. Закашлявшись, я потеряла равновесие и снова чуть не рухнула прямо ему под ноги. Он невозмутимо поддержал меня за локоть. Лицо его кривилось слово стоять рядом со мной было сложно или неприятно.

– Спасибо, я же могла… – начиная благодарить Никиту, я снова покраснела и от стыда прикрыла щёки ладонями.

– Аккуратнее нужно быть! Смотри куда идёшь! – перебил он меня, слегка оттолкнув.

Я ещё раз удостоилась пренебрежительного взгляда. Никита повернулся ко мне спиной и ушёл, не дав сказать ни слова.

Сердце пропустило пару ударов, а желудок, сжимаясь и разжимаясь, подталкивал гнев наружу. Я чуть не крикнула ему вслед пару ругательств. Вообще, в последнее время моё настроение успевало смениться за долю секунды. То я безудержно смеялась, то начинала плакать, а временами, как сейчас, мечтала кого-нибудь избить до полусмерти.

– Алтуфьева, тебе ноги для чего? Чтобы ни в чём не повинных людей сбивать? – максимально громко сказала София и смерила меня своим высокомерным взглядом.

Если бы можно было найти человека, который раздражал бы меня больше, чем эта худая, как шпала, блондинка, я бы его расцеловала. Да, вот так нелогично я бы поступила. София страшно гордилась тем, что в её родословной красовалась бабушка француженка. Третья вода на киселе, как сказала бы мама. Я покосилась на её удаляющуюся фигуру и принялась собирать книги. София догнала Никиту, словно случайно, коснулась его руки и звонко засмеялась. Он осмотрел её с ног до головы и закатил глаза. Этот раунд София с треском проиграла. Я довольно улыбнулась.

– Лилька, ты живая? – подлетел Артём и чуть не сбил меня с ног.

– Да, Тём, руки и ноги на месте, жить буду.

– Давай помогу, – он выхватил у меня книги, – а этот?

– Никита?

– Он, что, обидел тебя? – Артём поправил стильные очки в тёмной оправе и косо посмотрел на стройную удаляющуюся фигуру Никиты.

– Нет, просто, он…забей.

Он слишком обаятельный, добавила я про себя и очередной раз вздохнула. Сразу вспомнилось шутка о том, что все девчонки выбирают плохих парней. Хотя, Ленка могла бы со мной поспорить. Она считала, что выбрала самого хорошего из всех идеальных. И она была бы рада, если бы я всё-таки обратила внимание на Тёмку. По её словам, слишком хороший экземпляр пропадал. А он не пропадал, я уже второй год подыскивала ему половинку. Такую, чтобы и по интеллекту совпадала, Тёмка у нас очень начитанный, и внешне чтобы соответствовала. У него глаза большие, ярко-синего цвета, ресницы длиннющие и губы красивые. Не слишком полные, но выразительные. Я была уверена, что до конца универа точно подберу ему подходящую партию.

Мои мысли перебил звонок.

– Идёшь на занятия? – Артём заботливо поправил сумку на моём плече.

– Конечно.

Время пролетело незаметно. Я пыталась сосредоточиться на каждом слове преподавателей, но выходило это слабо. Не лекции сегодня, а скукотища несусветная. Если бы не Тёма со своим фильмом, так бы и уснула. Он всё тараторил, рассказывая сюжет. Я усиленно пыталась сделать увлечённое лицо, хотя несколько раз чуть не уснула. Но для него это, по всей видимости, было важно, и я продолжала безотрывно слушать.

С Тёмкой мы дружили с первого курса, уже два года. Он тогда ещё был скромный и необщительный. Всегда сидел на задних рядах и писал стихи. Волосы светлые, вечно всклоченные, карандаш за ухом и неизменно чёрная рубашка. Это он потом, через пару месяцев, начал походить на первого красавца на потоке, а вначале – мрак. Я, когда его увидела, решила, что мы должны познакомиться. Ну я вся такая творческая, он тоже. Должен же у меня быть друг на первом курсе, кроме Ленки, а то папа пророчил тоскливые годы в одиночестве. Так и вышло. Мы начали много времени проводить вместе. И с каждым днём я понимал, что с Тёмкой нам светит только дружба. Прекрасная и творческая дружба.

– Лиль, ну, ты меня слушаешь?

– Да, Тём, слушаю, какая-то рыжая девушка с двумя автоматами в руках…

– Ну, да, только с пистолетами. Там такой сюжет разворачивался…

– Семёнов! Алтуфьева! Сколько можно болтать? Вы нашли что-то интереснее средневековой литературы? – начал возмущаться Анатолий Сергеевич, низенький мужчина лет шестидесяти семи с зализанной набок чёлкой.

Мы с Артёмом, задорно переглянувшись, уставились в тетради. А преподаватель продолжил бубнить про рыцарей и прекрасных дам.

– Конечно, – шепнул Тёма, – что может быть лучше.

После пар мы привычно собрались в кафе, но в этот раз ещё и по делу. Лене не терпелось озвучить планы на день рождения. Я вдохнула приятный аромат крепкого кофе, смешанного я корицей, и приготовилась слушать.

Артём, думая, что делает это незаметно, двигал стул ближе ко мне. Лена и Глеб, высокий, но не особенно симпатичный шатен, щебетали на понятном только им языке. И ещё с нами сидела первокурсница Альбина. Невысокая брюнетка с красивой фигурой, она напоминала нам фарфоровую статуэтку с одним странным недостатком, она постоянно грызла свой неизменно сиреневый карандаш. Никто из нас не мог понять, всё время это был тот же, или она успевала сгрызть один и заменить другим. Альбина буквально с первых дней поступления влилась в нашу компанию. Она строила глазки Артёму, а он упорно её не замечал.

– Итак, вы себе не представляете, что будет, – затараторила Лена, сжимая в руках толстую записную книжку.

– Ленок, много блеска, музыки и шампанского? – засмеялся Тёмка.

– Да, – Лена по-детски надула губы, и Глеб заботливо их поцеловал, – а, ну-ка, посмотрите, кто пришёл, – шепнула она, приближаясь к середине стола.

Все обернулись. В кафе, шумно хлопнув дверью, вошёл Никита. Он сделал вид, что не заметил нас и направился к барной стойке. Хмуро переговорив с барменом, достал телефон и набрал номер. Ему не ответили.

– Лиль, ну иди поговори, – Лена толкнула меня в плечо, перегнувшись через Альбинку.

– Ты, что с ума сошла, – чуть ли не крикнул Артём, – куда она пойдёт? Ты на него посмотри, таких придурков ещё поискать.

– Ладно, Тём, не злись, – Альбина встала со своего места и села к нему, небрежно отодвинув мою сумку.

– Лен, Тёмка прав, – я, сворачивая шею, откровенно пялилась на пьющего пиво Никиту, – он не в моём вкусе.

– Ага, мы так и поняли.

– Мне вот интересно, а он вообще, откуда такой? – Альбина поставила локти на стол и прикусила нижнюю губу.

– Из Англии.

– Ого, да вы уже знакомы? – Альбина понизила голос и склонилась над столом, готовая проползти по нему, как ящеица.

О том, что случилось между мной и Никитой в компании теперь знали все, кроме неё. Она хоть и классная девчонка, но уж больно назойливая. И язык за зубами держать не умеет. Я перевела взгляд с Никиты на неё. Альбинка рассматривала то Тёмку, то Никиту. Выбирала.

– Перекинулись парой слов. Ничего хорошего.

– Шустра ты, Лилька, – все засмеялись, только Артём застенчиво промолчал.

– А, ты пригласи его на свою выставку, – снова оживилась Лена.

– Нет, я хочу, чтобы в числе приглашённых гостей, были мои самые родные и близкие. Мамы и папы в городе нет, у меня остались только вы. А Никита, он другой, – я действительно забыла, что уже завтра всего на неделю у меня открывается выставка. Город, с точки зрения постмодернизма.

– Другой не другой, а тебя к нему тянет, и всё тут.

Глеб пристально смотрел на Никиту, пока Ленка уговаривала меня подойти, а Тёмка смотрел на меня практически не моргая. Я даже знала о чём он думает. Дай волю, утащил бы меня подальше из этого кафе, чтобы глупостей не наделала. Он опекал меня чуть ли не с первых минут как мы познакомились. То домой проводит, то перед универом заедет. Знает, как не люблю морозы.

– Тянет, не тянет, Леночка, а звать я его всё равно не буду.

– А я бы позвала, – задумчиво протянула Альбинка.

Никита пренебрежительно кинул на стойку пять сотен и, снова громко хлопнув дверью, вышел из кафе.

– Нервный малый, – засмеялся Глеб и всей компанией мы дружно подхватили тему неврозов.

Домой я шла одна. Артём набивался в провожатые, но я уговорила его довезти до дома Альбинку, она жила дальше, да и показалась мне неплохой партией. Ну а что, вполне миленькая, про таких говорят «прелесть какая дурочка». Не уверена, что Тёмке будет с ней интересно, зато весело точно. Какое-то время. Всё лучше, чем таскаться за мной. Нет, меня это не раздражало. Я даже привыкла и временами скучала, если мы не виделись долго. Но Тёмке нужна нормальная, приземлённая девчонка. Какая-нибудь Катя из параллели. Красивая, с интеллектом, но простая, чтобы ждала его с работы, детей ему рожала, холила и лелеяла, а не просиживала часы у мольберта.

Перекусив парой бутербродов, я завалилась спать. Хотелось, чтобы скорее наступил завтрашний день. Открытие выставки и моя пламенная благодарственная речь. Глаза медленно закрывались, но, когда я уже начала проваливаться в глубокий сон, меня накрыло волной страха. Похоже, тревожностью страдал не только странный Никита, но и я.