Пройдя мимо всей этой вакханалии, мы свернули в узкий темный коридор и открыли последнюю дверь слева. Мы попали в комнату, где, по сравнению с другими помещениями этого безнравственного театра, стояла абсолютная тишина, разбавленная лишь негромкой музыкой и разговорами находящихся внутри мужчин.

Помещение было достаточно просторным. Здесь стоял стол для настольного тенниса, диван с плазмой и приставкой, где сейчас двое парней активно рубились в футбол, и бильярдный стол, у которого еще трое, увлеченно болтая, гоняли шары. Беатрис разбежалась и запрыгнула на спину одного из играющих в бильярд. Тот резко обернулся, а затем рассмеялся.

– Эй, детка, не надо меня так душить, – весело проговорил он.

Нейт был больше похож на калифорнийского серфера, чем на успешного адвоката. Может, все дело было в отсутствии костюма? Высокий и поджарый, в шортах и белой рубашке с закатанными рукавами, по контрасту с которыми выделялись жилистые, загорелые руки. Выгоревшие волосы находились в творческом беспорядке, и для полноты картины не хватало только серфборда и солнечных очков.

– Парни, знакомьтесь, – произнесла Трис, указывая на меня. – Моя подруга, Вивиан. Прошу любить и жаловать.

Нейт перевел взгляд на меня, но его опередил блондин справа:

– Я Энди, детка. – Его губы растянулись в соблазнительной улыбке, открывая идеальный ряд белоснежных зубов. – Если вдруг заскучаешь… – Он сделал демонстративную паузу, лениво разглядывая мое тело и будто прокручивая у себя в голове, достойна ли я внимания местного Казановы, – то третий этаж, последняя дверь слева. Я весь к твоим услугам. – Все-таки достойна.

– Договорились, Энди, – усмехнувшись, кивнула я, рассматривая его по-детски наивные черты лица и голубые глаза, в которых плескалось совсем не детское желание. Он хоть совершеннолетний?

– Чувак, когда ты умрешь, твой член забальзамируют, как народную достопримечательность, – усмехнулся третий.

Энди расхохотался.

– Я не расстанусь со своим членом даже после смерти.

– Фу, – поморщился Нейт. – Мы можем хоть одну встречу не обсуждать твой член?

– Я родился с великой миссией: разбавлять депрессию в женских массах, – с напускной важностью заявил блондин.

Под гогот рядом стоящего брюнета и короткую лекцию о недостойном мужском поведении, выданную моей подругой, парень Трис протянул мне руку.

– Нейтон Элфорд, – представился он, и я пожала ее. – Не обращай внимания, наш местный обольститель переполнен тестостероном. – Весело подмигнул он мне.

– Это заметно, – рассмеялась я.

Мы сели за небольшой столик в углу комнаты. Моя подруга включила какую-то попсовую песню, которую я раньше не слышала, и принесла бутылку виски. Они расспрашивали про мою жизнь в Лондоне и утверждали, что Нью-Йорк круче. Я не хотела спорить, но выбирать было бы кощунством с моей стороны. Каждый город был мне по-своему дорог.

Первые пару месяцев после закрытой клиники я сидела на голодном пайке из блеклых чувств, похожих на рефлекторные подергивания препарированной лягушки. Но время и впрямь лечит. Учеба, новые знакомства и редкие встречи с Другом сделали мою жизнь в Лондоне более-менее счастливой. Этот город стал тихой гаванью, из которой не хотелось отчаливать. Но все же пришлось. Нью-Йорк вызывал слишком много воспоминаний и переживаний. В них нужно было окунуться, чтобы начать все заново.

После двух бокалов в голове стало на пару мыслей легче, и внутренняя стерва, покачиваясь на односолодовых волнах, потребовала экшена. Я лишь вяло отмахивалась от нее, не желая искать приключений на свою пятую точку.

Когда Энди ушел пообщаться с гостями, брюнет, который представился Крисом, предложил мне сыграть в бильярд. Никогда толком не умела в него играть. Поэтому, пока Нейт с Трис допивали остатки виски и миловались на диване, я потерпела грандиозное поражение. Проиграла практически всухую.

– Второй раунд? – предложил довольный своей победой Крис.

– Ни за что, – категорично заявила я.

– Тогда пойду выпью. – Легко принял он мой отказ.

Я собрала все шары с помощью деревянного треугольника. Воинственно натерев кончик кия, я склонилась над столом, чтобы максимально эффектно разбить пирамиду ударом в лоб. Напутствия Криса не пролетели мимо моих ушей. Приготовившись совершить свой коронный удар, я задержала дыхание.

– Как думаешь, Нейт, они расстроятся, если я приму участие? – я замерла. До боли знакомый мужской голос был насквозь пропитан насмешкой.

– Я думаю, очень даже, – рассмеялся Нейт. – Но ты всегда можешь стать благородным и не играть на деньги.

Повернувшись на звук этого голоса, я точно знала, что увижу. Точнее, кого. Он стоял посреди комнаты и открыто насмехался над двумя парнями, играющими в нелепые бои на приставке. Элфорд, не вставая с дивана, воодушевленно рассказывал ему, какие у него большие шансы на победу, прижимая к себе захмелевшую Трис.

– Нет кайфа в победе над дебютантами, Нейт. – Скривился новый участник этого вечера. – Где Энди? Надеру ему зад, – сказал он, предвкушающе потирая ладони и осматривая пространство комнаты.

Опершись правой рукой о стол, я прислонила кий к левому бедру и стала ждать, пока его взгляд найдет мой. И он нашел.

В тот момент, когда наши взгляды столкнулись, и Джеймс Уильямс понял, кто перед ним стоит, казалось, время остановилось. Сначала его лицо ничего не выражало. Его взгляд мазнул по мне, как по предмету интерьера. Но когда его мозг зафиксировал знакомое лицо и запустил соответствующие химические реакции в черепной коробке, его глаза неотрывно впились в мои. Я стояла в нескольких метрах от него и видела, как его брови удивленно поползли вверх, а расширенные до невероятных размеров глаза не поверили тому, что видят. Помешкав буквально мгновение, парень в пару-тройку шагов преодолел расстояние между нами и, крепко схватив меня за плечи, притянул к себе.

– Черт, скажи, что ты настоящая, – прошептал он мне в ухо. Я уткнулась ему в шею и невольно вдохнула аромат его кожи. Что-то терпкое и совсем чужое. Я попыталась отмотать пленку памяти и вспомнить, что я испытывала пять лет назад. Пустота. Я совсем не помнила запах человека, с которым была неимоверно близка когда-то.

«Близка только физически», – решило поумничать выпившее создание внутри меня.

Джеймс отстранился и выжидающе посмотрел в мои глаза.

– Настоящая, – сказала я и, отступив на шаг, положила кий на стол. Его разочарование дало понять, что от его внимания не укрылось мое желание держать дистанцию.

Я всегда сравнивала его с братом. Они дружили с самого детства и были максимально разными. Алекс обладал сдержанной, неприступной красотой, а душа, наполненная до краев прочным льдом, колола меня своей ненавистью и презрением. Джеймс, наоборот, страстный и горячий, как пламя, никогда не мог скрыть от меня своих истинных эмоций. Он врывался в мою жизнь, когда считал нужным, и переворачивал в ней все вверх дном. Наши отношения были похожи на пожар, расползающийся быстро и неистово. Но стоило только ветру поменять направление, как огонь следовал за ним. И именно эта переменчивость сыграла не в его пользу. Я ему доверяла, но не любила.

– Поговорим? – предложил Уильямс, неоднозначно пробегая взглядом по моим ногам. Я согласилась, молча кивнув. Он завел меня на третий этаж, аргументируя это необходимостью приватного разговора и, закрыв дверь на замок, повернулся ко мне.

Джеймс изменился. Он повзрослел и похудел. Черты лица заострились и стали более мужественными. Нос, претерпевший изменения благодаря моему доброму сводному брату, придавал оттенок суровости, а глаза цвета топленого шоколада, которые вызывающе темнели, когда он злился или был возбужден, сейчас смотрели настороженно.

– Когда ты вернулась? – первым нарушил тишину он.

– Вчера.

– Охренеть, – выдохнул бывший, нервно проведя рукой по темным кудрявым волосам. Он ненавидел свои вьющиеся волосы и старался максимально коротко остричь их. Я же любила их и после очередного секса, разнеженная и уставшая, поочередно наматывала его кудряшки на палец.

– Я не знал.

– Никто не знал.

Он подошел ко мне ближе, пристально рассматривая мое лицо.

– Ты вернулась насовсем?

– Пока не знаю. Все будет зависеть от здоровья Ричарда и решения Алекса.

В его глазах что-то мелькнуло и пропало. Я не успела понять, что именно.

– Мы больше не дружим, – признался Джеймс. – Он так и не простил мне тебя.

Я этого не знала. Я надеялась, что они сохранят свою дружбу, учитывая, что она началась с младших классов и продолжалась на протяжении многих лет. Но Алекс – очень сложный человек. Я не уверена, что он вообще способен на прощение.

– А что у тебя с ним? – прервал он мои размышления.

Я вопросительно приподняла бровь. А что у меня с ним?

– Он все так же не выносит моего присутствия, ничего не поменялось.

– Да брось, Ви, он всегда был к тебе неравнодушен, – с жаром сказал Уильямс.

– Джеймс, он не выносит, когда фамилию Миллер полоскают в грязи, – сказала я, твердо смотря ему в глаза. – Он меня наказал.

Или спас?

– Меня до сих пор наказывает, – как-то устало ответил парень.

И положил руки мне на талию.

– Не будем о нем. Я так скучал, ты не представляешь, – прошептал Джеймс, скользя губами вдоль моей щеки.

Внутренняя стерва набычилась и гордо вскинула подбородок, показывая всем видом свое полное несогласие. Его губы продолжили путь ниже и нежно поцеловали уголок моего рта.

– Ты все так же пахнешь ванилью, – и я почувствовала его улыбку.

Мои мысли заметались. Его тело так тесно прижималось к моему, а виски в крови дирижировал мной, как оркестром, и мне захотелось ощутить тепло когда-то родного тела. Я приблизилась к его лицу и медленно провела языком по его губам, слегка прихватывая зубами нижнюю. В ответ на мою маленькую манипуляцию он до треска костей сжал руками мою талию, и я в самом первом ряду могла наблюдать, как тягучая карамель густела, превращаясь в твердый горький шоколад. Больше не раздумывая ни секунды, он обрушился на мой рот глубокими, жадными поцелуями. Пока его язык безжалостно сражался с моим, его руки собственнически блуждали вдоль моего тела. От Уильямса пахло алкоголем, мятной жвачкой и табаком.

Поцелуй из жадного и страстного перерос в более чувственный и нежный. Запустив пальцы в его волосы и сжав их у корней, я оттянула его голову назад и проложила дорожку легких поцелуев вдоль шеи. Солоноватый привкус кожи осел на языке.

Это было хорошо. Даже страстно. Но уже не то.

Рука, сжимающая мою ягодицу, переместилась вперед и очень самоуверенно расстегнула мне пуговицу на шортах. Ширинка сразу поползла в стороны. Он уже готов был залезть мне в трусы, но я накрыла его руку своей, останавливая от необдуманных поступков прежде всего себя. Джеймс отстранился и непонимающе посмотрел мне в глаза. Опустив руки и не желая ничего продолжать, я отошла от него на несколько шагов. Под его горящим взглядом я пригладила растрепавшиеся волосы и уже хотела озвучить ему тысячу причин, почему мы это не сделаем, как почувствовала вибрацию в заднем кармане шортов. Высветившееся на дисплее имя заставило мое сердце тревожно сжаться.

– Чтобы в течение часа была дома, – раздался страшно спокойный голос Алекса в динамике устройства. Я крепче сжала пальцами прохладный металл корпуса, не зная, как поступить. Нахмуренный взгляд Уильямса нисколько не спасал ситуацию. Очевидно, он чувствовал мое взвинченное состояние и молча взирал на меня, стоя посреди комнаты.

– Алекс, – начала я, и лицо Джеймса сразу помрачнело. – Я … – Но он перебил меня.

– Если не явишься в указанное время, я приеду и лично сопровожу тебя домой. Поверь, этот вариант ты была выбрала в самую последнюю очередь. – Голос оставался на удивление спокойным и размеренным, но все мои инстинкты истошно вопили о грядущей угрозе, талантливо скрытой за маской невозмутимости.

– Я приеду. – На что сводный брат просто положил трубку.

– Видимо, тебе пора, – непонятным для меня тоном произнес Уильямс, отходя к окну. Он молча стоял и смотрел во двор, откуда раздавались женские крики и смех.

– Да, – сказала я, вытирая губы и застегивая шорты. Меня напрягало, что он стоял ко мне спиной. – Все в порядке?

– Да. – Джеймс повернулся в мою сторону. – Мы поговорим в другой раз. А сейчас тебе нужно ехать. Не стоит его злить.

– Не стоит злить, – тупо повторила я.

– У нас контракт, подписание которого очень сильно зависит от его решения, – попытался оправдаться Уильямс. – Я не хочу с ним портить и деловые отношения тоже, даже из-за… – он замолк, окончание фразы давалось ему с трудом.

– Даже из-за меня, я поняла, – закончила я за него.

Он молчал.

– Всего хорошего, Джеймс. – Я пошла на выход, но уже возле двери обернулась и спросила: – Зачем ты рассказал ему?

Он нахмурился, не совсем понимая, о чем речь.

– О нас. Как он узнал? – уточнила я.

Уильямс понял. Нервно проведя рукой по волосам, он вздохнул.

– Ты думала, что это я? Я ничего не говорил, он установил за тобой слежку и узнал все сам.

Я шокированно молчала.

– Мы обязательно все обсудим, я обещаю, – серьезно сказал он.

Нечего было обсуждать. Я молча вышла из комнаты.

По дороге домой я испытывала смешанные ощущения от сложившейся ситуации. Я только сейчас, кажется, осознала, какой властью стал обладать мой брат. Раньше Джеймс никогда бы не повел себя подобным образом. Теперь он боялся последствий, и от этого становилось не по себе. Слежка стала еще одним ударом. Если Алекс и сейчас следил за мной, то он самый настоящий псих. У меня не было на него никакой управы, и это открытие стало тревожить меня еще больше.

Я уговаривала себя, что все дело в репутации. Что Ричард, что Алекс были одержимы ее чистотой, последний даже в большей степени. Складывалось ощущение, что он, прикрываясь добрыми намерениями, всячески пытался усложнить мою жизнь. Он до сих пор не мог простить мне годы моей неуправляемости. Сводному брату с трудом удалось сохранить мое лечение в тайне. Не удивлюсь, если в болезни его отца, по его мнению, виновата тоже я.

Пока навязчивые мысли в моей нетрезвой голове устраивали «Формулу-1», я накручивала себя все сильнее. Тревога сплелась с уничижительным чувством беспомощности и хлестнула по лицу падением собственного достоинства. Я ощущала себя дрессированной кошкой в цирке, радостно прыгающей между кольцами в угоду хозяину. В крови забурлила бессильная злость, которая перевоплотилась в неудержимый гнев и с сумасшедшей скоростью разлилась по венам.

Поэтому, подъехав к дому, я как торнадо взлетела по ступеням особняка и, пробежав холл, яростно ворвалась в гостиную. Запыхавшаяся и злая, я смотрела, как человек, мысли о котором не покидали меня весь последний час, расслабленно сидит в кресле в идеально отутюженной белой рубашке и таких же идеальных черных брюках. В руках он держал белую небольшую чашку, а комнату наполнял терпкий аромат кофе. Это взбесило меня окончательно.

– Какого хрена, Алекс?! – подлетев к нему, заорала я. По ощущениям, все жители соседних домов услышали мой вопль.

Он даже не вздрогнул. Он поднял на меня свои леденящие душу глаза и невозмутимо сказал:

– Опять трахаешься с Джеймсом.

Не вопрос. Утверждение. У меня волосы на голове встали дыбом от его ровной, безжалостной интонации.

– Тебя это не касается, – взяв себя в руки, твердо ответила я.

Взгляд сводного брата скользнул по моему телу, по спутанным волосам, искусанным губам и, наконец, остановился на уровне моих шортов. И тут я с ужасом осознала, что у меня расстегнута ширинка. Черт, я застегнула пуговицу, но второпях совсем забыла про молнию.

Казалось, в гостиной остановилось время. Будто в замедленной съемке, Алекс поставил на столик чашку с недопитым кофе и, поднявшись с кресла, посмотрел мне прямо в глаза. Этим взглядом можно было колоть лед в Арктике. Воздух между нами ощутимо сгустился, и стало настолько тихо, что я услышала тиканье коллекционных настенных часов, купленных Ричардом за бешеные деньги на закрытом аукционе. Это тиканье нервировало меня до оглушающего пульса в ушах. Мне стало страшно.

– Алекс…

Он заткнул меня одним небрежным взмахом руки.

– Мне вот что интересно, – начал он, обдавая меня волной ледяного презрения. – Не успела ты приехать, и Уильямс уже засунул в тебя свой член. Вижу, мои слова больше не оказывают на него должного воздействия. Придется это исправить. Теперь о тебе, – продолжил брат в своей высокомерной манере. – Тебе нравится быть использованной? Нравится, когда тебя трахают, и ничего более? Встретив тебя, он спросил: «Как ты?». Ты рассказала ему о своем лечении, учебе, любви к танцам? Он знает, какой у тебя любимый фильм или песня?

Его слова били наотмашь. Рядом с идеальным Алексом я снова почувствовала себя той самой грязной девочкой из болота, которой не была уже много лет. Джеймсу насрать на все то, что он сейчас перечислил, и мы оба это знали. Он хотел уязвить меня. Сделать больно. Но я ни за что в жизни не доставлю ему удовольствие. Не покажу, что у него получилось.

– А ты не думал, что мне самой нужен только его член? – вызывающе бросила я.

– Тогда ты пробила свое очередное дно, Вивиан, – резко ответил Миллер, – каждый раз ты падаешь в моих глазах все ниже, маленькая испорченная шлюха.

Я сама не поняла, как моя рука взмыла вверх и со всего размаху приземлилась на его щеке. Его голова дернулась, и я почувствовала сильное жжение в правой ладони. Реакция была моментальной. Из моих легких выбило весь воздух, когда брат, схватив меня за шею, кинул на рядом стоящий диван и наклонился надо мной, легко удерживая одной рукой.

– Никогда не смей поднимать на меня руку, – прорычал Алекс, крепче сжимая мое горло.

Он был так близко, что я могла рассмотреть каждую мелкую морщинку в уголках взбешенных глаз. Его ноздри были агрессивно раздуты, губы плотно сжаты, а тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей резал меня тупым ножом на мелкие кусочки. Меня охватил панический ужас, когда я увидела, как в глазах напротив радужную оболочку затопило чернотой едва сдерживаемой ярости. Передо мной закружились темные точки, я задыхалась.

– Алекс, – прохрипела я, вцепившись ему в плечо. – Отпусти.

Его рука вмиг ослабила хватку и, отпустив меня, он сделал шаг назад, словно боялся, что придушит меня, если будет стоять ближе. Склонив голову вбок, он тщательно изучал мою шею на предмет повреждений, и на какие-то пару секунд его взгляд скользнул на губы. Этого времени хватило, чтобы я заметила. Но в следующее же мгновение лицо брата исказилось сильнейшим отвращением, и, резко развернувшись, он вышел из гостиной. Я слышала, как хлопнула входная дверь, и взревел мотор машины. Он уехал.