Обозримое будущее, час пик, остановка городского троллейбуса. На остановке вот уж четверть часа томятся, переминаясь с ноги на ногу, скучающие пассажиры. Кто-то меланхолично тычет пальцами в телефон. Другие безуспешно гипнотизируют тяжёлыми взглядами зависшее информационное табло.
– Вечно у нас так, – разочарованно машет рукой мелкий коренастый мужичок с непропорциональной, как у Черномора, бородой, – не слава богу. Недавно целую неделю на Луначарского асфальт переложить не могли. Вчера у метро вообще кабель сгорел. Сейчас опять подлость какая-то, не иначе. Кстати, я тут в честь нашего неамбициозного транспортного хозяйства рифмочку кое-какую смастрячил. Нате-ка послушайте…
Мужичок откидывает растрёпанную бороду за ворот толстовки и, виновато оглядевшись, приступает к декламации своего стихотворного опуса. В ответ его окружение ещё более усердно утыкается в телефоны. За исключением одного странного гражданина с худым управдомовским портфелем под мышкой. Тот, не поддавшись общему настрою, с энтузиазмом внимает поэту, кивая в такт его интонациям.
Черномора наконец разбирает любопытство.
– Мне это только кажется или вам действительно интересно?
– Конечно, интересно. Меня увлекает поэзия. Впрочем, не только поэзия. Я вообще читать люблю.
– Знаем, знаем, как вы любите, – недоверчиво скалится бородач. – Себя читать любимого любите. Все мы любим так читать.
– Почему себя? – недоумённо пожимает плечами гражданин. – Достоевского, Кафку, Гёте. Чехова ещё люблю. Среди современников тоже порой попадаются авторы, достойные внимания.
– А сами вы, надо думать, ну ничегошеньки не пишете? – с плохо скрываемой иронией говорит поэт.
– Даже не пробовал.
– Ма-а-ать честна-а-ая! Так ты что, хочешь сказать, что ты чистокровный непорочный библиофил?
– Пожалуй, библиофил – это громко сказано. Скорее, увлечённый читатель. Но в целом да, ваша характеристика достаточно близко отражает действительность.
– Но ты ведь точно ничего не пишешь? – никак не может поверить своим ушам поэт. – Побожись!
– Ей-богу!
– Братцы, я, кажется, читателя нашёл, – хрипло вырывается у мужичка.
Вся остановка, как по команде, поворачивает головы. По толпе, как рябь по воде, прокатывается вздох.
– Ну наконец-то!
Не проходит минуты, как вокруг читателя собирается целый сонм зевак, даже с остановки, что через дорогу, кто-то подтягивается. Присутствующие как один преданно заглядывают читателю в глаза, самые прыткие пытаются тянуть его за рукав или хотя бы просто дотронуться до объекта своих грёз.
– Разрешите с вами сделать селфи?
– Будьте любезны автограф. На книжечке, если можно, на моей. Благодарному автору от настоящего читателя.
– Позвольте уточнить, сколько страниц вы читаете в течение дня?
– Раз на раз не приходится. Многое зависит от настроения и увлекательности текста.
– А если под настроение?
– Тогда страниц триста, пожалуй, смогу.
– Боже мой, – сладострастно стонет толпа, – целых триста страниц. Вы… вы даже не представляете, кто вы. Вы посланник небес. Ангел света. И что вам особенно нравится читать?
– Если придётся выбирать, то скорее предпочту жизненную классику. Но вообще читаю всё: историческую драму, философскую лирику, научную фантастику…
– А мистику? Как насчёт мистики, уважаемый? Вот тут у меня по случаю небольшой текстик, – суетится возле читателя всклокоченный интеллигент-очкарик лет тридцати, пока его не заслоняет собой крупная женщина с авоськой.
– Да отвали ты со своей чертовщиной. Эдгар По нашёлся тут. Сказано тебе, господин читатель любит за жизнь. То ли дело – мой рассказ «Лето на огороде». Правда, маэстро?
– Хамка, – теряет лицо очкарик.
– Бездарь…
Обстановка вскоре накаляется до того, что возле читателя возникает свалка. Кажется, достаточно небольшой искры – и прольётся первая кровь. Писатели с поэтами, лихо пихая друг друга в бока, простирают к читателю руки с зажатыми в них потрёпанными свитками. Тот едва успевает уворачиваться.
– Постойте, – умоляет он. – Я при всём желании не смогу зараз прочитать вас всех. Ну хорошо, хорошо. Давайте хотя бы в порядке очереди. Организуйтесь как-нибудь между собой.
Наконец по рядам пускают обрывок листа ученической тетради, куда желающие быть прочитанными торопливо заносят свои фамилии.
Творческая встреча между тем продолжается. Читатель едва успевает отвечать на никак не иссякающие вопросы.
– Что вас побудило стать читателем?
– Избыток свободного времени в первую очередь, а ещё нереализованная страсть к знаниям. Я работаю инженером в НИИ.
– Не поделитесь, какие у вас ближайшие творческие, простите, читательские планы?
– Вечером за чашечкой кофе думаю полистать Прилепина.
– А завтра?
– Завтра санитарный день, только газеты и личная переписка.
– Личная переписка? – доносится откуда-то из рядов елейный голос. Через мгновенье перед читателем, просочившись сквозь лес рук, возникает источник звука – похожий на кота мужик с огненными, как золотое руно, кудрями. Лицо его словно искупали в сливочном масле. Ладони прижаты к груди.
– Переписка – это так интригующе. Может, почитаете нам что-нибудь из своего?
– Из эсэмэсок, что ли? – переспрашивает читатель, недоумённо морща лоб.
– Не слушайте его, – раздаются возмущённые голоса в толпе. – А ты помолчал бы уже, убогий. Брысь.
Но рыжий делает вид, что не слышит.
– Именно. Эсэмэски – это в некотором смысле тоже эпистолярный жанр. Концентрированная жизнь, реализм в высшем проявлении. Как поклонникам нам было бы крайне интересно познать масштаб, так сказать, вашей личности, увидеть в вас незамутнённый источник животворящего слова.
Лоб читателя разглаживается, взгляд затуманивается.
– Вы действительно так думаете? Про жанр.
– Уверен. Так же как и в том, что вы в нём классик. И я первый с великим удовольствием вас прочту, а потом, глядишь, и вы меня почитаете. Тоже первым. Ну так как, по рукам?
– Даже не знаю. – На лице читателя отражается борьба противоречий. Оно выражает то смущение, то тщеславие, то растерянность, то азарт. Наконец на нём прочно обосновываются тщеславие и азарт.
– Но раз вы так настаиваете, то вот вам кое-что из свежей переписки. – Читатель выбирает в телефоне своё последнее СМС.
«Маша, зарплату опять задерживают. Буду разбираться. Уточни на всякий случай, что у мамы на ужин?»
– Бесподобно! – вырывается у рыжего.
– Серьёзно? – розовеет читатель.
– Спрашиваете. Но если хотите, чтобы было совершенно, то неплохо было б пару эпитетов добавить. А ещё я бы усилил драматическую составляющую. Вот так как-то: «Дорогая Маша, у нас на работе опять революционная ситуация. Низы не могут видеть, как верхи на них класть с прибором хотели. Паразиты! Иду на баррикады, бороться за наше с тобой светлое будущее. Если вдруг что, то пусть тёща знает, как я ценил её вареники со сметаной». А в целом – да, в целом – шедевр.
– Тогда у меня на ваш суд есть ещё одна вещица из раннего, – читатель начинает лихорадочно ковыряться в телефоне. – Впрочем, погодите, я уже и сам вижу несколько огрехов.
– Это всё, конечно, здорово, но, помнится, вы обещали меня почитать, – растерянно тычет рыжий в невесть откуда взявшуюся в его руках брошюру.
– Обязательно почитаю, потом… на той неделе…
– А на этой – совсем никак?
Но читатель его уже не слышит, он вообще никого и ничего не слышит. Он отошёл в сторонку и, бубня что-то под нос, правит текст в телефоне.
Разочарованная толпа, вздыхая и матерясь, начинает рассасываться.
Первыми от неё отделяются трое крепких парней и с угрожающим видом направляются к рыжему.
– Ты нам, клоун ржавый, того, харэ последних читателей портить. Усёк? В прошлый раз из-за тебя старика букиниста потеряли. Теперь – этого вот задрыгу. Ещё раз такое выкинешь – поколотим. Усёк?
– Да понял я, чего там, – виновато прячет голову в плечи рыжий и с понурым видом бредёт в сторону проезжей части, куда подходит долгожданный троллейбус…
Ответственный служащий городской Управы Чудаков Иван Павлович проснулся от ощущения, что у него ничего не болит. Такая удивительная метаморфоза произошла с ним, наверное, впервые за последние десять лет. Разлепив веки, он обнаружил, что окружающая обстановка не расплывается перед носом, как настроечная сетка в старом телевизоре «Рекорд», а выглядит вполне себе явственно и свежо. Такой оптический эффект показался Чудакову несколько нетривиальным для его минус двух и «вчерашних дрожжей».
Однако главная странность, по мнению Чудакова, заключалась здесь в том, что вид на спальню ему открывался не как положено, со стороны подушки, а откуда-то сверху, из-под самого потолка. Сейчас Чудаков одновременно видел всё, что его окружало, где бы оно ни находилось, словно поле зрения у него было, несмотря на щёлочки вместо глаз, панорамным, как у козодоя. Прямо под собой Чудаков узнал свою двуспальную кровать из сандалового дерева, на которой, откинув на пол одеяло и смиренно скрестив руки у живота, лежало мужское тело, одетое в цветастые сатиновые труселя наизнанку.
«Видел бы ты себя сейчас со стороны», – пришёл ему на ум излюбленный упрёк жены.
– Ну, вижу, – удовлетворённо хмыкнул Чудаков. – А что? Мужик как мужик. Весьма, кстати, неплох для своих сорока восьми. На Безрукова похож чем-то. Понятно, не без изъянов: брыли на щеках, прыщик вон на носу. А так, в целом, очень даже очень. Бледный вот только какой-то.
По фильмам Чудаков знал, что факт наблюдения человеком себя со стороны будто бы является для последнего не слишком благоприятным прогностическим признаком. Обычно такое возникает, когда… когда…
«Так это что ж значит, – похолодел вдруг Чудаков, – окочурился я, что ли? Инсульт, инфаркт, тромб? Бли-и-ин. Сейчас того и гляди явится жена, и начнётся шухер. Ладно ещё шухер, а как же хоккей? Долгожданный полуфинал в парке Легенд. Надо же, предоплату вчера даже внёс. А костюм из химчистки забрать?..»
Тут тело зевнуло, показав Чудакову все тридцать два ровных зуба, и остервенело почесало пузо.
– Ну и как, извиняюсь, такое понимать? – удивился тот. – Типа живой я, что ли? А почему тогда уши свои вижу? Чёрт знает что в этом доме происходит. Мистика какая-то. Наверное, это всё жена со своими спиритическими сеансами. Говорил же ей. Ладно, а по существу если, что со мной: мерцательный эпителий, кровяное давление, зрительные галлюцинации?
Надо бы вспомнить, чем я таким вечером заправлялся в кафешке у работы. Да вроде бы как всегда всё: устрицы, шпикачки… Грибов не ел. Может, пиво подали несвежее?
– Эй-эй, ты куда? – вскричал Чудаков, увидев, как его тело потянулось своими лапами к комбинашке супруги, заглянувшей пожелать ему доброго утра.
Жена же (ну не самка ли), вместо того чтобы врезать этому борову по его лоснящейся физиономии а-ля Безруков или двинуть коленом в пах, кокетливо засмеялась.
– Ну полно тебе, с утра-то пораньше. Завтрак же стынет…
– Не хлебом единым…
Тело, не обращая внимания на возражения, плотоядно зарычало и, схватив в охапку вяло сопротивлявшуюся супругу Чудакова, притянуло её к себе на кровать. Витая где-то высоко под потолком, Чудаков какое-то время совершенно ошарашенно наблюдал за происходящим, открыв от неожиданности рот: «Вот так ракурс! Не-е-е, ну что они в самом деле себе позволяют. Ух, ни фига себе, как я, оказывается, умею!» Удовлетворив несколько своё любопытство, Чудаков хотел уже было отвернуться, чтобы не видеть по-детски радостного лица жены, как в нём вдруг с новой силой взыграла ревность: «Та-а-ак, значит, жена моя не пойми с кем не пойми чем занимается. А я, вместо того чтобы быть с ней в этот ответственный момент… вишу тут, как солнечный зайчик, на потолке. Ну погоди… сейчас… сейчас. Я… я… задам тебе… вам».
Но, вместо того чтобы реализовать угрозу, он, вспомнив о своём подвешенном положении, заплакал.
Пока Чудаков так убивался, его тело приняло контрастный душ, после чего сожрало хозяйский бифштекс, надело любимый костюм в рубчик и, потрепав за щёчку гладкую и счастливую супругу Чудакова, отправилось в Управу на работу. К нему – Чудакову – на работу. Чудаков, стараясь не терять своего тела из виду, плыл над ним знакомым маршрутом.
«А чего ещё было ждать от неё, от дурочки? – успокаивал себя он дорогой. – Обмишулилась малость, обозналась. Неудивительно. Мы же с ней сколько уж за жизнь не болтали. В последнее время так и вовсе молчим в телефон больше. А с другой стороны, что обсуждать-то? Всё ж и так ясно. С меня, как всегда, зарплата. С неё – сбалансированное меню и секс по выходным. И где ж ей в таком случае отсутствие моё было опознать? Морда-то у гада точь-в-точь как у Безрукова. Другое дело – на работе, там этого хмыря как пить дать разоблачат».
– Так что давай в оба гляди, – зашипел Чудаков на ухо своему «заместителю», угнездившись у него на плече. – У нас мигом раскусят, что ты, зас…анец, – казачок засланный.
Тело, с надетой на ухо гарнитурой от смартфона, не слышало Чудакова, который, не обращая внимания на полный игнор со стороны оппонента, с удовольствием продолжал говорить ему гадости. Чудакову хотелось выговориться.
– На производстве – там ведь как? Должностная инструкция, профессионализм, хватка, – брюзжал он. – Это тебе, брат, не с женой моей на подушках кувыркаться. Вот прикольно-то посмотреть будет, как тебя, дурошлёпа, погаными тряпками оттуда…
Наконец тело вместе с Чудаковым, точно с попугаем на плече, толкнув массивную филёнчатую дверь с табличкой «Начальник управления», ввалилось в свой, то есть чудаковский, кабинет.
– Здрасьте, Иван Павлович, – улыбнулась телу Чудакова секретарша Чудакова, Анечка.
«А теперь – держись. Сейчас ты начнёшь сыпаться, узурпатор», – довольно потёр руки Чудаков.
Тело между тем, воровато оглянувшись, уверенным, привычным движением привлекло секретаршу к себе и с чувством ущипнуло её за одну из многочисленных выдающихся форм.
– Ну Иван… ну Иоаанн Па-авел, – то ли простонала, то ли смущённо хихикнула Анечка, пытаясь снять руку босса со своего бедра.
– Что Иван Павлович?
– В кофе сколько сахара вам? – находчиво спросила она, суетливо поправляя на себе юбку. – Одну, две?
– Как обычно. И какие там вехи у нас на сегодня? – с сожалением выпустив из рук несчастную девушку, «Иоанн-Павел» нагнал на себя официальный вид, вспомнив, что он всё-таки на работе.
– Встреча с общественностью по поводу озеленения парка отдыха, потом заседание в муниципальном собрании…
«Да… да… да… – всей душой задрожал Чудаков, увидев, как суетливо забегали глаза у “нового” начальника. – Так его… так, девочка».
– На заседание заместителя моего пошли, – спокойно и непринуждённо отразило коварный удар тело Чудакова. – Этого… как его там?
– Цыпкин?
О проекте
О подписке
Другие проекты