снимите мое пальто с вешалки я сам не дотянусь, вот это с бархатным воротником мне уже больше года не годится, другое, синее, почему мы теряем время, отчего дона Элена страдает за меня, почему папа, уверенный что я его не вижу, делает отчаянные знаки, что это за знаки, есть ведь автобус который идет прямо до дома, надо сесть в него на проспекте Алмиранте Рейша, прощайте дона Элена, переехать Тежу, проехать через Кошта-да-Капарика и сразу за ней бац, второй автобус почти всегда пустой, поворот налево у аптеки, проехать через кемпинг

ночью витрина аптеки освещена, не видно ни фасадов ни деревьев

мама ждет нас, мой матрас на кухне, брови соседки, тетки Далии

– Вернулся?

люди говорят только кусочком себя, остальное остается невовлеченным, когда мама злилась на папу только половина ее лица ссорилась с ним, руки продолжали варить рис а глаза следили за руками, время от времени глаза объединялись со ртом и тоже начинали сердиться, лопатки, до того отвлеченные чем-то, принимались гневно шевелиться, я понимал что учительница сердится потому что бедро у нее начинало подпрыгивать под юбкой, рассеянные пальцы сжимали мел, а туфлям до нас не было дела, мне казалось что дона Элена расстроена из-за меня и потому спрашивает папу правда ли он собирается на заработки в Испанию

– Я не могу поехать в Бику-да-Арейя Паулу

убежать на балкон, отказаться от еды, пролежать на спине с открытыми глазами до утра, дона Элена сопя в темноте

– Не переживай Паулу

желая утешить меня и не умея утешить, если бы она вдруг вздумала поправить мне простыни

– Идите успокаивайте свою дочь и отстаньте от меня

сеньор Коусейру, как я и говорил, одна только трость, не спать, собрать одежду

– Вы уезжаете работать в Испанию?

и бежать, сквозь жалюзи церковь не похожа на церковь, это что-то другое поджидающее меня, угрожающее мне

– Не спускайся по лестнице Паулу

сколько времени уже церкви со мной не разговаривали?

фонари все уменьшаются и становятся совсем маленькими, через несколько часов мусоровоз, если меня поймают на улице дядьки опрокидывающие в кузов мусорные контейнеры, они засунут мне в рот кляп и прощай, шаги сеньора Коусейру в коридоре а дона Элена подальше, углубилась в вязание потому что слоги подправили ей одну петлю

– Не трогай его сейчас

и фраза зависла на середине, потом дошла до конца, положив крючок и клубок на колени, фраза, освободившись от вязания

– Не трогай его сейчас

– Где Испания?

она не такая как дневная дона Элена, темнота меняет людей делает их значительнее, серьезнее, даже море к примеру, даже треск мебели в сосняке, десятки и десятки стульев, кушеток, столов, портрет Ноэмии

или папа

– Я не могу поехать в Бику-да-Арейя Паулу

вы же все понимаете правда дона Элена и дона Элена поправляет плащ на вешалке, на месяц в Мериду с театром, может быть накоплю немного, расплачусь за аренду квартиры, дам вам деньги на пропитание сына, дона Элена лжет, разглаживая плащ, мы ни в чем не нуждаемся сеньор Карлуш, они складывали деньги в жестяную коробку, записывали долги карандашом в столбик, сеньор Коусейру просил отсрочить плату за свет

– Что за новости?

они ставили свечку на блюдце и гостиную бросало в дрожь, мы делались то тощими то толстыми, утром на потолке кружок от копоти, сеньор Коусейру заворачивал какие-то металлические пластинки в газету и уносил их, через несколько часов выключатели начинали работать, папа тоже лжет

– Дам вам денег на пропитание сына

<…>

пятница двадцать третье февраля дождь, не припомню чтобы в это время шли дожди, помню маму с каким-то мужчиной, не хозяином кафе и не электриком

– Только не при ребенке

белые брюки запачканные маслом по шву

или смех

и звон ключей бродил по маминому телу, блузка, шея

– Он не понимает

мама массирует шею, проверяет в порядке ли блузка, вынимает бутылку из духовки, вытирает две рюмки и

– Кажется минуту назад было лето и вот уже опять

ставит их

лето

на скатерть, если бы я захотел намочил бы палец и попробовал, звон ключей пьет вино

– Ну что нам убить его бросить в реку?

белые штаны прижимаются к ногам моей мамы, мама опирается на кухонную раковину и часто дышит

– Погоди

ищет монетки в кошельке но нет ни одной монетки, старый автобусный билет, в раковине кастрюли, муравьи, мама оторвавшись от горлышка бутылки

– У тебя хоть есть монетка?

белые штаны с досадой шарят по карманам

– Если бы я знал о мальце не пришел бы <…>

дают маме денюжку а она передает ее мне

– На пропитание

поднимает меня с пола, сажает около корыта для стирки, дает мне горшочек и деревянную ложку

– Можешь стучать сколько хочешь

чтобы угодить ей попробовал стукнуть разок но больше не захотелось, хотелось писать, хотелось есть и я боялся цапель, моста менявшего цвет, зверя который вздыхал и ел сам себя на кухне, это была не мама и не белые штаны, это было нечто с двумя спинами, у которого не было ни одной груди, два затылка и ни одного лица, из которого высовывались и втягивались назад руки, зубы и ноги, электрик ходил вокруг подбирая то что выносили на берег волны, он оставлял нам красивые витые ракушки на заборе, жена хозяина кафе протирала столы и мне показалось что муж, уперев руки в боки, говорил плохие слова про маму или про меня

про маму

цыганки возвращались с ведрами с пляжа, в ведрах крабы, моллюски, если дельфин подплывал к пляжу они говорили с ним по-испански, белые штаны уехали и увезли зверя на мопеде трещавшем как зерна кукурузы на сковородке, мама легонько скребя ложкой по горшочку

– Монету

скребя сильнее ложкой по горшочку

– Давай монету Паулу

сердитая на меня

точно на меня

на меня

сердитая на меня

– Монету

монета у меня на ладони, мелкая на которую почти ничего не купишь, пять-шесть леденцов, одну жвачку, даже на дешевую шоколадку не хватит, мама мне не верит

– И это все что тебе дал этот козел?

осталось сказать что сейчас февраль, пятница двадцать третье февраля, что дождь, что через дыру в занавеске тесно прижавшиеся друг к другу, тусклые дома

уронила монетку в горшочек и вернулась на кухню, потом ложкой по горшочку, ложкой по горлышку бутылки, потом ложкой по горлышку бутылки и грохот, и еще раз грохот и бутылкой по духовке, сначала бутылкой а потом засовом, я хотел попросить

– Мама

но голос отказался звать ее, осколок бутылки поцарапал ей подбородок, мама показывая мне горшочек

– Одна монетка каналья

хватает меня за волосы и тащит к плите с облупившейся эмалью и погнутой ручкой

– Одна монетка за полчаса по-твоему я не стою больше одной монетки за полчаса Паулу?

сказать что в это время дождей обычно не бывало, разве что раз или два, темнеет в три часа дня и цыганские кони всхлипывают от страха, когда жена хозяина кафе собирает тарелки, на голове у нее мужнин берет, капли скачут по двору

слезы стекают по оконной раме

запах леса ближе, вьюнок растрепался

– Вьюнок папа

до переезда в Лиссабон он подпирал вьюнок колышками, подвязывал веревочками, делал навес из плаща, возвращался домой а мама

– Ну а я Карлуш?

и тоже в слезы

– Вы же не окошко так зачем же дождик?

а она не глядя на меня

– Ну а я Карлуш?

это не моя мама, я в первый раз ее вижу, кто вы такая, почему лежите лицом вниз на кровати без подушки и повторяете

– Ну а я Карлуш?

папина рука так и не дотянулась до нее, повисла над ней, передумала, папа это папа, а вот она не она

в конце концов он открыл дверь и вышел под дождь

монета

– По-твоему я стою не больше одной монетки за полчаса Паулу?

выпала из горшочка и покатилась по полу, не прямо а по шаткой вытянутой дуге, наткнулась на холодильник, затихла, Белоснежкин гном на меня сердит, мы оставались с ним вдвоем на целые вечера, кроме нас никого не было дома

– Приглядите тут друг за другом

если я брал ножницы гном тут же

– Смотри у меня

запрещал мне кромсать платья, пробовать лекарства, устраивать в ванне озеро

– Не вздумай

<…>

Белоснежкин гном приглядит за всеми

у него кирка и фонарь который никого не освещает, и только если я беру ножницы он пугается и умоляюще

– Осторожно

время не щадит его как не щадит и стены, мама уже не раз собиралась его выбросить

– Надо купить другую игрушку Паулу

поднимала крышку мусорного ведра, прошлое проносилось у нее в памяти, она передумывала, объясняла гному

– На этот раз тебе повезло

делала вид что собирается поцеловать его

– Ну а я Карлуш?

и тоже слезы

– Вы же не окошко так зачем дождик?

а она не слыша, крошечная в углу

– Ну а я Карлуш?

замечала меня, ставила его опять на холодильник

папина рука так и не дотянулась до нее, повисела над ней, передумала, и в конце концов он открыл дверь и вышел под дождь

<…>

папа

– Паулу

я хочу чтобы папа

– Паулу

чтобы сеньор Коусейру

– Паулу

чтобы дона Элена

– Паулу

я хочу чтобы мама белым штанам

– Погоди

чтобы посадила меня рядом с каменным корытом для стирки, дала мне горшочек и деревянную ложку, цыганки возвращались бы с ведрами с пляжа а в ведрах крабы, моллюски, если дельфин подплывал к пляжу они говорили бы с ним по-испански

<…>

звуки так близко

в темноте все рядом, люди, собаки, луна или часы на крыше вокзала, проскользнуть сквозь заросли, удержать равновесие, бежать, а может это и не голоса, дубы, тополя, обочина, что-то впивается в пятку, бежать, остановиться и никого, ложка о горшочек и монета

– Паулу

бежать, тишина в кладовке, тишина в доме, тишина на Принсипе-Реал, тишина на лестничной клетке но бежать

конец ссорам, вопросам, двадцать третье февраля пятница, не думать что промокну под дождем

бежать

дона Элена поправляет плащ на лестничной площадке на улице Анжуш, пытается помочь нам, зачем папа подает ей знаки думая что я не вижу, кемпинг, аптека, мама ждет нас, мой матрас на кухне, тетушка Далии

– Вернулся?

<…>

поравнявшись с мостом я добрался до океана и растворился в нем с чем-то похожим на вздох, я один в темноте в рамке забора вижу холодильник, плиту

– Жудит

ступени крыльца вырисовываются пядь за пядью, моя жена

– Ну а я Карлуш?

и хотя моя рука так и не решилась прикоснуться к ней

повисла над ней, передумала

я уверен что она меня узнала, заметила меня, отодвинулась в сторону, ведь в зеркале на шкафу нас двое, мой сын идет к нам, садится на пол с горшочком и деревянной ложкой, скребет легонько ложкой по горшочку а я должно быть уснул

не потерял сознание, уснул

я должно быть уснул потому что нет ни диадем, ни медальонов, ни пряжек, только десятки цапель на перекладине моста и Жудит протягивает мне монету в горсточке

<…>