Глава 12

Барри Дакуэрт увлек Билла Гейнора в столовую и, убедившись, что ведущая на кухню дверь закрыта, выдвинул из-за стола два стула и повернул друг к другу.

– Садитесь, мистер Гейнор.

– Только еще раз скажите, где Мэтью?

– С Мэтью все в порядке. О нем не тревожьтесь. Прошу вас, садитесь.

Билл устроился на стуле. И когда Дакуэрт сел напротив, их колени оказались в футе друг от друга.

– Его же не отдадут той ненормальной?

– Пусть это вас не волнует. Вы ее знаете, мистер Гейнор?

– Нет. Вижу в первый раз.

– Мне доложили, ее зовут Марла Пикенс. Это имя вам что-нибудь говорит?

Билл устало покачал головой:

– Ничего.

Дакуэрт заметил на сервировочном столе у стены фотографию.

– Это вы с женой?

Гейнор выглядел старше мужчины на снимке.

– Снимались, когда женились.

Полицейский вгляделся в фотографию. У Розмари Гейнор были прямые черные волосы до плеч. С той поры и по сей день ее прическа не изменилась. Глаза темно-карие, кожа бледная, никаких румян и губной помады, чтобы оживить лицо.

– Что будут делать с моей Розмари? – спросил Гейнор.

– Простите? – не понял Дакуэрт.

– С моей женой? – Гейнор кивнул в сторону кухни. – Что с ней будет? Как с ней поступят?

– Отвезут в криминалистическую лабораторию, – объяснил Дакуэрт. – Произведут вскрытие. После чего отдадут, чтобы вы могли сделать соответствующие распоряжения.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем делать вскрытие? Господи, на нее достаточно взглянуть, чтобы сразу понять, что с ней. – Он уткнулся лицом в ладони и заплакал. – Неужели она мало натерпелась?

– Я вас понимаю, – мягко заметил детектив. – Но экспертиза может дать много полезной информации и помочь нам найти того, кто это сделал. Если только у вас нет на этот счет своих мыслей.

Не отрывая рук от лица, Гейнор покачал головой.

– Ни малейших. Роз все любили. Это дело рук маньяка. Той женщины. Сумасшедшей. Господи, Мэтью был у нее. – Билл поднял голову и посмотрел на инспектора красными от слез глазами. – Она пыталась украсть нашего сына. А когда Роз хотела ее остановить…

Дакуэрт кивнул:

– Этим мы тоже собираемся заняться. А пока мне хотелось бы понять, когда произошли события. – «Временна́я последовательность, – думал детектив. – Вот, что мне требуется: временна́я последовательность». – Когда вы в последний раз разговаривали с женой? Когда сегодня утром уехали на работу?

– Не сегодня – я в последний раз разговаривал с ней вчера.

– В воскресенье?

– Именно. Меня не было в городе. Уезжал по делам.

– Где вы были?

– В Бостоне. С четверга.

– Чем вы там занимались?

– Я… был на собрании в нашей головной конторе. Я страховщик, работаю в страховой компании «Непонсет». Провожу там много времени. Иногда, до того, как родился Мэтью, и если мне предстояло там долго пробыть, ко мне приезжала Розмари.

– Где вы останавливались? – Дакуэрт делал записи в блокноте.

– В «Марриот-Лонг-Уорф». Меня всегда там селят. Какое это имеет значение?

– Мне нужна полная картина, мистер Гейнор. – Дакуэрт решил, что, прежде чем он отсюда уйдет, надо кому-нибудь поручить проверить информацию Гейнора насчет «Марриот-Лонг-Уорфа» и страховой компании «Непонсет». Хотя ничто не свидетельствовало за то, что этот человек мог убить свою жену, супруги всегда в первых строках списка подозреваемых. Бостон, если поспешить, всего в паре часов езды на машине. Гейнор мог приехать вчера после обеда, убить Розмари и вернуться обратно, сделав вид, что никуда не отлучался из города.

Маловероятно, но если не проверить, останется в разряде возможных версий.

– Когда вы уехали из Промис-Фоллс в Бостон? – спросил он.

– Я уже говорил – в четверг. Рано утром, чтобы оказаться на месте к десяти. Серию собраний закончили вчера вечером, но я слишком устал, чтобы вести машину, и отложил возвращение на утро. Встал пораньше и поехал. Постоянно звонил Роз, и на домашний, и на мобильный, но она не отвечала.

– Но вчера вы с ней разговаривали? В воскресенье?

Билл кивнул:

– Около двух. У нас был корпоративный обед, на котором нас накачивали всякими умными идеями. После обеда у меня оставалось еще несколько минут до следующего заседания, и я позвонил по мобильному Роз.

– Она ответила?

Билл снова кивнул.

– О чем вы разговаривали?

– Так, ни о чем. Я сказал, что скучаю. Спросил, как Мэтью. Предупредил, что вернусь скорее всего на следующее утро. Но если передумаю, позвоню и дам знать.

– Больше вы ей не звонили?

– Нет, пока не тронулся утром в путь. – Он прикусил губу. – Надо было возвратиться вечером. Какого черта я задержался? Вернулся бы домой, и ничего бы не случилось.

– По мере расследования мы узнаем больше, мистер Гейнор, но пока представляется, что нападение совершено вчера во второй половине дня. Даже если бы вы вернулись вечером, это вряд ли что-либо изменило.

Билл Гейнор закрыл глаза и медленно втянул в себя воздух.

– Я заметил, что у вас в доме установлена система охраны.

Гейнор поднял веки.

– Да, но Роз включала ее только на ночь, когда ложилась спать, а днем держала выключенной. Иначе приходилось бы постоянно отключать, когда она открывала дверь, чтобы сходить в магазин или погулять с Мэтью. Поэтому на день выключала.

– Хорошо. А как насчет замка?

Быстрый кивок.

– Запирать она не забывала. А когда возвращалась домой, закрывалась еще на задвижку.

– У нее были друзья? Она состояла в каком-нибудь клубе? Например, в женском университетском, физкультурном или в каком-нибудь другом?

– Нет. – Гейнор покачал головой.

– Я должен задать вам следующий вопрос: не было ли у нее кого-нибудь еще?

– Кого-нибудь еще?

Дакуэрт промолчал, давая Гейнору время осмыслить его слова.

– О нет, мы были друг другу верны. Она недавно родила. Да что вы, как можно такое спрашивать?

– Прошу прощения. С законом проблем не было?

– Вы серьезно? Разумеется, нет. Хотя неделю назад ее оштрафовали за превышение скорости, но это вряд ли можно назвать проблемами с законом.

– Конечно, нельзя, – мягко согласился инспектор. – У вас в городе есть родственники?

– Нет. Мы вообще небогаты на родню. Я единственный ребенок в семье, и мои родители скончались, когда мне еще не было двадцати. У Роз была старшая сестра, но она давно умерла.

– Как это случилось?

– Занималась верховой ездой, упала с лошади и сломала шею.

Дакуэрт поморщился.

– Родители?

– Роз, как и я, их рано потеряла. Мать – когда ей было девятнадцать, отца – в двадцать два года.

– То есть нет ни родителей, ни родственников, у которых мог быть ключ от вашего дома?

– Только у Сариты.

– Кто такая Сарита?

– Няня. Не знаю, куда она подевалась. Должна была находиться здесь. Я уверен, что сегодня день, когда она работает по утрам.

– Как фамилия Сариты?

Гейнор открыл рот, но ничего не произнес.

– Фамилия Сариты? – повторил инспектор.

– Я… никогда не знал, как ее фамилия. Такими вопросами занималась Роз. – Билл от смущения покраснел. – Это мой просчет, я должен был спросить.

– Хорошо. – Дакуэрт ничем не выдал своего неодобрения. – Что вы можете о ней рассказать?

– Когда родился Мэтью, я подумал, что неплохо бы найти для Роз помощницу. У нее были проблемы со здоровьем. Чтобы кто-нибудь приходил несколько раз в неделю и помогал. Сарита не только няня, хотя у нее есть необходимая подготовка и она работала с детьми. Она разгружала Роз. Давала ей возможность выйти из дома. Сделать покупки и не тащить за собой сына, не возиться с автомобильным креслом и все такое. Плюс к этому занималась другими вещами: убирала в доме, ходила в прачечную, готовила. Пока не наступало время идти на смену.

– На смену? – спросил детектив.

– Да. Она работала то ли в каком-то частном интернате, то ли в больнице, точно не могу сказать.

– Как вы нашли эту Сариту? Каким образом наняли?

– Этим занималась Роз. Я только сказал, хорошо бы найти ей помощницу, а искала она. Кажется, увидела объявление в Интернете, там был номер телефона. Позвонила, Сарита пришла на собеседование и понравилась ей. Вроде бы так.

– Вы уверены, что не знаете ее фамилии?

Гейнор покачал головой.

Дакуэрт подумал, что Розмари должна была внести няню в список контактов в своем телефоне. Если нет, ее номер записан где-то на бумаге. Затем ему в голову пришла другая мысль.

– Каким образом вы платили Сарите? На погашенных чеках должна стоять ее фамилия. У вас могли сохраниться несколько таких чеков.

– Мы платили ей наличными, только наличными. Строго говоря, я не уверен, что она работала здесь официально.

– Ладно. Откуда родом эта Сарита?

– Я никогда не думал, что мексиканцы едут так далеко на север, но она, возможно, откуда-то оттуда. Или с Филиппин. Но она не выглядела такой уж иностранкой. Наверное, кто-то из ее родителей был американцем. Белым американцем.

Дакуэрт промолчал, только сделал пометку в блокноте.

– Прошу прощения, я могу ошибаться, но какая разница, откуда эта Сарита? У вас есть ненормальная, которая захватила Мэтью. Вот с кем вам надо серьезно разговаривать.

– Извините, я отлучусь на минуточку, – сказал Дакуэрт.

Он вышел из столовой и знаком подозвал Гилкрайста:

– Выясни, где проживает Марла Пикенс, и опечатай дом. Чтобы ни одна живая душа туда не попала. Немедленно.

– Будет сделано, – ответил полицейский.

Детектив возвратился на свой стул в столовой. Гейнор держал в руке мобильный телефон. Он не звонил и не проверял почту. Просто смотрел на него.

– У меня такое чувство, будто я должен кому-то позвонить, – сказал он. – Только не могу сообразить кому.

– Давайте вернемся к Сарите. Вы сказали, что сегодня она должна быть здесь. Я вас правильно понял?

– Да. Я уверен: сегодня ее день, когда ей положено быть здесь с утра. И вчера тоже. Вчера она должна была находиться у нас.

– Если так, – проговорил детектив, – перед нами, мистер Гейнор, две возможности. Либо Сарита имеет отношение к убийству или что-то знает о том, что здесь произошло. Либо… – Дакуэрт секунду колебался, – сама попала в беду.

Билл Гейнор моргнул.

– О господи! Эта ненормальная Марла убила не только Роз, но и Сариту!

Глава 13

Дэвид

Я посадил Марлу в машину на переднее пассажирское сиденье, а сам устроился за рулем, но с места мы не трогались. Еще раньше полицейский Гилкрайст приказал мне отдать ключи. Теперь он вернулся и попросил Марлу показать водительские права. У меня сложилось впечатление, что таким образом он хотел узнать, где она живет. Что-то передал по рации и продолжал за нами следить, чтобы мы не удрали. Агнесса отошла к растянутой поперек улицы полицейской ленте, чтобы встретить адвоката Натали Бондурант.

– Помнишь, как приезжал в хижину? – Вопрос взялся у Марлы словно из ниоткуда.

– Ба, так это было сто лет назад, – удивился я. И бывал-то я там всего с полдюжины раз, когда мне было шестнадцать или семнадцать. Или, может, восемнадцать?

Марла говорила о доме своих родителей на озере Джордж примерно в часе езды от города. И называть его хижиной значило оказывать недобрую услугу. Это был красивый дом. Участком владели несколько поколений семьи Джилла Пикенса. Раньше там на самом деле стояла примитивная халупа с надворными постройками. Но родители Джилла все снесли и на этом месте возвели настоящий дом. Однако по традиции продолжали называть хижиной.

Раньше, когда моя мать и Агнесса ладили лучше, чем теперь, нас несколько раз приглашали туда на выходные. Я купался, катался на водных лыжах и бороздил озеро вдоль и поперек на лодке Джилла в поисках молоденьких девиц. Марла была тогда совсем еще ребенком, лет, наверное, шести или семи.

– А я тогда на тебя запала, – тихо призналась она, упершись взглядом в колени.

– Что?

– Хотя ты мой двоюродный брат и на десять лет старше меня, ты мне понравился. Помнишь, как я за тобой повсюду ходила?

– Как тень, – кивнул я. – Стоило мне куда-нибудь собраться, и ты тоже просилась со мной.

Марла грустно улыбнулась:

– Не забыл тот случай, когда я тебя накрыла? С той, как ее там?

Я поднял на нее взгляд.

– Не понимаю, о чем ты?

– В лодочном сарае. Я туда вошла и застала тебя, когда ты обжимался с девчонкой. Ее звали, кажется, Зения или как-то так. Ты запустил ей руку под рубашку.

– Да, припоминаю. Я тогда тебя упрашивал никому не рассказывать.

Марла кивнула:

– Я тебя заставила отвезти меня в папиной лодке на парусную пристань и сводить в кафешку. Ты откупился от меня молочным коктейлем.

– Это тоже помню, – усмехнулся я.

– Надо было требовать больше, учитывая, что я для тебя сделала потом.

– Что?

– Тем же летом.

– Прости, не врубаюсь.

– Ладно, проехали. – Марла махнула рукой. – Мои воспоминания от хижины только хорошие. Славное место. Но больше я туда никогда не вернусь. – Она помолчала. – Это там я ее потеряла. Там я потеряла Агату.

– Агату? – повторил я.

– Я бы ее так назвала. Такое ей выбрала имя: Агата Беатрис Пикенс. Согласна, имя труднопроизносимое. – Ее глаза, еще не просохшие от плача в последние два часа, опять наполнились слезами.

– Не знал, что это произошло в том месте, – сказал я.

– В больнице тогда случилась вспышка псевдомембранозного колита, и мама решила, что мне не стоит там рожать. Правда, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что она отговорила дочь лечь в собственную в больницу. Понимала, какой это вызовет эффект, если отправит меня в другое медицинское заведение в то время, как сама заявляет прессе, что у них безопасно и все необходимые меры приняты. Но мать когда-то училась на медсестру и работала акушеркой. Ты же в курсе?

– Да.

– Она сказала, что может позаботиться обо мне не хуже, чем кто-либо другой. Но чтобы не рисковать, позовет на помощь доктора Стерджеса. В хижине все для меня устроили. Я хочу сказать, что идея была неплохая – обстановка спокойная.

– Согласен.

– Мама находилась со мной, а Стерджеса держала для подстраховки. Хотела позвать, когда начнутся настоящие схватки. Она – управляющая больницей, и любой сотрудник, даже врач, прибежит, стоит ей поманить пальцем.

– Я заметил.

– Когда она решила, что роды вот-вот начнутся, послала ему сообщение, и он приехал очень быстро. Сначала все шло хорошо. Только мне было очень больно. Понимаешь, очень-очень больно. – Ее голос сорвался.

Я не знал, что сказать. Да, наверное, Марла и не хотела, чтобы я что-нибудь говорил. Ей требовалось самой выговориться.

– Мне что-то дали. Доктор Стерджес дал. Лекарство помогло – болеть стало меньше. Но затем все пошло не так, как надо. Совершенно не так. И когда Агата родилась, она не дышала.

– Причина была в пуповине? – Я мало разбираюсь в медицине, но слышал, что пуповина может стать причиной смерти плода.

Марла отвернулась и кивнула:

– Да. Я читала в Интернете: такое часто случается, но редко угрожает жизни ребенка. А мне не повезло. Я вспоминаю все, как в тумане, – то теряла сознание, то снова приходила в себя. Но никогда не забуду, до конца жизни.

– Сочувствую, Марла. Не могу представить, что тебе пришлось испытать.

– Я хотя бы смогла подержать ее на руках и видела, какие у нее чудесные пальчики. – Слезы полились у нее ручьем. – Мама сказала, что она была со мной всего пару минут, а потом им пришлось ее отобрать. У тебя есть салфетки?

Я показал на перчаточник. Марла открыла крышку, взяла три штуки, промокнула глаза и высморкалась.

– Мама винила себя.

– Что ты хочешь сказать?

– Потом говорила, что она виновата. Если бы я рожала в больнице, было бы больше шансов спасти ребенка. Тяжело переживала. Я знаю, она производит впечатление законченной стервы, но удар был для нее почти такой же сильный, как для меня.

– А ты?

– Что я?

– Ты ее винишь?

Прошло несколько мгновений, прежде чем она ответила:

– Нет. Все было подготовлено самым лучшим образом. Я сама со всем согласилась. И доктор Стерджес сказал, все было сделано как надо. А остальное – случайность. Если кого-то винить, то только Бога. Вот и мама говорит, что она его винит после себя.

Я кивнул.

– Я человек не религиозный. Не верю в Бога, пока не возникает нужда в чем-нибудь его упрекнуть. Ты меня понимаешь? – Марла заглянула мне в лицо.

– Думаю, что да. Хотя мне трудно разобраться, как относиться к таким вещам.

– До того как все пошло прахом, мне там было вовсе не плохо. Мама не злилась, обращалась со мной хорошо. Не осуждала, как обычно, хотя жутко бесилась, когда узнала о моей беременности. Но ближе к родам как будто смирилась.

– А отец ребенка? – спросил я. – Как он реагировал?

– Дерек?

– Да. Никогда не знал его имени.

– Дерек Каттер.

Это имя всколыхнуло память. О тех временах, когда я работал репортером «Стандард».

– Я ему сразу не сказала. А в последние недели беременности мы почти не разговаривали. Мать не хотела, чтобы мы общались. А я его, наверное, по-настоящему не любила.

– Он студент?

Голова Марлы дважды поднялась и опустилась.

– Из здешних. В общежитие колледжа, как большинство ребят, не переехал – остался жить дома. Но потом его родители расстались, дом продали, и мать куда-то уехала. Отец перебрался в квартиру, и Дерек поселился поблизости от колледжа в доме с другими студентами.

– Похоже, ему несладко пришлось.

– Да. Его отец был каким-то образом связан с садоводством, и Дерек, когда был подростком, ему помогал. Подстригал газоны, разбивал цветники и все такое. Когда дом продали, отцу Дерека пришлось снять гараж, чтобы поставить газонокосилки и прочие механизмы. Мама никогда не любила Дерека. Она считала, что мне нужен сын адвоката или владельца «Майкрософт» или «Гугл» – не меньше. Но Дерек был нормальным парнем.

– Где ты с ним познакомилась?

– В городском баре. Буквально натолкнулись друг на друга. Я приврала – скрыла, сколько мне на самом деле лет. Сказала, что недавно окончила институт, и он решил, что я всего на пару лет, а не на семь, старше его. Но мне кажется, возраст не имеет особого значения.

Зазвонил мой телефон.

– Извини.

Кто-то из дома: то ли отец, то ли мать. Но я готов был поспорить, что мать.

– Слушаю.

– Дэвид?

Я оказался прав.

– Что, мама?

– Что происходит?

– Долгая история. Сейчас не могу объяснять. Я с Марлой, и Агнесса тоже подъехала.

– Не знаю, может, ты хочешь, чтобы отец этим занялся? Я бы сама взялась, но упала с лестницы.

Я стиснул свободной рукой неподвижный руль.

– Что с тобой?

– Поднималась по лестнице, поскользнулась и упала. Ерунда. Но звонили из школы по поводу Итана.

Вот уж точно: беда никогда не приходит одна.

– Что с Итаном? Поранился?

– Вроде бы нет. Подрался с другим мальчишкой. Его привели в учительскую, а оттуда стали звонить к нам – разыскивали тебя. Ты, когда записывал его в школу, забыл дать новый номер телефона, чтобы в случае чего…

– Мама! – завопил я. – Что с Итаном?

– Тебе надо его забрать. Его отсылают домой.

Я закрыл глаза и выдохнул.

– Прямо сейчас не могу. Мне нельзя покидать место происшествия.

– Место происшествия?

– Пусть едет отец, а я потом разберусь.