Цитаты из книги «Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней»

Полагая, что родильная горячка вызвана не миазмами, а «инфицированным материалом» от мертвых тел, Земмельвейс установил в больнице резервуар, наполненный хлорированной водой. Те, кто шел из морга в палаты, должны были вымыть руки, прежде чем прикасаться к живым пациентам. Смертность в отделении студентов-медиков резко снизилась. В апреле 1847 года этот показатель составлял 18,3 %. После того, как в следующем месяце было введено мытье рук, показатели в июне упали до 2,2 %, затем до 1,2 % в июле и 1,9 % в августе.

Листер разработал и запатентовал несколько хирургических инструментов, проявив новаторский подход в методах оперативного вмешательства и обработки ран. Ему принадлежит слава изобретения хирургической иглы, небольшого крючка, которым можно удалять предметы из уха, а также винтового жгута для пережатия брюшной аорты – самого большого кровеносного сосуда в человеческом теле. Однако самым известным творением Листера стали щипцы для пазух. С ручками-кольцами (как у ножниц), с тонкими 15-сантиметровыми браншами[6], эти щипцы могли достать пушинку из крошечного отверстия.

Джозеф Листер с состраданием относился к каждому своему пациенту, не зависимо от его социального положения. Ни один жест, предмет или слово не должны были нарушить покой выздоравливающего.

Бытовое насилие не было редкостью в викторианской Англии. Избиение жен расценивалось чуть ли не как национальное развлечение, и женщины, такие как Джулия, часто считались собственностью своих мужей.

Но Эриксон был слеп относительно будущего хирургии, которая, по его мнению, быстро достигла предела своих возможностей к середине XIX века. История запомнит хирурга с бакенбардами за его ошибочное предсказание: «Не будет новых пределов, которых мы способны достичь, орудуя скальпелем; должны быть части человеческого тела, куда нельзя вторгаться – по крайней мере хирургу. То, что мы практически, если не полностью, достигли этих окончательных пределов, не вызывает сомнений. Живот, грудная клетка и мозг навсегда заперты для мудрого и гуманного хирурга».

Сила и скорость хирурга в то время были критически важными для выживания пациента на операционном столе.

In vino veritas – секрет разгадки больничной инфекции, которая досаждала хирургам веками, зародился в исследованиях о вине.

Хуже всего было то, что в больницах постоянно пахло мочой, калом и рвотой: эта тошнотворная смесь запахов насквозь пропитывала хирургическое отделение. Вонь была невыносима; порой бывалые врачи передвигались прижимая к носу платок. Именно запах становился первым испытанием для студентов-медиков, которые переступали порог больницы.

Что можно сказать о больницах викторианской эпохи? Они были немного лучше, чем их георгианские предшественники. Вряд ли это громкая похвала, если учесть, что «главному ловцу насекомых» (чьей задачей было истреблять вшей, населяющих больничные койки) платили больше, чем хирургам.

Методы Листера превратили хирургию из мясницкого искусства в современную науку