Я уже дошел до дивана, но отпускать ее мне не хочется. Сейчас она вся моя – маленькая, легкая, юная и невыносимо желанная. Ее теплые ладони сомкнулись на моей шее, ее сердечко быстро бьется рядом с моим. Губы манят так, что сдерживаться больше невозможно…
И тут она сказала:
– Мне не нравится этот галстук.
Это случилось внезапно, но в то же время словно в замедленной съемке: не могу объяснить, как эти две противоположности соединились.
Я будто оказалась в долгом непрерывном кадре: вспышка молнии, электрический удар, тело слабое, податливое, как тряпичная кукла. Ноги не держали, и я оказалась на полу.
Вдруг время ускорилось: мгновение – и я уже на руках Марка, держусь за его шею. Он меня куда-то несет.
Как я тут оказалась? У меня что, была кратковременная потеря памяти? Вроде нет…
Так я что, опять зависла? Да нет, это Марк застыл на месте, пристально смотрел на меня и даже, кажется, слегка улыбался: уголки губ приподнялись, замерцали искорки в глазах. Его взгляд гипнотизировал…
Все-таки зависла.
Посмотрела на галстук: красный, как креветка. Неприятный цвет, режет глаза. Мне он не нравится.
– Чем он тебе не угодил? – удивленно усмехнулся Марк.
– Кто? – не поняла я.
– Галстук.
Я что, произнесла это вслух?
Так. Что происходит? Почему мой работодатель держит меня на руках?
Все. Мозги наконец встали на место, я все осознала и вспомнила: меня только что вырубило электрошокером, а Марк… куда он меня принес?! Ага… К дивану. Хочет уложить на мягкие подушки.
– Поставьте меня, – попросила. – Все в порядке.
Думала, он сразу же ослабит хватку и даст мне принять вертикальное положение. Вместо этого он еще крепче прижал к себе.
Как же не хочется ее отпускать! Но, видимо, придется. Пугать малышку в мои планы не входит: наоборот, мне нужно наладить с ней контакт, подружиться.
Опустившись на колено, я осторожно положил ее на диван и далеко не сразу убрал свои руки с ее тонкой талии и изящной шеи. Тянул, сколько можно. Целых десять секунд!
Зато Лиза сразу отпрянула: отодвинулась, вжалась в диван. Боится… Это плохо.
– Как себя чувствуешь? – спросил я.
– Прекрасно, – ответила и попыталась встать.
Удержал ее, положив ладонь на хрупкую ключицу. Как мне хотелось скользнуть пальцами ниже, к упругому холмику, выступающему под футболкой! Слегка прикоснуться, осторожно сжать, а потом…
Так, спокойно. Вдох-выдох. Держим свои похотливые желания в узде! До поры до времени…
– Полежи немного, – произнес я. – Все же тебя здорово шарахнуло.
– Да все нормально!
Отбросив мою руку, она уселась на диване.
Да все со мной хорошо, не хочу я лежать! Чувствую себя странно, развалившись на диване, в то время как работодатель склонился надо мной. Его прикосновения, вроде бы естественные и соответствующие ситуации, почему-то вызывают у меня ощущение острой неловкости. Вот и сейчас он, стремясь удержать меня в горизонтальном положении, опустил тяжелую руку мне на плечо. Тепло от его ладони будто растеклось по моей коже обжигающей, плавящей волной. В груди возникло неясное томление, мне почему-то захотелось выгнуться ему навстречу…
Что со мной происходит? Похоже, это последствия удара током.
Я села, освободившись от руки Марка. Однако лучше не стало.
Получилось так, что я сидела на диване, а он стоял передо мной на коленях, расположив руки по бокам так, словно заключил меня в кольцо, не желая отпускать. Его глаза располагались чуть-чуть выше моих. Я посмотрела на него. Лучше бы не делала этого!
Что это за взгляд? Затуманенный, жадный, в чем-то хищный. Наверное, так голодный тигр смотрит на бегущую по саванне добычу. Знает, что легко может ее настичь, но ждет подходящего момента.
Я опустила глаза, почувствовав, как щеки запылали румянцем.
– Хочу пить, – произнесла я.
Это было чистой правдой. В горле пересохло так, что язык еле ворочался. Видимо, тоже последствия удара током…
– Воды? – спросил Марк. – Или, может, лучше горячего чая?
Голос звучал нормально, в нем не было хищной страсти. Я снова взглянула ему в глаза: смотрит сочувствующе, слегка улыбается. Само дружелюбие и отзывчивость!
Может, тот его взгляд померещился? Скорее всего. Сейчас я, наверное, плохо соображаю, хотя убеждена в обратном.
Как трепетали ее ресницы, когда она скромно потупила глаза, наткнувшись на мой взгляд, наверное, слишком откровенный! Я заметил легкий румянец на ее щеках. Это смущение или возбуждение?
Она снова закусила губу. Я сейчас не выдержу и наброшусь на нее!
Нет, нельзя. Она и так смущена, я окончательно напугаю ее и навсегда закрою для себя возможность узнать поближе. Намного ближе…
Лиза положила руки на колени и выпрямилась, будто собиралась встать. Она не смотрела на меня, и я мог беззастенчиво разглядывать ее тонкую хрупкую шейку, острые ключицы, пухлые губы, созданные для поцелуев. И небольшую дерзкую грудь, выпирающую под натянувшейся тканью футболки.
Нет, туда мне лучше не смотреть. Это слишком туманит мой разум.
Она сказала, что хочет пить. И сглотнула.
Знала бы она, какая сильная жажда мучает меня! Я словно путник, который неделю брел по пустыне и наконец нашел оазис с чистым ручьем: вроде бы можно напиться, хочется броситься в воду с головой… Но нельзя. Иначе все исчезнет, как мираж.
Пора брать себя в руки. Больше нельзя оставаться в этой провоцирующей на безумства позе.
Я встал и подал ей руку. Она проигнорировала и поднялась сама.
– Поставлю чайник, – произнес я.
– Наверное, все же лучше воды, – сказала Лиза. – Прохладной.
Принес бутылку из холодильника. Протянул ей.
Она открыла, жадно приникла к горлышку губами. О-о-о! Я еле воздержался и не застонал от острого, чуть не разорвавшего мои джинсы, желания.
Марк вручил мне бутылку воды и завозился с чайником: налил питьевую воду из специального крана, нажал клавишу, открыл шкаф, где выстроились нераспечатанные пачки разного чая.
– Ты какой любишь? Черный, зеленый? Есть белый и улун. Правда, я не помню, как его правильно заваривать.
– Я уже напилась, – сообщила я.
Обернувшись, он как-то странно посмотрел на меня и бутылку в моей руке.
– Вода – это не то. При стрессе полезен горячий сладкий чай.
– Так то при стрессе…
– Хочешь сказать, что для тебя удар током – дело привычное?
– Ага, – отозвалась я. – Регулярно практикую дважды в день.
Он хохотнул.
– Вижу, ты и, правда, приходишь в себя.
– Да. Пришла и собираюсь остаться.
– Тогда можно задать личный вопрос?
– Личный?
Я напряглась. Терпеть не могу личные вопросы. В моей жизни есть странное и трудно объяснимое с точки зрения логики обстоятельство, которым я совершенно не хочу делиться с окружающими.
– Зачем тебе электрошокер?
А, такой вопрос. Уф.
– На всякий случай. – Пожала плечами. – Папа подарил.
– А папа не научил тебя им пользоваться?
– Научил. И все было нормально. До сегодняшнего дня.
– То есть ты била людей током направо и налево, и тебя все устраивало.
– Не совсем. До сегодняшнего дня я им ни разу не пользовалась.
На этот раз его взгляд был испытующим.
– Боялась сюда идти?
Пришлось сознаться. Трудно врать, если тебе задают прямой вопрос и при этом смотрят с явной симпатией.
– Немного, – выдавила я.
– Хотела шибануть меня разрядом, если я опять сниму халат?
– Ага, – кивнула, глядя на него. – По самому больному месту.
Он поморщился.
– Жестоко. Надеюсь, теперь это желание отпало?
– Пока не вижу необходимости.
Марк снова засмеялся. Его так легко рассмешить! Сегодня он необыкновенно милый, и, пожалуй, даже начинает мне нравиться.
Тетя Оля права – таких работодателей еще поискать надо: позаботился обо мне, когда я распласталась на полу по собственной глупости…
– Так что, зеленый? Хотя нет, лучше черный. Он бодрит.
– Ладно, пусть будет черный. Мне все равно.
– Заварю с бергамотом, – сообщил он.
Кипяток полился в заварочный чайник, Марк накрыл его крышкой, достал чашки, поставил их на барную стойку у окна. Мы что, вместе будем чаевничать?
Внезапно вспомнила, что я здесь, вообще-то, не гостья, а горничная, и мое дело – стирать и убирать, а не распивать чаи в обществе работодателя. Тетя Оля меня по этому поводу тщательно проинструктировала: «Марк – человек дружелюбный, держится как будто на равных. Но не надо забывать, что ты на него работаешь! Держи дистанцию». А я совсем забыла о дистанции. И держусь неподобающе. Развалилась на стуле, в то время как тот, на кого я работаю, хлопочет по хозяйству.
Заваривание чая подействовало на меня отрезвляюще. Джинсы больше не разрывались, я мог контролировать взгляд и голос. Надо быть крайне осторожным, действовать аккуратно, чтобы не спугнуть мою сладкую добычу.
И тут она ко мне подошла. Внезапно возникла у левого локтя, я даже вздрогнул от неожиданности.
– Там, наверное, стирка закончилась. Я пойду.
Это что еще за бунт?! Кому я тут готовил чай и ради кого усмиряю свою похоть?
– Да к черту стирку! – вырвалось у меня. – В смысле, она подождет. Садись, пей чай. Я настаиваю.
Лиза поколебалась, но все же плюхнулась на барный стул перед окном. Почему она снова напряглась? Я как-то не так себя веду? Надо расчехлить все свое обаяние, быть милым и простым, чтобы она больше не видела во мне врага. И не передумала на меня работать.
Думаю, у меня получилось. К концу чаепития мы болтали как старые друзья. Лиза за обе щеки уплетала найденные в моих закромах печеньки, а я жалел, что не запасся шоколадками и конфетами. Сам я сладкого не ел, но она, насколько я понял, его обожала и вдохновенно рассказывала о десерте под названием «Анна Павлова», который готова есть на завтрак, обед и ужин. Надо внести его в список покупок, доставляемых мне курьером. Пусть он всегда будет в моем холодильнике, это станет дополнительной приманкой.
Главная приманка, конечно, – я сам. Лиза должна понять, какой я хороший, милый, щедрый и при этом чертовски соблазнительный. Такой, что устоять невозможно!
Когда чай закончился, я задал самый волнующий вопрос:
– Придешь в понедельник?
Она кивнула.
О боги! У меня получилось! Лиза остается на меня работать. Всего на две недели.
За это время я должен ее приручить.
Думаю, смогу: может, даже дойдет до главного, ради чего я все это затеваю. Если не получится – продолжим позже, уже не как работодатель и подчиненная.
– Я постараюсь не путаться под ногами, – закрепил я свой успех. – Скорее всего, меня вообще не будет дома.
– Хорошо, – кивнула она.
Что это промелькнуло в ее взгляде? Легкое разочарование? Бинго!
– Но мои планы быстро меняются, иногда мне удобнее работать здесь, а не в офисе. Если я буду мешать, можешь гнать меня взашей.
Улыбается. А я внутренне ликую.
Она меня больше не боится. И уже немного хочет, но пока еще это не осознает…
О проекте
О подписке