Михаил
– Ты где так долго был? – наезжает на меня Кира. – Я тебе писала. И звонила. Твой самолет приземлился пять часов назад!
– Сорри. Телефон забыл включить.
Он у меня так и висит в режиме полета. Я настолько офигел от произошедшего в самолете и после, что реально забыл вообще обо всем.
– Почему так долго добирался?
– Так вышло, – кратко отвечаю я.
Хоть и вижу, что она надула губы.
Ну а что я скажу? Что встретил бывшую и поехал к ней в гости? Что мы целовались, как безумные? Что у нее есть дочка, и возможно, муж. И что мне плевать…
Врать не хочу. Говорить правду – тем более. Поэтому не говорю ничего.
Кира лезет с поцелуями. Я как замороженный палтус. Ноль эмоций, ноль страсти, ноль желания.
– Миш, ты чего такой?
Ее лицо искажает обиженная гримаса.
– Устал.
– Я тоже устала! И вообще… у меня голова болит!
Понял. Это мы уже проходили. И не раз. Теперь ее “головная боль” продлится несколько дней – в качестве наказания. Еще и спать меня сегодня на диван отправит. Есть тут диван?
Да похрен.
Сейчас я даже рад такому раскладу. Очень хочется побыть одному. Прийти в себя… Если получится.
Должно получиться!
* * *
– Ты чего тут один сидишь? – спрашивает Валерка, парень из нашей компашки, с которым я почти незнаком.
Я торчу на террасе, одетый и закутанный в плед. Давно стемнело и похолодало, а я никак не могу уйти. Завис.
Кира один раз прошла мимо с обиженным видом. Явно для того, чтобы я попросил прощения и попытался наладить контакт. Но я и так знаю, что с первого раза ничего не выйдет. Так зачем зря тратить слова?
– На звезды смотрю, – нехотя отвечаю я.
– А твоя где?
А тебе, чел, что за дело? Ты вообще кто? Вся эта компания – друзья Киры. Которые, вроде как, стали моими. Вроде как…
Моя…
Я вообще не заметил, как Кира стала “моей”. А мы с ней для всех стали парой.
Мы познакомились, когда я вернулся из своей длительной командировки – работал поочередно в нескольких странах. Немного одичал, отвык от местных реалий. А тут она. Мягкая, нежная, заботливая. Была сначала.
Ну, все мы в начале выдаем лучшую версию себя. И я не исключение. И не подарок.
А с Кирой мне, в целом, комфортно.
* * *
Сегодня весь день кручу в руках телефон, гипнотизируя номер бывшей.
Сколько раз за эти годы я так делал… Ни разу не позвонил. Зачем? Она ушла от меня к другому.
Вечером не выдерживаю. Пока Кира торчит на кухне, с обиженным видом строгая салат, я на террасе делаю то, на что так и не решился за шесть гребаных лет.
Звоню.
От голоса Анюты волосы на загривке становятся дыбом. И пофиг, что она с ходу агрессивна. Я чувствую, что у нее на языке много всего интересного вертится… Но, видимо, рядом дочка.
А чего так психовать-то? Я же ничего такого не сказал. Просто поинтересовался, как им отдыхается. И подал пример, рассказав про свой день.
Чего ты, кошечка моя, такая злая? Никто не чешет тебя за ушком?
Знаешь, Новый год на носу, елки, шишки, гирлянды. Праздничное настроение. У всех нормальных людей.
А ты чего рычишь, Брусникина?
– Я, вообще, не тебе звоню, – говорю я.
– Не мне?
– Хотел с Машуней поболтать.
– Это еще зачем?
– Мам, кто там? – слышу на заднем фоне. – Это Миша? Мам, это Миша, да? Ты ему позвонила?
– Как зачем? – отвечаю я Анюте. – Хочу узнать, как дела у моей подружки. Дай ей трубку.
Она дает.
– Приедешь ко мне? – с ходу выпаливает маленькая катастрофа. – Завтра.
– Приеду, – отвечаю я.
– Елку купишь?
– Куплю.
– И игрушки елочные. Только чтоб красивые!
– Конечно, – киваю послушно.
– А то Деду Морозу некуда будет подарочек положить!
– Непорядок, – соглашаюсь я.
И думаю: а как так вышло, что я вообще на все согласился? Сразу и без раздумий?
У этой девчонки как будто есть надо мной какая-власть! Как когда-то была у ее мамы. Вот, блин, ведьминское племя!
– А что там мама делает? – осторожно спрашиваю я.
– Работает, – отвечает Маша.
– Работает? В смысле?
Они же на отдых приехали.
– Она сидит за нутбуком и рисует свои пра… пралекты, – старательно выговаривает девчонка.
Проекты. Понял. То есть ничего не понял, но… Брусникина работает. Занятая деловая колбаса.
– А ты что делаешь?
– А я ее достаю! – радостно сообщает Машуня. – Не даю работать! Каждую минуту отвлекаю! Не могу даже полчасика одна поиграть!
– Понял…
Вполне понял, почему Брусникина такая злая. Пролекты у нее там… И маленькая катастрофа рядом.
А мужа, походу, нет.
Аня
Утро. Тридцать первое декабря. Мы с Машей позавтракали, и я села работать, чтобы освободить вторую половину дня и вечер. Новый год же! А дочка…
– Маш, ты где? – кричу из комнаты.
– Я тут.
– В прихожей?
– Ага.
– Что ты там делаешь?
Я отрываюсь от ноутбука, выхожу в прихожую. И вижу такую картину: Маша принесла с кухни табуретку, поставила возле двери, и сидит.
– Ты чего?
– Сижу.
– Ну-у… Ладно..
Видимо, это какая-то игра. У меня сейчас нет времени вникать, но мне она нравится. Спокойно, тихо, безопасно. Пусть сидит.
Минут через пятнадцать интенсивной работы снова выглядываю в прихожую. Маша все еще сидит на табуретке. И – напряженно смотрит на дверь.
– Маш, ты что делаешь?
– Сижу, жду Мишу. Он елку принесет. Будем наряжать.
Капец…
Она не забыла! Он ей наобещал вчера, и она поверила. Ну как наобещал… она потребовала – это я слышала. Он для приличия согласился.
И теперь она ждет!
Стою рядом. Смотрю на дверь. Как будто она сейчас откроется и появится он. С елкой и игрушками….
Мать, ты хотя бы не тупи!
Никто не придет и ничего не принесет. Я уверена, Михей вообще не воспринял всю эту болтовню всерьез. Маша что-то там тараторила, он кивал: ага, ага. Положил трубку – и забыл.
А Маша ждет… Как Хатико.
У меня щемит сердце. Больно за Машу. Я не могу позволить ребенку пережить такое разочарование в Новый год!
Но никто не придет и ничего не принесет. Это я уже давно усвоила. Придется самой идти покупать елку. Какую-нибудь маленькую замухрышку. По скидке. И игрушки… недорогие. Что-нибудь придумаем.
Зачем он вообще вчера звонил? Все же нормально было!
Очень хочется сейчас перезвонить ему и наорать. Он создал мне проблему, а я должна ее решать!
В общем-то, все как всегда. Он эту проблему создал еще шесть лет назад. И я каждый день ее решаю… И безумно люблю. И не представляю себе жизни без этой маленькой, вредной, верящей в чудеса проблемы…
Ладно. Хватит злиться. Надо радоваться – Новый год все-таки. Сама не можешь радоваться – создай радость ребенку. И порадуйся вместе с ней.
– Одевайся, – говорю я дочке..
Она отрицательно машет головой и держится за табуретку. Мол, с места не сойду, буду здесь ждать.
– Пойдем за елкой, – говорю я.
Тут уж она вскакивает. И мы начинаем одеваться.
Звонок в домофон.
– Миша пришел! – вопит Машенька.
Да ладно. Конечно, это не он. Может, хозяйка до нас добралась. Она хотела заглянуть перед Новым годом.
– Кто? – спрашиваю.
– Дед Мороз красный нос! – раздается бас в трубке. – Принес вам елочку.
– И игрушки? – уточняет Маша.
– И игрушки.
– Ура!!! – вопит дочка.
Радостно срывая с ног сапожки и швыряя их в потолок. А я растерянно жму на кнопку домофона. Он пришел… С елкой…
Распахиваю дверь и жду. Почему-то волнуясь, как девчонка перед первым свиданием. Ну где он там?
– Хо-хо-хо! – раздается голос от лифта
И появляется живая ель, упакованная в сетку. А за ней – Михей с двумя пакетами в одной руке. Запыхавшийся, раскрасневшийся, бородатый… ну чем не Дед Мороз?
– Я тебя ждала! – Маша пытается запрыгнуть к нему на шею. – И ты пришел! Пришел! И елку принес!
– Я же обещал.
– Привет, – говорю я.
Не зная, как себя вести.
С момента, как Михей появился в нашей жизни, и на него постоянно злюсь. А сейчас… вся злость куда-то улетучивается. И появляется новогоднее настроение. И даже начинает казаться, что чудеса возможны…
Михей входит в квартиру и прислоняет елку к стене, а пакеты опускает на пол. Маша сразу сует в них свой любопытный нос.
– Игрушки! Красивые!
– Маш, что надо сказать Мише? – напоминаю я.
Дочка поднимает голову.
– Я маме тоже подарок принес, – сразу отзывается Михей.
– Прекрати…
– Вот.
Он протягивает мне красный бархатный мешочек. Я открываю его и достаю… змею. Металлическую гибкую змейку.
Это что, намек? Типа я – змеюка?
– Год змеи, – объясняет Михей.
А-а-а…
– Спасибо, не стоило.
– Тебе пойдет.
– В смысле?
– Это ожерелье. Или колье. Я не разбираюсь…
Надеваю змею на шею. Оказывается, в голове у нее магнит, и закрепить ее можно в любом месте. Красиво!
Михей ухмыляется. Это все же намек?
* * *
Мой бывший и моя дочь наряжают елку в комнате. А я сижу на кухне, работаю. Квартира однокомнатная, больше деться некуда.
Я невольно отвлекаюсь, прислушиваюсь к их разговору:
– А ты где живешь? – спрашивает Маша.
– Сейчас я живу горах, тут недалеко, сорок минут на электричке. Очень красивое место.
– Я тоже хочу в горах! Мам, я хочу к Мише в гости! – громко и бесцеремонно заявляет Машенька.
Тишина. Что-то он не торопится ее звать. Не говорит нам обеим: да, конечно, приезжайте. Как люди обычно делают, хотя бы просто из вежливости.
Мы бы, естественно, никуда не поехали. Но, как я успела заметить, он на все Машины просьбы соглашается. А потом выполняет обещания.
Так что? Где приглашение приехать? Где обещание встретить нас с оркестром и красной ковровой дорожкой?
Михаил
– Я хочу вешать синий шарик!
– Вешай.
– И красный.
– Держи.
Маша хватает очередной блестящий елочный шар, надевает на ветку, он соскальзывает, она его ловит. И, высунув язычок от усердия, закрепляет как следует. Потом отходит, любуется, подпрыгивает на месте, еще и повизгивает от буйного восторга.
Как все-таки мало ребенку надо для счастья!
– И желтый давай, – командует с деловым видом.
Я даю. Она замирает с шариком в руках.
– А ты?
– Что – я?
– Ты тоже повесь.
И она протягивает шар мне. Как мило! Хочет, чтобы и я кайфанул. Делится радостью. И я кайфую! Так тепло на душе становится… И даже начинает проклевываться что-то вроде новогоднего настроения.
Хорошо, что я приехал. Ну а как иначе? Я же обещал Маше елку.
С утра настроение было не то что на нуле – в минусе. Кире надоело молчать и игнорить меня, и она перешла к следующему пункту программы: распил деревянного буратины. Это мы тоже проходили… Но сегодня мне что-то не зашло.
Я просто собрался и свалил.
– Ты куда?
Она поймала меня у двери.
– Навестить друзей на побережье.
– Не знала, что у тебя здесь есть друзья! – обвиняющим тоном выдала она.
И я подумал: а ведь Кира вообще не так уж много обо мне знает, хотя мы почти год вместе. Например, я никогда не рассказывал ей про Брусникину – главную стерву моей жизни.
И, кстати, я тоже не так много знаю о том, чем жила Кира до меня. Она упоминала, что у нее пару раз были серьезные отношения. Но подробностей не рассказывала.
– Когда вернешься?
– Сегодня.
– Можешь вообще не возвращаться! – полетело мне вслед.
Могу. Но… нет. Я вернусь. И подумаю, как быть дальше.
А вот звать тебя в гости, моя маленькая подружка, сейчас точно не стоит. Хотя я бы с удовольствием показал тебе горы.
Тем временем мне приходит сообщение от курьера. Я отправил чемоданы службой доставки, и сейчас их везут по указанному адресу. Пишу курьеру: “Звоните в дверь, если никого не будет, оставьте на крыльце”. Кто-то наверняка будет. Народу в доме полно живет.
– Как думаешь, Дед Мороз принесет мне собаку? – спрашивает Машуня, пока я обматываю елку гирляндой.
– Вряд ли, – осторожно отвечаю я.
Похоже, это ее самое главное желание.
– Потому что я плохо себя вела?
– А ты плохо себя вела?
Маша самокритично кивает.
– Иногда. Почти что часто. Думаешь, он знает?
Я пожимаю плечами. Понятия не имею, как функционирует концепция Дед Морозовского контроля за детьми. Что-нибудь ляпнешь невпопад – и сломаешь ребенку картину мира.
– Что ему, жалко, что ли? – продолжает рассуждать Машенька. – Он же Дед Мороз. Должен быть добрым. Как ты.
Ух ты. Оказывается, я добрый…
* * *
Елка наряжена.
Брусникина заглядывает в комнату, где я собираю пустые коробки и пакеты.
– Поешь с нами?
– С удовольствием.
– У нас только макарошки с сосисками.
– Обожаю макарошки…
– С сыром! – влезает Машенька. – Мои любимые!
– Готова есть на завтрак, обед и ужин, – добавляет Анюта.
Ну прям как я!
Кухня уютная, но маленькая. Мы с Брусникиной то и дело задеваем друг друга разными частями тела, пока я помогаю ей накрывать на стол. Поэтому у меня в груди хронический спазм. Просто выдохнуть не могу, когда вдруг чувствую ее теплую нежную руку, случайно коснувшуюся моего плеча. А когда она задевает меня бедром на повороте, во мне вспыхивает такая мощная новогодняя гирлянда, что дело может кончится пожаром…
Но Анюте не до меня. Она ест как будто нехотя. То и дело оглядываясь на ноутбук, лежащий на подоконнике. О работе думает, похоже.
– Мам, пойдем гулять! – начинает канючить Машуня в конце обеда. – Я хочу на море!
– Маш, мне нужно кое-что доделать. Я освобожусь только через два часа.
– Давай я с ней погуляю, – предлагаю я.
– Ты? – растерянно смотрит Анюта.
– А что?
– Да! Да! Да! – радостно вопит Машенька. – Пусть Миша со мной погуляет! Я хочу с Мишей гулять!
– А тебе никуда не надо?
К тому же, обещание я выполнил: елку привез, игрушками помог украсить. Да, мне давно уже пора.Смотрю на часы. Вообще, конечно, пора возвращаться. Кира ждет. Как бы она меня не пилила – она все еще моя девушка. Мы приехали, чтобы вместе встретить Новый год.
Но я говорю:
– Пару часов найду.
Взгляд Брусникиной меняется. Становится оценивающим, как у прокурора.
– У тебя есть дети?
– Нет, – отвечаю.
Детей не завел. Даже близко к этому не был.
И я вдруг ловлю еще один взгляд Брусникиной. Максимально странный и непонятный. Очень загадочный!
– Но я нормально нахожу с ними общий язык. Ты же сама видишь, мы с Машей поладили.
– Она из тебя веревки вьет.
– Ну, есть немного.
– Если она тебе скажет: хочу мороженое, пирожное и облизывать фонарные столбы?
– Облизывать столбы? – озадаченно переспрашиваю я.
– И такое бывает.
– Всего один разочек было, – бурчит Машенька. – Я играла, что это гигантский чупа-чупс!
– Твои действия? – допытывается Брусникина.
– Про пирожное и мороженое спросим у мамы. Столбы лизать не дам. И буду пристально следить за всем, что может попасть внутрь ребенка.
Брусникина все еще сомневается. Маша уже побежала одеваться.
А у меня в кармане вибрирует телефон. Заглядываю в мессенджер. Сообщение от Киры:
“Если через час не появишься – вообще не приходи”.
Михаил
Ультиматумы я органически не переношу.
Через час? Ну нет. У меня другие планы. Я приеду через три часа, и тогда мы поговорим.
Да, нам с Кирой надо поговорить. Я пока не очень представляю, что это будет за разговор. И – как вообще на него выйти.
Именно сейчас я четко осознаю, что мы вообще не умеем по-человечески разговаривать. Обычно она дуется, психует, я просто жду. Через какое-то время она остывает, и все идет как раньше.
В принципе, рабочая схема…
* * *
– Ладно. Идите, – сдается Анюта.
– Ура!!! – вопит уже почти полностью одетая Машенька.
Похоже, она не сомневалась в успехе.
– Держи ее за руку. На детской площадке ни на секунду не выпускай из вида. Не разрешай снимать шапку, даже если она говорит, что жарко и голова чешется.
– Понял.
– Идите по бульвару до моря, там есть хорошая детская площадка. Мороженое нельзя. Шоколад нельзя. Мочить ножки в море нельзя…
– А что можно?
– Гулять!
– Ладно, ладно. Я понял.
– Пиши каждые пятнадцать минут, как у вас дела.
Пипец… Столько инструкций. Это же просто ребенок! Я в ее возрасте во дворе один гулял. Без шапки. В минус двадцать. И мороженое ел. И железные турники облизывал, обдирая язык.
И ничего, вырос нормальным человеком!
* * *
– Миш, а у Деда Мороза есть слюни?
– Что?
– Или у него во рту снег?
Мы идем по бульвару. Маша с любопытством глазеет по сторонам. Я крепко держу ее за руку. И – офигеваю от ее вопросов.
– Наверное, у него во рту жидкий лед.
– Как это? – озадаченно приоткрывает рот Машенька.
Ну вот, и у меня получилось ввести ее в ступор! Не только же мне офигевать.
– Что будет, если лед растает?
– Будет мокро.
– Ну вот. У Деда Мороза во рту мокро. И холодно. И страшно…
Я разеваю пасть, как крокодил. Маша хохочет.
* * *
– Ой, какая красивая елочка! Сфоткай меня с этой елочкой!
Маша дергает меня за руку, тянет к небольшой елке на ступеньках кафе.
– Давай.
Она встает, одну руку упирает в бок, одну ногу вытягивает вперед, еще и губы уточкой складывает… И где только научилась такому?
Я фоткаю. Она меняет позы. То улыбнется, то повернется, то покружится… Красотка! И откуда только в маленькой девчонке столько кокетства? И, главное, на фотках классно получается. Как не встанет, какую рожицу не скорчит – шедевр. Хоть сейчас на обложку глянца!
Возле нас даже две тетки остановились, любуются фотогеничной принцессой.
– Красавица! – произносит она.
– Вся в папу.
В папу? А они откуда знают? Знакомые, что ли? И все же мне кажется, на удода Маша ни капли не похожа…
– Давайте мы вас с дочкой сфотографируем, – предлагает мне одна из женщин.
Я зависаю.
С дочкой… Это она мне?
На автомате отдаю ей телефон. Присаживаюсь рядом с Машей на ступеньку. Она залезает ко мне на колени. Обнимает за шею.
– Посмотри на меня!
О проекте
О подписке
Другие проекты