Глава 3

– Почему она такая спокойная? – с хрипотцой, с привычным австралийским акцентом, спросил Джек свою сестру, сидя напротив неё за столом. Его голос звучал тягуче и неразборчиво для любого, кто не привык к его манере речи, но Гранде понимала его без слов.

– Она решила, что её Спартак скоро приедет и устроит тебе, – с лёгкой усмешкой ответила Гранде, пожав плечами, словно объясняя что-то само собой разумеющееся.

– Откуда она знает, что он жив, я сказал ей, что убил его?

Они сидели все вместе, за небольшим деревянным столом, на котором стояла простая еда: жареная курица, немного риса, нарезанные фрукты. Мария напевала себе что-то под нос, едва слышно, улыбаясь своим мыслям, и медленно ела, словно наслаждаясь каждым кусочком, словно впервые за долгое время чувствовала вкус.

Не дожидаясь ответа, Джек перевел свой взгляд на необычно веселую пленницу и задал ей прямой вопрос:

– Гранде сказала тебе про Спартака?

Имя возлюбленного прозвучало для Марии, как удар колокола – она словно проснулась, словно до этого сидела в каком-то полусне, отрешённая от происходящего. Теперь её лицо озарила настоящая, светлая улыбка, такая, какой его давно никто не видел.

Она кивнула сначала быстро и радостно, но почти сразу, вспомнив о просьбе Гранде, замотала головой, отказываясь, пытаясь скрыть правду.

Джек ухмыльнулся. Бросив на сестру долгий, выразительный взгляд, полный упрёка, заставил ее виновато опустить свои глаза, будто маленькой девочке, пойманной за проступком.

– Тебе нужна операция на сердце, ты не забыла? – напомнил он ей, указав подбородком на Марию, с лёгкой досадой в голосе. – Если мы упустим шанс…, – он помедлил, – то нам всем будет нелегко. Она снова начнёт рваться с острова, снова будет искать пути сбежать, и тогда… возникнут проблемы. Большие проблемы.

– Джек…, – Гранде вскинула на него глаза, полные мольбы. – Я не могла больше смотреть, как она мучается… Она умирала медленно, каждый день, когда верила, что Спартак мёртв. А когда услышала, что он жив… она словно ожила. Ты видел её сегодня? Она даже посмотрела в зеркало. Впервые за всё это время…

Мужчина тяжело выдохнул, его плечи опустились.

– Ты даже не представляешь, какую ошибку ты совершила, – сказал он тихо, с усталостью в голосе. Но в этих словах звучала и неизбежность.

На следующий день Мария словно преобразилась. Она долго мыла волосы, смывая песок и соль, расчёсывала их, возвращая мягкость и блеск, стояла перед зеркалом, выбирая что-то из вещей Гранде, примеряя, откладывая, снова выбирая и, наконец, находила то, что нравилось.

Она убрала дом, вымела пол, протёрла пыль, разложила вещи по местам, а вечером даже приготовила ужин – простой, но вкусный, такой, каким он был в её детстве. Её глаза светились ожиданием, её движения были лёгкими, в ней снова появилась жизнь, энергия, надежда.

Когда Джек вернулся, он застыл на пороге, глядя на неё с удивлением, словно увидел перед собой совершенно другого человека. Словно Мария, которую он знал, исчезла, и на её месте стояла новая, обновлённая, сильная и красивая.

Гранде посмотрела на брата, пожала плечами, молча давая понять, что она тут ни при чём, что всё это – сама Мария.

А Мария ждала… Ждала с нетерпением. Ждала своего Спартака. Она знала – он придёт. Она верила в это, как верят в восход солнца после долгой ночи.

Джек подошёл к ней, взял за руку – мягко, но настойчиво – и повёл под дерево, где стояла старая скамейка в тени раскидистой кроны. Сел рядом и повернулся к ней.

– Мария, я не хочу тебе зла. – Он говорил тихо, спокойно, но в голосе звучала непреклонность. – Но тебе лучше остаться здесь ещё немного. Месяц, два, может меньше. Я сам не знаю.

– Я всё равно уйду. – Она улыбалась, её глаза светились уверенностью. – Ты же знаешь. Он меня ищет. И он найдёт. Обязательно.

– А если нет? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

– Тогда я сама дам ему знать, где я. И тогда… он заберёт меня, – ответила она спокойно, с такой непоколебимой верой, что даже Джек на миг отступил внутренне, словно почувствовал, что против этой веры бессилен.

Он молчал. Потом медленно достал телефон из кармана, включил запись.

Послышался голос, который Мария знала наизусть – до последней интонации, до последнего вздоха.

– Как она? – спросил Спартак.

– Плохо, – ответил Джек.

– Она хотя бы ест?

– Немного. Но всё время порывается наложить на себя руки.

– Чёрт…, – голос любимого дрогнул, и в этом дрожании был страх и бессилие. Он что-то тихо сказал по-русски, едва слышно, тяжело выдохнул. – Её пока нельзя выпускать. Там… опасно. Пусть остаётся. Я позвоню перед вылетом.

– Я сделаю всё, что смогу, – сказал Джек, и запись оборвалась.

Мария застыла. Её сердце бешено забилось, будто пытаясь вырваться наружу. Она смотрела на Джека, потом на телефон, потом снова на него. И вдруг, словно прорвавшись сквозь оцепенение, начала бить его кулаками в грудь – яростно, больно, со слезами на глазах.

– Лжец! Ложь! Это всё ложь! Это фальшивка! Я не верю! – кричала она, каждый удар сопровождая отчаянием.

Джек молчал. Долго. А потом обнял её – крепко и надёжно – так, что её кулаки опустились, а тело расслабилось в этих объятиях, словно нашло наконец опору.

И она горько заплакала. Навзрыд и так отчаянно.

– Нет…, – шептала она. – Он не мог… не мог так со мной…

– Он сделал это ради тебя. – Голос Джека звучал мягко. – Не ради себя.

– Что ты несёшь…, – выдохнула Мария, но сил кричать больше не было.

Немного погодя, она успокоилась. Но вместе с этим её мир с новой силой рухнул, разлетаясь в острые, беспощадные осколки. Лучше бы она продолжала думать, что он умер – умер, любя её, сохранив её в сердце до последнего удара. Но теперь она знала: он просто её бросил.

И от этого знание разливалось по груди холодной, ледяной пустотой, а внутри – в том месте, где раньше билось сердце, – стало пусто, будто выжжено. Как пепелище после пожара.

В её голове стучали слова Джека, звучавшие как приговор, как тупой молоток:

«Его шантажировали детьми. Он был вынужден согласиться на роль твоего возлюбленного. У него есть жена и дети.»

Каждое слово падало тяжёлым грузом, неся с собой боль и отвращение. Она снова и снова прокручивала в памяти их первую ночь – вернее, ночи, полные страсти, близости, обещаний… И то, как потом, так красиво, так нежно, так по-особенному он сделал ей предложение в ресторане. Так романтично, под музыку.

Теперь всё это казалось сценарием чужого фильма, игрой, маской.

Она лежала на боку, прижав колени к груди, уткнувшись лицом в подушку, и выла. Не плакала, не рыдала, а именно выла. Сдавленно и глухо, словно зверь, загнанный в угол.

Джек и Гранде сидели на улице, рядом с домом. Джек молча курил сигару, выпуская кольца дыма, глядя в темноту, слушая её стоны сквозь тонкие деревянные стены. Потом он сказал негромко, почти устало:

– Время её вылечит.

Последующие дни Мария почти не вставала. Она лежала, глядя в потолок. Почти не ела, не говорила, не двигалась.

Гранде, стараясь отвлечь её, садилась у изножья кровати, складывала ноги крест-накрест, рассказывала истории – из детства, про себя, про брата, про прошлое.

– Когда папа умер, Джек стал мне как отец…, – рассказывала она, чуть улыбаясь своим воспоминаниям. – Он всегда защищал меня. Помню, меня как-то побил соседский мальчишка… Я пришла домой с синяком под глазом. А Джек увидел. Боже, он схватил меня за руку и тут же побежал к его дому, выволок его наружу, поставил на колени передо мной и заставил просить прощения… А я… я опустилась на колени вместе с ним. Мне было так жалко…

Мария медленно повернула голову, посмотрела на неё. Потом протянула руку и провела пальцами по её волосам.

Гранде вздрогнула от неожиданности, прикрыла глаза и улыбнулась, словно этот простой жест стал для неё светлым благословением.

– Мария, поверь, мой брат очень хороший и добрый. Он не стал бы причинять ни тебе, ни кому-либо ещё боли. Если он что-то делает – то только чтобы уберечь.

– Я поняла это, милая.

Ещё через два дня Мария заставила себя встать и заняться делами. Комната встретила её влажной духотой; за тонкими стенами мерно гудел океан, набегая волнами на песок. Ей нужно было принять реальность и попытаться больше не плакать, понимая: слёзы и истерики ничего не изменят – ни ситуацию, ни прошлое.

Но боль в груди сидела глубоко, вырываясь с каждым вдохом. Она решила: как бы плохо ни было, надо попробовать справиться с этим и жить дальше.

Может, стоит поехать в Россию – взглянуть ему в глаза. Спросить, почему он так низко с ней поступил. И Джек поможет ей это сделать. Он будет сопровождать её. Почему нет? Из него выйдет отличный телохранитель. Даже Спартаку с его бойцовским опытом не просто будет с ним справиться.

Джек был крупнее, сильнее – и явно не менее опытен. Она несколько раз наблюдала, как он тренировался. На скрюченном дереве, растущем за хижиной, висел мешок, туго набитый песком или чем-то таким, и Джек с силой бил в него кулаками, обмотанными плотными тканевыми полосами. Каждый удар отдавался глухим стуком по пустынному песку.

А когда он плавал – быстро, далеко, будто часть океана – Мария с удивлением ловила себя на мысли: он и вправду был создан для этого. Да, он подойдёт идеально.

Интересно, что скажет Спартак, когда узнает, что Джек теперь на её стороне?

Мария закрутила волосы на затылке, взяла корзину с продуктами и пошла к столу, чтобы приготовить обед. Гранде убирала, но сегодня особенно выглядела уставшей, двигалась медленно. Ей всегда хотелось отобрать у неё «инструменты» и всё переделать самой. Хотя хозяйством Мария, по сути, никогда не занималась – разве что для разнообразия, ради удовольствия. Но умела всё. Бабушка, жившая в деревне в России, научила её всему ещё в детстве. Несмотря на то, что она росла в очень обеспеченной семье, родители её не баловали. Не так, как баловали других знакомых детей их родители.

У неё было всё – но в пределах нормы. Она рано села за руль автомобиля, но он был недорогой. Училась в университете, опираясь только на собственные знания – отец принципиально её не поддерживал, считая, что это пойдёт ей только на пользу.

Мать умерла рано. Тяжёлая болезнь. Марии тогда было всего пять. Папа так и не женился. Он очень любил свою жену – возможно, это и сломило его в итоге.

Мария тяжело вздохнула. Папа столько вложил в неё – не затем, чтобы его дочь дошла до самоубийства из-за какого-то мудака. Чёрт. Такого любимого и желанного… Сволочь!

Она закрыла глаза рукой. Мысли снова вернулись к Спартаку.

Нет. Нет. Надо жить дальше.

Мария сидела за столом в хижине, занимаясь обедом, когда дверь резко распахнулась – вбежала Гранде с испуганным лицом.

– Мария, прошу тебя… не выдавай нас! Умоляю! – голос её дрожал.

Она медленно подняла взгляд, посмотрела за её плечо. Вдалеке, на берегу, из лодки выходили люди. Джека нигде не было видно. Гранде судорожно теребила пальцы, с тревогой глядя на неё.

– Не волнуйся, я не выдам.

– Честно?

– Честно. У меня свои планы.

Гранде с облегчением всплеснула руками и поспешила навстречу незваным.

К берегу вышли двое мужчин, похожих на бандитов – впрочем, как выглядел и сам Джек, – и с ними молодая женщина с чёрными волнистыми волосами и дерзким взглядом. Один из них поигрывал ножом, лениво подбрасывая его в ладони, другой шёл, ссутулившись, словно под грузом собственных мыслей.

Гранде стояла чуть поодаль, пытаясь их задержать, убеждая, что хозяина нет дома. Она теребила край рубашки, её голос дрожал, словно струна, натянутая до предела. Но гости двигались неспешно, тяжёлыми шагами, словно знали, куда идут. Песок скрипел под их подошвами, как под акульими плавниками. Женщина зажгла сигарету, затянулась и выдохнула дым прямо в сторону Гранде. Её губы скривились в кривой, хищной ухмылке.

Один из них лениво спросил:

– Когда вернётся твой брат?

– Должен скоро быть. Он велел никого не пускать в его отсутствие.

– Что ж, интересно… а что такого у вас в доме, чего нам видеть не положено? – ухмыльнулась гостья и, не останавливаясь, прошла мимо.

Гранде прикусила губу. Вот будет дело…

Когда она вошла в хижину следом за троицей, Марии там уже не было. На столе всё так же лежала рассыпавшаяся крупа, ветер чуть шевелил занавеску.

– Наверное, она боялась, что мы съедим её кукурузу! – расхохоталась женщина, и ее дружки тоже засмеялись, глядя на растерянную Гранде.

Один из них присел на стул и устало откинулся на спинку:

– Есть чего попить? – спросил он.

– Питьё держим у камней, у самой воды, – ответила Гранде, надеясь, что жажда выманит их обратно к берегу.

Неторопливо двинулся в указанном направлении последний из них, оставшийся у порога. Но не прошло и пары минут, как его голос разрезал воздух:

– Эй! Гляньте, кого я тут нашёл!

Гранде застыла, прикрыв лицо руками. Он вернулся, держа Марию за локоть.

– Ну и красотка…, – присвистнула женщина.

Поднявшись с места, тот, что сидел на стуле, шагнул ближе и стал разглядывать Марию с нескрываемым интересом. Она резко выдернула руку и бросила на них грозный взгляд.

– Ммм… Гранде, так вот кого ты прятала от нас! – ухмыльнулся он и, подходя вплотную, проговорил: – Как зовут такую красоту?

– А тебе-то что? – Мария вскинула подбородок.

На его устах заиграла хищная улыбка, заслышав её акцент. Не церемонясь, мужчина нагло провёл пальцем по её губам и протянул:

– Обожаю американок.

– Убери от неё свои руки.

Голос прозвучал спокойно, но с такой сталью, что все обернулись. Чуть поодаль показался Джек. Он шёл медленно, уверенно, и в его взгляде читалась неумолимость. Невозмутимый, как скала, хозяин шагнул за порог. Атмосфера оживилась, мужчины поздоровались, похлопали друг друга по плечу, перебросились шутками. По ходу дела Джек кивнул женщине, спросил, как её дела. Мария стояла в стороне, наблюдая за этой странной сценой – лёгкой, почти дружеской. Но она почувствовала, как с его появлением напряжение растворилось, а внимание всех сосредоточилось только на нём. Его харизма была почти осязаемой, как тепло костра.

– Джек, а кто эта девочка? – спросила женщина. В её голосе сквозила ревность, которую Мария тут же уловила.

Он чуть замялся, бросил взгляд на Марию, будто подыскивая ответ. Но Мария сама подошла, схватила его за рубашку, потянула на себя. Джек рефлекторно наклонился, и она вдруг поцеловала его.

Он замер – как и Гранде, которая приоткрыла рот от удивления.

– Я его невеста, – спокойно ответила Мария, отпуская его и поворачиваясь лицом к остальным.

Джек тут же притянул её ближе, обнял за талию.

– Ах ты предатель! – то ли шутливо, то ли с досадой воскликнула женщина. – Ты же обещал жениться на мне!

Он удивлённо взглянул на неё и усмехнулся:

– Прости, Берта, боюсь, я не справлюсь с ревностью. У тебя слишком много поклонников.

Мужчины рассмеялись, подхватив его шутку. Джек незаметно метнул взгляд на Гранде, и та поняла намёк. Подошла, взяла Марию за руку и тихо увела её прочь.

Вечером, когда они остались вдвоём, Джек поблагодарил Марию:

– Спасибо, что не выдала. И не устроила сцену.

Гранде ушла к воде за питьём, оставив их одних.

– Услуга за услугу, – пожала плечами Мария.

– Что я должен сделать? – Джек затянулся сигарой, выпуская клуб дыма.

– Быть моим телохранителем. И сопровождать меня всюду.

– Хорошо, – просто ответил он, и это спокойствие её слегка удивило. Ни вопросов, ни сомнений.

– Я хочу всё выяснить. Не ждать, когда обо мне вспомнят. – Мария посмотрела на синее море, представляя, как Спартак растеряется, увидев её.

– Завтра отправляемся на континент, – внезапно сказал Джек. – Но тебе придётся изменить внешность.

– Зачем?

– Потому что ты умерла.

– Что?

Джек перевёл на неё взгляд:

– Для всех ты погибла. Тогда, в тот день, тебя съела акула.

Мария присела на край лежащего бревна неподалёку от домика, на котором он сам сидел, и с ошеломлённым взглядом продолжила смотреть на ни о чём не переживавшего мужчину.

Он повернул голову и, помедлив, продолжил:

– Мария, я знаю, что это всё очень неприятно, но поверь: он поступил правильно. Некто заказал тебя, и он таким образом тебя уберёг от настоящей смерти.

– Кому заказали? – еле слышно спросила она. Вечернее небо стало темнеть в её глазах, превращая всё вокруг в смазанный густой туман. Она не хотела слышать ответ. Но он последовал:

– Ему.