– Джоан, – мягко сказала она. – Я думаю, что вам нужно начать потихоньку отвыкать от прежнего образа жизни. Вы Кертон! Это славное имя в истории Англии. А в свете того, что довольно скоро ваше благосостояние резко изменится в лучшую сторону, вам тоже надо меняться. – Девушка хотела ей что-то ответить, но Маргарита ей не дала, проникновенно говоря, как бы заклиная: – Джоан! Послушайте меня, посмотрите мне в глаза и поверьте! Просто поверьте, что я знаю, о чем говорю! Я знаю, что это трудно, а, точнее, страшно! Будущее всегда пугает своей неизвестностью! Но рядом с вами люди, которые вас любят и хотят видеть счастливой! Так доставьте им это удовольствие! Станьте такой! Никто не говорит о том, что вы ляжете спать одним человеком, а проснетесь другим. Это невозможно! Но ведь можно меняться постепенно, шаг за шагом. Многие годы ваша жизнь была серой, обыденной и не очень радостной, но кто говорит, что она должна остаться такой навсегда? Посмотрите на себя в зеркало! Вы же красавица! Так позвольте людям любоваться вами. В вашей жизни наступило утро и цветку пора раскрыться, чтобы предстать во всей красе. И я с удовольствием вам в этом помогу, как и Джозеф с Артуром, правда? – она повернулась к ним.

– Тетя Джоан! Я всегда говорил, что ты самая красивая на свете! – заявил мальчик. – Правда, папа?

– Конечно, сынок, – кивнул ему Кертон и сказал: – Джоан, подожди меня с Артуром в машине. Я скоро приду.

Попрощавшись с Маргаритой, девушка с мальчиком ушли, и она недовольным тоном сказала:

– Не помню, Джо, чтобы я просила тебя развернуть картину. Зачем ты это сделал? – они были вдвоем, и официоз был уже не нужен.

– Чтобы убедиться в собственной правоте, – вздохнув, ответил Кертон. – И убедился!

Маргарита могла остановить его не что словом, а просто одной мыслью, но решила, что пусть лучше уж здесь и сейчас он побушует у нее на глазах, чем начнет собирать о ней информацию, где только возможно, а способов для этого у него предостаточно.

– Я был подростком, когда мы с отцом, а он был знаком с герцогом Бэлси, заезжали к нему в Саутгемптон, где почему-то жил его старший сын Джон. Они о чем-то разговаривали, а я рассматривал портреты. И вот на одном, как раз парном, я хорошо запомнил одну девушку и еще тогда поразился ее красоте. Кстати, он висел возле лестницы для прислуги, то есть ни в коем случае не считался ценным, а это полностью соответствует словам маркиза, что эту женщину в семье не любили, – задумчиво говорил он. – Потом я увидел тебя в Блэкхилле и подумал, что уже где-то встречал, но это было невозможно – ты ведь только что приехала из Швейцарии, а об этом портрете я в тот момент даже не вспомнил. Когда же я посмотрел рисунок отца Патрика, то тот портрет просто встал у меня перед глазами. Помнишь, отец Патрик писал в дневнике: «Мой друг Д.Б., его знатное происхождение, высокое положение при дворе». То есть герцог Джордж Бэлси. Потом была его короткая связь с Джейн Лоррибай из рода Кертонов, в результате которой родилась их дочь Маргарет. И я понял, что герцог женился на тебе, чтобы вернуть законное имя, дать титул и состояние.

– Причем здесь я, Джо? – тихо спросила Маргарита.

– Знаешь, а ты совсем не изменилась за эти годы, – он перевел на нее грустный взгляд. – Сколько веков прошло? Четыре? Да, четыре.

– Джо, с тобой становится трудно разговаривать – ты меня не слышишь, – покачав головой, сказала она.

– Потому что знаю, что не услышу правду, – пожал плечами он. – Как я понимаю, тогда с помощью Берлимблоу ты из дочки мельника превратилась в дворянку-француженку, а сейчас с их же помощью стала воспитанницей швейцарского монастыря. Кстати, какого именно?

– Святой Терезы, – спокойно ответила Маргарита, думая, что ничем не рискует – слишком узок был круг людей, в действительности знавших, что представляет собой это заведение.

Но, как оказалось, Кертон знал, потому что лицо его дрогнуло и он негромко воскликнул:

– О да! Ты была права! Человек не может научиться властвовать! С этим качеством нужно родиться! Я должен был догадаться раньше, как только услышал твою фамилию. Ты знаешь, что она значит по-русски?

– Нет, – пожала плечами Маргарита, подумав, что, оказывается, Джо еще и русский язык знает.

– Queen! – сказал он. – И эта фамилия тебе очень подходит! Незаконнорожденный ребенок из какого-нибудь королевского дома – это именно для тебя, – невесело рассмеялся он. – И думаю, что без помощи Берлимблоу здесь не обошлось. В Италии Берлимблотти, а в Швейцарии?

– Берлимберы, – охотно сообщила она, уже все для себя решив и сейчас просто развлекаясь.

– Да-а-а! А я-то все удивлялся, откуда ты все знаешь и умеешь, если тебе по документам только восемнадцать лет? А ты за четыре века такого жизненного опыта набралась, что тебе сам черт не брат. Прав был тот княжеского рода мафиози, когда сказал, что никто до конца не знает, кто ты есть на самом деле. Слушай! – спохватился он. – Так ты тогда из замка подземным ходом ушла? – Она кивнула. – А сбежала через Чертов лес?

– Вместе со Странной Мэри, – подтвердила она.

– А этого лорда Блэкхарта и…

– Иезуита со служанкой? Я! А еще мельника, который числился моим отцом.

– А ты знаешь, кто был тот мужчина, что умер в казино «Колесо фортуны»? – спросил Джо, и она в ответ только пожала плечами. – Да нет! Знаешь! – уверенно сказал он. – Это был настоящий маркиз Бэлси, старший сын герцога, тот самый Джон, который жил в Саутгемптоне. Помнишь, как он сказал тебе, что, хоть вы и не знакомы, но он видел тебя сто тысяч раз? Только он видел не тебя, а портрет, по которому тебя узнал. А вот Джордж до его смерти титуловал себя маркизом незаконно, потому что должен был довольствоваться титулом лорда Кингсшилда! А тут Джон как-то внезапно умер и освободил ему путь и к титулу, и наследству, – внимательно глядя на нее, говорил Кертон.

– Хорошо, сознаюсь! Его тоже я убила, – охотно согласилась Маргарита и скомандовала: – Бери картину и иди за мной!

Кертон недоуменно на нее посмотрел, но покорно поднял картину и пошел за ней из комнаты, а Маргарита, подойдя к портретной и отперев дверь, почти втолкнула туда Джо.

– Смотри! – сказала она и, переходя от одной картины к другой, стала перечислять: – Это я во Франции, это в Греции, в Испании, в Италии… Кстати, той самой княгиней Санта-Адриано была тоже я… Это снова Англия, время правления Карла Второго…

– Хватит! – жалобно попросил Кертон, рухнув на банкетку. – Марджори, но этого же не может быть. Человек не бессмертен, а в сказки я не верю!

– Наконец-то, прозрел! – воскликнула она, всплеснув руками – А я все ждала, когда твое помрачение пройдет!

– Но как? Как?! – растерянно вопрошал он.

– Джо, ты способен рассуждать логично? – спросила она, и он кивнул. – Тогда давай начнем сначала. Я специально привела тебя сюда, чтобы все было наглядно. Итак, я согласна с тобой, что Маргарет Миллер и Анна-Маргарита Бэлси это один человек, но о ее прошлом на территории современного Блэкхилла я знаю столько же, сколько и ты, а именно то, что нам рассказал святой отец, и никакой ответственности за это не несу. Теперь дальше. Овдовев, она, как мы слышали, вела довольно бурную жизнь и вполне могла тайно родить ребенка, которого отправила на воспитание во Францию, куда потом уехала сама.

– Почему же она оставила состояние не ему, а компаньонке? – задал свершено здравый вопрос Кертон.

– А, может быть, эта якобы компаньонка и была ее дочерью? – спросила в ответ Маргарита.

– Я об этом как-то не подумал, – сказал несколько приободрившийся Джо.

– Уже лучше, – вздохнула Маргарита. – Вижу, что здравый смысл к тебе возвращается, что обнадеживает. Теперь рассмотрим портреты исключительно в познавательных целях безотносительно их качества, стоимости и так далее. То, что бессмертных не бывает, мы уже выяснили, – и она, переходя от портрета к портрету, начала спрашивать: – Сколько лет женщине на этом портрете? – Ответы Кертона варьировали от двадцати до сорока с хвостиком. – А, поскольку все костюмы разных эпох, то это никак не может быть одна и та же женщина?

– Нет! – уверенно сказал Джо и тут же добавил: – Но они все на одно лицо. К тому же эти костюмы могут быть и карнавальными.

– Женщины похожи между собой, – поправила его Маргарита и предложила: – Чем с тобой спорить, может быть, ты сам пройдешь вдоль стен и посмотришь подписи художников и даты на картинах.

Кертон настороженно взглянул на нее, явно ожидая какой-то подвох, но все-таки поднялся и осторожно начал рассматривать портреты, старясь держаться от них подальше, как будто изображенная на них женщина могла выскочить из рамы и наброситься на него. Когда он обошел по периметру все портретную, то снова сел и со стоном схватился за голову.

– Черт! Я не самый большой знаток живописи, но даже я понимаю, что все портреты написаны не просто в разные годы, а в разные века! Но как?

– А почему не предположить, что все эти женщины просто родственницы? В семье дочери Анны-Маргариты могло быть несколько дочерей, у тех свои дочери, и так далее.

– Допустим, – согласился он.– Но почему они все собраны именно здесь?

– Наверное, потомки Анны-Маргариты относились к этому дому, как к своему родовому гнезду, да и состояние находится в Англии. Кроме того, Европа постоянно бурлила, а здесь после Кромвеля таких потрясений не было, вот все ценное или дорогое сердцу сюда и свозили, – объяснила она.

– Но это не снимает вопроса с тобой, – снова перешел в наступление Кертон.

– Хорошо. Мы с тобой уже выяснили, что бессмертных нет. Значит, исходим из того, что мне восемнадцать лет, и я на самом деле воспитывалась в том монастыре. Я действительно не знаю, кто мои родители и как я туда попала, но Берлимблоу щедро платил за меня, и я пользовалась там полной свободой. Между прочим, и он, и Берлимбер постоянно навещали меня, так что я знаю их с детства. Библиотека там богатейшая и я прочитала ее от корки до корки, что, знаешь ли, развивает умственные и логические способности, да и во всех остальных отношениях весьма познавательно.

– А как же умение стрелять и драться? – ехидно поинтересовался Кертон.

– Я же сказала, что пользовалась там полной свободой, что позволило мне научиться всему, чему хотела, так что развлекалась я вовсю, – терпеливо повторила Маргарита.

– Но кто же тогда завещал тебе это состояние?

– Берлимблоу сказал, что моя крестная мать, а, может быть, и родная, – пожала плечами она. – Ее уже нет в живых.

– А зачем тебе я и моя сестра? – уже серьезно спросил он.

– Затем, Джо, что, если из-за внешности предположить, что я тоже принадлежу к этой семье, – она показала на портреты, – то мы родственники! Пусть через несколько поколений, но родственники! И я не позволю вам прозябать! Ты должен занять достойное положение в обществе и займешь! Ты должен жениться на девушке из хорошего дома, чтобы у Артура была не только настоящая мать, но и братья с сестрами, и женишься! Твоя сестра должна выйти замуж за достойного человека и родить от него умных и красивых детей – не может же она посвятить всю свою жизнь только племяннику? И она выйдет! Твой сын должен получить самое лучшее образование и получит! – категорично говорила она, словно гвозди вбивала.

– Ну, хорошо, – согласился он. – Насчет Джоан и Артура ты права, но вот с моей женитьбой ты явно погорячилась – я жениться не собираюсь!

– Уж не из-за меня ли? – воскликнула Маргарита. – А ну отвечай откровенно, ты меня любишь по-настоящему? – потребовала она, и Кертон возмущенно вскинулся, но она не дала ему и слово сказать и продолжила: – Ты, прежде, чем бурлить от негодования, подумай хорошенько, прислушайся к себе, к своему сердцу! – Джозеф недоуменно уставился на нее, задумался, потом вздрогнул и… смутился. – Молчишь? – Он ничего не ответил. – Вот и хорошо, что не врешь! Ты меня не любишь, и я тебя не люблю. Это было, как я уже говорила, приключение и только. И ты, хорошенько подумав, теперь со мной согласен. Нам было хорошо вместе, но это, как говорится, еще не повод для знакомства, но я по-прежнему твой верный и надежный друг. А теперь скажи мне, сколько лет ты еще собираешься по девкам бегать? Ладно, когда тебя по всему свету кидало, это еще можно было понять, но сейчас, когда ты будешь вести более оседлый образ жизни? Служебными романами собираешься перебиваться? Так это, знаешь ли, чревато! Ты уже не мальчик! Выйдет замуж Джоан! Вырастет Артур! А что будешь делать ты? Продолжишь жить волком-одиночкой?

– Ну, ты не очень-то на меня дави! – разозлился Кертон.

– Я?! Давлю?! – удивилась Маргарита. – Да! Ты неплохо меня изучил, но даже представления не имеешь, что бывает, когда я действительно начинаю на кого-то давить!

– И упаси меня господи от этого, – совершенно искренне сказал Джозеф.

– Я просто объяснила тебе, что в твоем новом положении ты можешь рассчитывать на очень достойную партию, – устало выдохнула Маргарита. – Джо, поверь, я очень хочу видеть тебя счастливым! И Джоан с Артуром тоже!

– Конечно, ты права в том, что у сестры должна быть своя жизнь, – невесело согласился Кертон. – Но ты же ее видела – она не создана для высшего света, куда ты ее изо всех сил тянешь. Она совсем другой человек, и ей там будет неуютно.

– А Элеонор? Она дочь герцога Бэлси, а выше него только королевская семья! Но чем она отличается от Джоан? Только одеждой! – возразила ему Маргарита. – А на самом деле она такая же скромная, милая девушка, как и твоя сестра. Вот отправимся мы все вместе по магазинам, познакомятся они получше, и я уверена, что обязательно станут подругами. Тем более, что Артур в Элеонор просто влюбился.

– Ладно! – смирившись, вздохнул Кертон. – Делай, как считаешь нужным, но учти: если из-за тебя моя сестра станет несчастной, я тебя просто убью! – с нешуточной угрозой произнес он.

– Во-первых, не станет, – уверенно заявила она. – А, во-вторых, – Маргарита тихонько рассмеялась, – неужели ты думаешь, что у тебя есть для этого хоть какой-то шанс?

Джо пристально посмотрел ей в глаза, но ничего не ответил. Проводив Кертона до машины, где его дожидались сестра и сын, Маргарита с восхищением подумала: «Да уж! Быть Джо со временем генералом! А картину эту теперь даже в реставрацию отдавать опасно, хотя на ней за четыре века скопилось столько пыли и грязи, что только такой профессионал, как Кертон, смог найти сходство между Анной-Маргаритой и мной – мало ли кому какие мысли в голову придут? Мне еще предстоит с герцогом Бэлси на эту тему объясняться».

Вернувшись в дом, Маргарита первым делом отправилась в комнату Уолтера. Дворецкий лежал на кровати с забинтованной головой, но, увидев ее, все же попытался подняться.

– Даже не думайте! – остановила она его, пододвинув к кровати стул и сев рядом. – Отдыхайте! Как я вижу, ваша голова забинтована явно непрофессионально, значит, врача не было?

– Ваша светлость! Ну, зачем мне врач? Ведь ничего страшного не случилось, – слабым голосом ответил он. – Так, кожа немного рассечена, ну и шишка, конечно. Думаю, что уже завтра я буду на ногах.

– Вы будете на ногах тогда, когда врач разрешит, – отрезала она. – Вы мне слишком дороги, Уолтер, чтобы я рисковала вашим здоровьем.

– Простите меня, ваша светлость, но я уже сообщил господину баронету о том, что тут произошло, чтобы он был хоть немного подготовлен к встрече с вами, – виноватым голосом произнес Уолтер.

– А о том, что это Вики толкнула вас так, что вы упали, тоже сообщили? – невинно поинтересовалась Маргарита, и дворецкий, вздохнув, закрыл глаза. – Ох, Уолтер! Я же все понимаю. Может быть, физически ваша травма и не очень серьезна, но я чувствую, как вам горько и больно, что один из Берлимблоу, которым из поколения в поколение служила ваша семья, так грубо обошелся с вами.

Губы дворецкого дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но потом решил промолчать. Маргарита поняла, что за этим кроется какая-то, связанная с семьей Берлимблоу тайна, и с восхищением подумала: «Да-а-а! Такую преданность в наше время трудно встретить! Только я ведь все равно узнаю то, что мне надо», и решительно заявила:

– Сейчас я вызову для вас врача и не вздумайте отказываться! А, пока он не приехал, поспите! Сон для вас сейчас – не только отдых, но и лучше лекарство! Спите!

Под действием заклинания старик тут же уснул, а Маргарита стала самым бессовестным образом рыться в его мыслях и воспоминаниях. И никакие угрызения совести ее не мучили – не для того когда-то герцог Бэлси оставил ей состояние, не для того она столько веков его увеличивала всеми возможными способами, чтобы сейчас из-за каких-то мерзавцев потерять его. Узнав все, что ей было нужно, она вышла из комнаты дворецкого и увидела в отдалении двух горничных – ох, уж это женское любопытство! Она поманила их к себе и, когда они подошли, жестко сказала:

– Я приказала вызвать самого лучшего врача. Почему это не было сделано?

– Простите, мисс, но нам мистер Джонс запретил, – испуганно пролепетала одна из девушек. – Он сказал, что просто ушибся, вот полежит немного и все скоро пройдет.

– Приказы в этом доме отдаю только я и они должны выполняться неукоснительно! Это вам первое и последнее предупреждение! Второго не будет! – достав сотовый, Маргарита позвонила в клинику: – Доктор Скотт? Ваш номер мне дал маркиз Бэлси. Меня зовут Маргарита Королева.

Ее собеседник, отвечавший ей до этого вальяжным тоном, несколько смешался и переспросил:

– Простите, мисс, та самая?

– Да, – невозмутимо подтвердила она, понимая, что люди еще долго будут реагировать на ее имя подобным образом. – С моим дворецким, мистером Джонсом, мужчиной весьма преклонного возраста, произошел досадный инцидент, и я хотела бы, чтобы он прошел максимально полное обследование. В вашей клинике это можно сделать?

– У нас можно все, мисс Королева, – заверил ее Скотт.

– Стоимость значения не имеет – я им очень дорожу. Счет вы отправите банкиру Берлимблоу.

– Это немного не мой профиль, но я все организую, – пообещал врач. – Куда должна прийти машина за мистером Джонсом?

– В мой особняк на Парк-лейн. Я сейчас должна уехать, но оставлю прислуге все необходимые распоряжения. Когда будут готовы все результаты?

– Если все, то к утру понедельника, – ответил доктор, явно разочарованный тем, что не сможет встретиться с ней лично.

– Очень, хорошо. Значит, утром в понедельник я вам позвоню, и мы договоримся о встрече, чтобы обсудить состояние здоровья мистера Джонса, – подсластила пилюлю Маргарита и, отключив телефон, спросила у горничных: – Все поняли? – Девушки испуганно и синхронно кивнули. – Тогда выполняйте! И вот еще что: вызовите мне такси!

Девушки тут же почти бегом бросились в разные стороны, а Маргарита пошла к себе в спальню за сумочкой – она собиралась ехать к Клэр Эффрот.

Сев в машину, Маргарита назвала данный ей Джорджем адрес и по дороге думала об Эффротах. Она знала эту семью (естественно, ее старшие поколения), единственным достоинством которой было то, что предок Клэр когда-то женился на одной из незаконнорожденных дочерей Вильгельма Четвертого, которых ему родила актриса Дороти Джордан. «Десять детей за двадцать лет связи! Вечно беременная или кормящая гражданская жена, как бы ее сейчас назвали! – мысленно хмыкнула Маргарита. – И, только взойдя на престол в 1830 году, Вильгельм смог дать титул графа Мунстера своему старшему сыну Джорджу, а остальные так и остались Фицкларенсами. Ладно, все это дело прошлое. Интересно, что собой представляет сама Клэр? В ее пользу говорит хотя бы то, что она не прожигает жизнь, а учится в Оксфорде. Великое небо! Микробиология! Для меня темный лес с буреломом, так что на эту тему я разговор поддержать точно не смогу».

За этими размышлениями она не заметила, как доехала до небольшого, старинного особняка в Хэмпстеде, одном из самых престижных районов Лондона. Она расплатилась с водителем такси и нажала на кнопку звонка рядом с кованной металлической калиткой и такими же воротами. Буквально через минуту дверь особняка открылась и, спустившись с крыльца, по дорожке к ней направилась девушка в джинсах и пуловере, то есть явно не горничная. Когда она подошла, Маргарита представилась и объяснила, кто ей нужен.

– Это я, – весело ответила ей девушка. – Вы знаете, сколько я вас уже жду? Все это время возле окна просидела и вас выглядывала! Пойдемте!

Они направились к дому и по дороге Маргарита извинилась:

– Простите, что заставила вас ждать – вы ведь, как я поняла, очень заняты.

– А! – беспечно ответила Клэр. – Вы даже не можете себе представить, как мне надоела эта микробиология!

– Вот это да! – удивилась она. – А Джордж сказал, что она вам нравится.