Отчим идет в наступление

Я отворачивала свое лицо, не в силах смотреть в лицо отчима, который не сводил с меня глаз, орудуя у меня между ног рукой. Потом он прислонился ко мне еще сильней, и тут я почувствовала, как между моих ног вползает его инструмент, разрывая все внутри меня.

Находясь в полной диссоциации, я сперва не реагировала на его действия, пытаясь осознать, что же в конце концов происходит в моей комнате, а затем я заорала.

Меня словно внезапно разбудили и показали, в какой опасности я нахожусь. Я кричала так, словно меня пытались зарезать, но его ладонь, сжимающая мой рот, приглушала все звуки, вырывающиеся из меня. Я ощущала, как рвется каждая моя мышца внутри, я противилась его проникновению, но была настолько бессильна перед этим амбалом, что только тратила собственные силы на пустое сопротивление.

– Ты хорошая, ты моя девочка-школьница. Невредимочка моя, – бормотал Егор, пока его орудие погружалось в меня до конца. Наконец, он остановился, а потом сделал еще один резкий толчок. У меня потемнело в глаза от боли, разорвавшейся внизу живота. Я вздрогнула, едва не скинув мужчину с себя, но он был слишком тяжелым, чтобы у меня это получилось с первого раза.

Теперь Егор начал медленно двигаться во мне, все также удерживая пропахшую семечками ладонь на моем лице, а другой рукой приподнимая меня за спину, чтобы поглубже засунуть в меня свой орган.

Он двигался взад и вперед, набирая скорость, мне было уже не так больно, но было ужасно противно чувствовать его в себе. Его мерзкий орган работал во мне как насос, вонзаясь глубоко и, в следующую секунду, высовываясь обратно. Я чувствовала ободок его головки, касавшейся меня снаружи, а потом она снова погружалась внутрь меня. Казалось, это нескончаемый процесс, который теперь будет длиться вечно!

И я уже даже не шевелилась, просто лежала, отвернув голову и слыша частое дыхание своего насильника, который двигался во мне, все набирая и набирая скорость. Его руки дрожали от напряжения, я видела капли пота, стекавшие по его мышцам. И, чтобы не видеть этого, я просто закрыла глаза.

Не знаю, сколько продолжались его движения, сколько раз он называл меня ласковыми словами, от которых меня выворачивало, но наконец Егор отшатнулся от меня, и на мои бедра начала капать теплая жидкость.

Он стонал, часто дыша через нос, как будто был каким-то животным, долго нагонявшим свою жертву, а затем растерзавшим ее, и готовящимся приступить к трапезе. Я повернула голову и с ужасом увидела, как из головки его органа, которая расширилась, вылетала белая слизь, капающая на мои голые ноги. Внутри меня все горело от боли и пульсировало в такт биению моего сердца.

Егор потряс свой член, а потом встал с кровати и посмотрел на меня. Я не сводила глаз с его падающего мужского достоинства, из которого все еще капала сперма, но я была рада тому, что все, наконец, закончилось. Я натянула на себя покрывало, которым была накрыта кровать, и с ненавистью посмотрела в лицо мужчины:

– Скотина! Я все расскажу маме и заявлю на тебя в полицию!

Егор сверкнул глазами и сжал зубы. Его член трясся от его движений, что выглядело одновременно смешно и устрашающе.

– Только попробуй. Я скажу, что ты сама отдалась мне. Не забудь, что тебе уже есть восемнадцать, так что срок мне не грозит. А вот твоей мамаше грозит несладкая жизнь, если ты хоть слово вякнешь ей или в полицию.

Я сглотнула, ощущая ужас, расползавшийся внутри меня и парализующий каждый мой внутренний орган.

– Ты не посмеешь, – почти беззвучно произнесла я, глядя в уверенное лицо Егора.

– Это ты не посмеешь. Хочешь, чтобы твоя мамашка жила счастливо, держи свой рот на замке. А если не будешь этого делать, я устрою вам райскую жизнь.

Он показал мне кулак, а потом потянулся за своими грязными трусами.

– Иди подмойся, – сказал он мне, – Вымой свое срамное место. Теперь я буду пользоваться им, когда пожелаю.

Я показала ему средний палец, но тут же пожалела об этом. Подлетевший в доли секунды ко мне, Егор схватил меня за волосы и дыхнул в лицо перегаром:

– И палец тебе сломаю, если будешь так себя вести. Запомнила, школьница-развратница?

Мне было так больно, что казалось, что Егор вот-вот стянет с меня скальп. Я закивала, ощущая свои брови где-то в районе края лба, настолько сильно Егор натянул мои волосы на свою руку.

Потом он прикоснулся к моим губам своими, всунул в мой рот язык и настойчиво вылизал всю меня изнутри. На моих губах остался привкус его слюны поэтому, когда он вышел из моей комнаты, я резко вытерла свой рот краем покрывала.

Я была в душе, когда домой пришла мать. Я испуганно вспомнила о том, что в моей комнате был жуткий беспорядок, а на кровати осталось кровавое пятно от потерянной мной девственности. Я быстро выскочила из ванной, закутываясь в полотенце и пролетела мимо кухни, в которой сидели Егор и моя мать, чтобы внестись в комнату и накрыть покрывалом свою срамную простынь.

За мной никто не шел поэтому отдышавшись, я переоделась в домашнюю одежду, запахнула халат и вышла на кухню, где моя мать сидела на коленях у Егора и весело смеялась.

Егор посмотрел на меня хозяйским взглядом, а я прожгла его взглядом, полным ненависти.

– Дочка, будешь есть? – спросила мама, отлипая от своего возлюбленного.

– Буду, – ответила я, присаживаясь на стул напротив отчима. Я тут же почувствовала его руку на своем колене, он нагло его лапал, пользуясь тем, что на столе была расстелена скатерть, из-под которой ничего не было видно.

Мама что-то продолжала говорить про работу, про начальника, а я пыталась с силой отлепить от своего колена огромные пальцы Егора. Но он смотрел на меня с усмешкой, а потом сдвинул руку ближе к моей промежности. Я громко ойкнула, заставив его мигом убрать руку.

– Ты чего? – мать испуганно повернулась ко мне.

– В спине что-то щелкнуло, – соврала я и многозначительно посмотрела на отчима, который ухмылялся сальной улыбкой.

– Это потому что ты таскала декорации перед «последним звонком», – с укоризной сказала моя мама, – Что у тебя, что у меня – спина слабая. У меня тоже такое бывает. Егор, сделаешь мне массаж?

– Конечно, – с готовностью отозвался отчим, подмигивая мне, – И тебе сделаю, и дочке нашей.

– Мне не надо! – грубо ответила я и принялась есть борщ, поставленный передо мной матерью.

Я ела, чувствуя на себе настойчивый взгляд Егора. Он пожирал меня глазами, параллельно с этим пожирая борщ из тарелки, как будто свинья.

Он причмокивал, всасывал жидкость, а потом громко чавкал, стараясь, видимо, привлечь к себе внимание. Мать не обращала на него внимания, а я ощущала раздражение