Иронично, но, именно раскрыв пасть над Ником, я в тот день поняла: стоило изначально послушаться отца. Не поехать на день открытых дверей, а выждать еще какое-то время, прежде чем вновь вернуться к людям. Узнать своего духа-хранителя получше, пустить силы на то, чтобы наладить с ним внутренний диалог. Я же была словно парализована – на мою голову валилась одна напасть за другой, и я не справлялась даже с привычными эмоциями. Часть меня надеялась, что все последние события были лишь дурным сном и я просто не могу проснуться. Отказывалась верить, даже когда очнулась в своей комнате и смотрела, как Каандор с любопытством рассматривает корешки книг на полках, и слушала, как он бесстрастным тоном пересказывает последние события, разбивая вдребезги, будто хрупкую чашку, мою приятную надежду, что все было лишь дурным сном. А осколки этой чашки оказались настолько мелкими, что их невозможно убрать полностью, и они продолжают больно впиваться в кожу, каждый раз напоминая о произошедшем и об ошибках, что я совершила.

Рассказав Косте всю правду о мучившей меня жажде и Каандоре, я пообещала отцу, что стану чаще прислушиваться к его советам. Он тогда лишь натянуто улыбнулся и потрепал меня ладонью по голове, точно не верил мне на слово и прекрасно знал, что это только временное просветление из-за чувства вины. И оказался прав: я брыкалась всякий раз, когда ощущала слишком сильный натиск на свои границы, однако на тренировки и патрули выходила, даже если казалось соблазнительным лишний час-другой поспать.

Первое время было сложно привыкнуть к болям в мышцах, но это со временем стало казаться наименьшим неудобством, с которым свыкнуться получилось довольно легко. К такого рода боли можно приспособиться, чего я не могла сказать о сложностях, которые появлялись всякий раз, стоило моим мыслям свернуть не туда, а тревоге – возрасти, и каждый раз сложности эти раскрывались в новых оттенках и вариациях. Костя тренировал меня не только физически, но и помогал наладить тонкую связь с духом-хранителем. Проблема заключалась в том, что папин опыт не шел ни в какое сравнение с моим. Дух отца редко обретал визуальную форму, взаимодействуя на некоем чувственном уровне с Костей, в то время как Каандор был той еще занозой, которая могла отпустить саркастичную шутку в самый неподходящий момент и заставить меня либо рассмеяться, либо разозлиться. Если бы Каандор мог овеществляться и становиться видимым не только ведьмакам вроде Макса, он наверняка нашел бы общий язык со Стасом.

Даже отправиться с Костей за продуктами в супермаркет было трудно. Каандор обожал эти поездки: он обсуждал проходящих мимо покупателей, подслушивал чужие разговоры, запоминая вырванные из контекста фразы, и ходил за мной, как сломанное радио, из которого пробивались обрывки фраз из передачи в эфире. Выносить это долго было просто невозможно. Я начинала злиться, а следом и прикрикивать на Каандора, чтобы он наконец замолчал, и лишь по довольному смеху в ответ осознавала, как это выглядело со стороны, ведь видеть духа, за редким исключение, могла только я сама. Самое печальное, что я попадалась на эту удочку и до сих пор. Пусть мы и сблизились, порой Каандор умел раздражать, как никто другой. И тем не менее он стал мне другом, которого у меня никогда не было. Другом, который всегда с тобой.

Чем сильнее становилась наша с Каандором связь, тем отчетливее я различала свои истинные желания. Я больше не боялась, что Ник сможет манипулировать моим сознанием, и училась заново доверять себе. Как верный страж, Каандор оберегал меня, предупреждая о надвигающейся опасности, и помогал лучше понять, кем я стала теперь, когда вампирский яд изменил нас обоих. Порой темный попутчик играл со мной в угадайку, отказываясь давать простые ответы на вопросы, точно надеялся, что я научусь большему, если отыщу их сама. Наш альянс не был похож ни на один из известных Косте или доктору Смирнову, и довольно скоро я убедилась, что все попытки окружающих меня исправить ведут лишь к новым сложностям, к новым болезненным ранам в душе. Они быстро рубцевались, но сохраняли памятный след о каждой такой ошибочной попытке.

Наша странная связь с Каандором стала походить еще и на партнерство, в котором нет ведущего или ведомого: существовали только компромиссы. Именно они делали каждого из нас проигравшим, но, если это позволяло моим друзьям прожить еще один день, я была готова заплатить эту цену. До весенних каникул мне удавалось не испачкать руки в крови. Насколько это представлялось возможным, я старалась держаться подальше от ребят, ограничивая свой круг общения людьми и похожими на меня оборотнями, чтобы не искушать судьбу.

– Знаешь, меня вполне устроит и обычная вилка, но спасибо, что объяснила. – Я заставила себя растянуть губы в вежливой улыбке в ответ на предложение Татьяны воспользоваться другим прибором и повернулась к Даше: – Если хочешь, можем съесть мой десерт пополам.

Даша воодушевилась и охотно закивала, поэтому я подвинула тарелку ближе к ней, после чего отломила вилкой небольшой кусок и положила себе в рот.

Иногда я пыталась притворяться нормальной старшеклассницей, несмотря на то что почти отпустила идею о невозможном будущем. Чем больше я концентрировалась на оборотничестве, тем проще становилось примириться с реальностью, какой бы уродливой и тяжелой она ни была. Именно по этой причине я не могла сказать, что до сих пор носила внутри обиду на Татьяну: поступок Ростовой казался после всего произошедшего мелочью, не стоящей внимания, если сравнивать с другими событиями. Шансы на хорошие отношения между нами я давно уже похоронила в своей голове – так же быстро, впрочем, как Даша сейчас отправила в рот последний кусочек пирожного с воздушным кремом сверху. Закончив смаковать угощение, она невольно бросила короткий осуждающий взгляд на Татьяну, которая еще не притронулась к своему десерту, но быстро улыбнулась:

– Так здорово, что твой отец договорился с директором и отправил всю параллель одиннадцатых классов сюда на каникулы до официального открытия центра. – Даша подняла чашку с чаем и отпила немного, мечтательно рассматривая отделку зала. – Очень мило с его стороны, и… должно быть, это дорого.

– Ерунда, – Татьяна отмахнулась, – отцу только на пользу. Вот поживем здесь с неделю, и сразу выяснится, где и что следует еще отрегулировать, доделать, а может, и вовсе заменить, прежде чем настоящих гостей принимать. Директор, конечно, та еще штучка: она папе всю плешь проела намеками, что после моей выходки могут быть проблемы не только с учителями, но и с получением аттестата. Аккуратно еще между делом расспрашивала, когда же откроется новая местная достопримечательность – наш спа-центр, и вздыхала, говоря, вот бы ей хотя бы разок удалось его посетить, а то столько стресса перед выпускными экзаменами учащихся навалилось. Сетовала на вынужденную отмену новогоднего бала из-за эпидемии гриппа и огромную дыру в ее личном бюджете из-за оплаты всех организационных неустоек. Прочитала отцу целую лекцию о том, как важно нам, выпускникам, получить эмоциональную разгрузку перед поступлением. Папа не дурак, сразу понял, на что она намекает, но сначала предложил директрисе приехать с семьей летом, когда и внутренний сад поухоженнее будет, да и поток гостей определенным образом устоится. Так нет же, она сочла это взяткой и наотрез отказалась!

– И почему тогда она в итоге согласилась, чтобы нас всех на неделю привезли сюда? – спросила Даша с недоумением.

Довольная Татьяна с видом человека, искренне наслаждающегося беседой, в которой знает больше других, ответила:

– Если бы она согласилась и поехала одна, то это действительно могли расценить как взятку. Когда же путевка в условный оздоровительный центр со всеми удобствами превращается в подарок для всей параллели от неравнодушного отца выпускницы, то это начинает называться благотворительностью.

– Как удобно, – Даша не разделила веселья Татьяны и опустила взгляд на чашку перед собой.

– Кто тебя обидел? – на полном серьезе спросила Виола, положив ладонь Даше на плечо. Думая о своем, я даже не успела заметить, как она подошла.

Мой взгляд встретился с холодным взглядом Виолетты, и мы поприветствовали друг друга коротким кивком, после которого я осторожно обернулась, желая проверить, не решат ли к нам присоединиться остальные. Этого мне еще не хватало.

После дня открытых дверей в Ксертоньском государственном университете Даша и Виола удивительным образом подружились. Говорят, противоположности притягиваются. Кто бы мог подумать, что настолько?

Я предполагала, что, в отличие от братьев и сестры, Виолетта считала себя достаточно сильной и игнорировала мою просьбу держаться подальше. Диана боялась, что, если я не смогу найти способ поладить с Каандором, Виола попытается устранить угрозу любой ценой, лишь бы сохранить жизнь тем, кого она любила. По-своему мысль о том, что среди Смирновых был по меньшей мере один равный мне противник, успокаивала, и в то же время кровь Виолы манила меня так же сильно. Виола будто знала об этом и не упускала возможности встать рядом, лишний раз провоцируя меня своей близостью. Прирожденная охотница из клана ведьмаков все же и сама была вампиром. Сколько бы добра Виола ни привнесла в мир, защищая Ксертонь наравне с волками, она оставалась, с точки зрения Каандора, лакомым куском.

– Никто, – мягко ответила Даша и попыталась улыбнуться, но уголок губы дрогнул, выдавая притворство, которое распознала и Виола.

Она недовольно хмыкнула и нахмурилась. После короткой паузы Виолетта обернулась и, приметив свободный стул у соседнего стола, перетащила его за наш и поставила поближе к Даше, после чего села рядом с ней.

– Ну, рассказывай, – Виола смотрела на Дашу пронзительным взглядом, точно стремилась подчеркнуть, что от нее подруге не утаить перемену в настроении.

– Нечего тут рассказывать, – тихо ответила она и машинально провела пальцами по волосам, приглаживая и без того идеально собранный хвост. – Просто нервничаю перед танцами.

– Он что, сказал нет? – спросила Виолетта, и я с удивлением посмотрела на одноклассниц, не понимая, о чем речь.

– Кто сказал нет? – Татьяна тут же спохватилась. – Что, тот самый парень из другой школы?

Плечи Даши опустились, и, казалось, больше всего на свете сейчас она хотела провалиться под землю, лишь бы не участвовать в жутко неловком разговоре. Она не моргая смотрела вниз, на тарелку. На щеках наметился румянец, который подчеркивал ее смущение.

– Он студент-второкурсник из Ксертоньского государственного, – себе под нос пробубнила Даша, но, к моему удивлению, Татьяна умудрилась это расслышать без всякого вампирского или же оборотничьего слуха. Высокой мотивации, видимо, и не такие чудеса по плечу.

– Вот это да! – возликовала Таня. – А друзья у него симпатичные есть?

Виола впервые обернулась к Татьяне, и выглядело это, мягко говоря, угрожающе. Они никогда не ладили, однако ярких перепалок между ними не случалось. Виолетта терпела Таню, как и любого другого человека в окружении Даши, но ровно до того момента, пока кто-то не начинал доставлять объекту ее защиты неудобства. Интересно, как Артур еще не ревнует? Наверное, сложно принять, когда твоя пара в первый день каникул поспешно выпархивает из-за стола и оставляет тебя одного, чтобы посидеть с подругой за завтраком, но таковы уж девчонки.

Впрочем, краем глаза я увидела остальных из семейки Смирновых и подметила, что Артур выглядел вполне довольным, болтая с братьями. Мой взгляд невольно скользнул к Стасу, сидевшему ко мне спиной, и именно в это мгновение ему захотелось обернуться. Вот черт!

– Есть, наверное, – продолжала Даша. – Вот только я никого из них еще не знаю. Он не очень любит говорить о себе и об учебе.

– Да? – Таня лукаво приподняла бровь и аккуратно прикрыла ладонью улыбку, будто пытаясь подавить смешок. – Что же он любит больше, чем говорить о себе?

Татьяна была в своем репертуаре, но я смолчала, сделав над собой усилие. Впрочем, переживать за Дашу не имело смысла хотя бы потому, что защитница у нее и так была. Мне же оставалось только засекать, через сколько Виола откусит Тане голову за двусмысленные намеки.

– Искусство. Он так много знает, – лицо Даши просветлело, будто какое-то воспоминание согревало ее изнутри. – Хотела бы и я успеть прочесть столько книг и побывать во всех тех музеях, о которых он с таким чувством рассказывал.

Таню ответ не удовлетворил, и она разочарованно хмыкнула. В искусстве Татьяну интересовало разве только то, за сколько его можно продать.

– Даш, – позвала ее Виола прежде, чем подруга вновь принялась витать в облаках, – так что он сказал про танцы?

– Наверное, не придет, – грустно сказала она и обхватила обеими ладонями почти пустую чашку из-под чая. – На Белый бал у него еще получалось попасть, но сами знаете: эпидемия гриппа, отмена массовых мероприятий. А сейчас он весь в курсовых проектах. Так что на бал я, скорее всего, вообще не приду.

– Да ладно тебе, – пыталась подбодрить подругу Татьяна. – Чего тут идти? Вышла из номера и немного прогулялась. Метров сто, не больше. Все будут свои, никаких взрослых, только пара учителей, директриса да обслуживающий персонал. Я даже уже кое-кого подкупила, чтобы в пунш подлили чего повзрослее.

– Напьешься, как на Хэллоуин? – подколола я Татьяну и тут же пожалела об этом.

– Ну, по крайне мере, не пойду в лес искать диких зверей, чтобы попасть на первую полосу газеты. – Татьяна как ни в чем не бывало повела плечом и отпила чая.

Вот как мы могли с ней стать подругами? Я поняла, что ее колкая фраза достигла своей цели и попала в самое яблочко, когда над Татьяной угрожающе навис Каандор. Особенно трудно в подобные моменты мне было не пялиться: другие-то не видели темного, будто сотканного из густой тени, силуэта с человеческим телом и волчьей головой посреди светлого зала. Хорошо, что Виола пока не догнала Макса в развитии своих способностей. Только близнец Виолетты, более искусный в ведьмовстве, да моя мать могли видеть проявления Каандора в реальности. Мне хотелось, чтобы именно так в дальнейшем и оставалось, и, судя по тому, как Виола без перемены в лице смотрела поверх головы Татьяны, позади которой уже раскрылась белозубая пасть, судьбе было не до конца плевать на мои желания.

Я нарочито громко прочистила горло, привлекая внимание Каандора, но этого оказалось недостаточно, чтобы он перестал. Темный попутчик раскрывал пасть все шире, рассчитывая засунуть внутрь голову Ростовой в рот целиком. Хорошая новость была в том, что Каандор мог сколько угодно паясничать, однако навредить Татьяне в действительности без полного слияния со мной не сумеет. Понимание, что Ростовой ничто не угрожает, не спасало меня от чувства стыда за его выходку. Надеюсь, этого не видел Макс.

– Думаю, – я поднялась из-за стола, – я поела достаточно.

– Ты в бассейн с нами пойдешь? – успела спросить Даша, и мне пришлось помедлить.

– Через сколько?

– Через час где-то. Надо хоть немного переварить: я столько сладкого съела, – Даша рассеянно посмотрела на оставшиеся крошки на тарелке, и что-то мне подсказывало: она бы с удовольствием продолжила лакомиться пирожными да тортами.

– Давайте лучше через два? – вступила Татьяна. – Надо же себя в порядок еще привести.

– Перед бассейном? – не сговариваясь хором спросили я и Виола.

Таня возмущенно закатила глаза к потолку, будто не понимая, почему люди вокруг нее не знают элементарных вещей и приходится объяснять очевидное.

– Конечно! Там же будут парни.

– А как же любовь до гроба и все эти слащавые клятвы Стасу? – Виола усмехнулась.

– Наши отношения не твое дело!

– Да нет у тебя с моим братом никаких отношений.

– Ах ты…

– Ася?

Мы все подскочили, когда послышался басовитый мужской голос. Я поспешно обернулась и увидела Артура. В отличие от Виолетты он подчеркнуто выдержал сегодня дистанцию примерно в пару метров. Вытянутый и напряженный как струна, Артур не моргая наблюдал за мной, оценивая, в каком я настроении с утра. И как я не заметила, что он подошел?

– Артур, – ровным тоном ответила я, – ты что-то хотел?

Он быстро окинул меня взглядом сверху донизу и, видимо не приметив чего-то настораживающего, двинулся ко мне. Стул Виолы с шумом отодвинулся, когда она резко встала с места. Еще бы: если уж Виолетта готова защищать в словесных перепалках недавно обретенную подругу, то чего я могла ожидать, когда ее парень решил подойти опасно близко к врагу? Одно дело, когда мы находились в лесу без посторонних глаз, другое же дело держаться вместе в обеденном зале при смертных. Вчера ребята вели себя иначе, особенно Артур. Должно быть, Стас хорошенько их отчитал, раз сегодня все держались подчеркнуто осторожно. Удивительно, но за последнее время у меня создалось впечатление, что Стаса ребята слушали куда охотнее, чем Владимира.

И все же встать между мной и Артуром Виолетта не спешила. Оставаясь рядом со столом, Виола точно опомнилась и поняла, как странно со стороны могла выглядеть ее реакция в глазах простых смертных, но быстро сообразила и сделала вид, будто что-то ее укусило за ногу.

Мне стало неприятно от всей этой суеты – лишнее напоминание об исходившей от меня опасности. Я почувствовала себя бешеной собакой, к которой никого нельзя подпускать, и это ранило.