Глава 8

Стоит ли говорить, что я была ужасно злой?

Какого черта он это сделал?

Что он вообще о себе возомнил?

Обед был безнадежно испорчен. В итоге я вернулась в офис в отвратительном настроении, и уже через пятнадцать минут Евгений объявил, что ко мне пришел Глазунов.

– Пусть подождет десять минут, – отвечаю в трубку и откидываюсь на спинку кресла.

Беру свои эмоции под контроль и выдыхаю.

– Пригласи его, – требую и принимаю расслабленную позу, в то время как в теле сталь течет по жилам.

Артур входит и занимает место напротив. Вытаскивает папку и поднимает взгляд, устремляя его на меня.

– Предварительный договор, – рапортует четко по буквам, двигая документы в мою сторону, затем садится прямо.

– Отлично. Наш юрист ознакомится с ними и внесет правки в понедельник, когда будет готов план перестройки третьего этажа. Затем я передам его вам для ознакомления.

– Хорошо, – голос напряжен, и, если присмотреться, он весь словно вылит из железа.

Евгений коротко стучит и входит.

– Могу я что-нибудь предложить?

– Нет, – холодно отвечает ему Глазунов, не моргнув, и помощник скрывается за дверью.

Он не сводит с меня глаз. Почему он так себя ведет? Боится, что все испортил? Хотела бы я, чтобы от этого контракта не зависела судьба целого штата сотрудников и отцовские планы в целом.

Я бы пнула его под зад и послала на хрен. Но я не могу этого сделать, как бы ни злилась на мужчину напротив.

Я ненавижу, когда все идет не по плану.

Он разве не знает, как это должно происходить? Разве не в курсе, что сначала нужно спросить, согласна ли вторая половина на что-то?

Придурок. Или дилетант?

От этой мысли мои брови взлетают вверх.

Как часто он изменяет своей жене? Изменяет ли вообще? Если нет, то что же это было час назад?

– Почему ты так на меня смотришь? – ловкие пальцы расстегивают единственную пуговицу темно-серого пиджака.

– Как? – мои губы растягиваются в милой улыбке, за которой я скрываю интерес.

Признаюсь, он у меня возник в первую минуту, когда я на него смотрела, потом он все испортил. Сейчас он вспыхнул снова.

Был ли он систематически изменяющим своей супруге ублюдком? Или решил попрактиковаться и безнадежно облажался?

– Словно думаешь о чем-то.

– Так и есть. Я думаю о контракте, Артур Сергеевич. В офисе я думаю только о работе. Советую вам тоже следовать такому принципу, иначе какой же это бизнес?

– Ты отвратительная лгунья.

– Наверное, это все же плюс к человеческим качествам. Разве нет?

– Так может думать только женщина.

– Если ты снова заговоришь о моем положении…

– Ты меня удивила, – перебивает, отмахиваясь от моих слов.

– Чем же?

– В моих представлениях о дочери Ростова.

Усмехаюсь и вздыхаю.

– Твои убеждения могли стоить тебе отличной аренды для бизнеса.

– Могли. Но я тот, кто идет на риск.

– Да ну?

– Ты уже в этом убедилась.

– Так это был риск? Боже, – на моих губах улыбка. – А я уж подумала, что ты настолько неуверен в своем положении, что решил подписать договор аренды час назад.

Он злится. Сжимает челюсти так сильно, что я вижу напрягающиеся мышцы на лице и шее.

Отлично.

– Что? Я не права?

– А тебя что, трахают обычно только ради контрактов? Печально.

Мне приходится сдерживать порыв рассмеяться.

– Думаю, вы все-таки не до конца поняли меня, Артур Сергеевич, – голос понижается до хриплого шепота, когда я продолжаю: – Обычно я трахаю мужчин, а не наоборот. В этом ваш просчет.

Когда я заканчиваю предложение, он поправляет галстук на шее, то ли делая его туже, то ли расслабляя.

– Полагаю, встреча закончилась. Всего доброго и до встречи в понедельник.

Он не двигается. Только широкая грудная клетка поднимается и опускается в такт тяжелому и весьма шумному дыханию.

Клянусь, я чувствую исходящие от него волны ярости и похоти.

Слишком волнующий букет. И определенно один из тех, которые я не пробовала ни разу.

С другими моими мужчинами было по-разному. Но ни разу это не было на грани ярости друг к другу.

Все происходящее с Глазуновым сейчас – новое. И я не успеваю понять и поразмыслить над этим, как случается нечто, выбивающее из колеи. Я не планировала с ним вообще ничего. Но он будто против и заставляет передумать.

И все же у меня будут целые выходные, чтобы разобраться во всем, что с ним связано.

После паузы он все же поднимается с грацией хищника. Не сводя с меня глаз, застегивает вновь пиджак и поднимает портфель.

Господи, меня убивает этот момент. Я фактически дрожу от этого контраста: его роста и этих проклятых глаз, которые топят своими молочно-голубыми реками.

– До встречи, – говорит каким-то рокотом, до этого не звучавшим из его уст, и подходит к двери.

Однако он останавливается и, обернувшись, бросает:

– И чтобы ты знала, я был уверен, что заполучу это здание. Независимо от того, трахну тебя или нет.

Он настоящий нахал. Раздражающий мудак.

Мои губы расплываются в улыбке.

– Уверена, так и было.

Сомнение в моем голосе он улавливает сразу же, и потому его глаза снова переходят в режим битвы.

– В этой игре есть свои правила, Артур Сергеевич, и что-то мне подсказывает, вы о них не имеете ни малейшего понятия. До свидания.

Я облизываю пересохшие губы, и он улавливает это движение. После чего уходит.

– Твою ж мать, – шепчу, прикрыв глаза.

Я буквально чувствую, как мои внутренности сжались.

Чувство самосохранения исчезло, и потому я просто знаю – это закончится очень плохо.

Закончив с делами чуть раньше обычного, я выхожу из кабинета, застав Евгения за документами.

– Амелия Викторовна, а я как раз собирался к вам. Вы уходите?

– Пока что я здесь. В чем дело? – опускаю сумочку на его стол, застегивая пиджак.

– Ваш отец…

– Виктор Николаевич? – поправляю его.

– Да, простите. Виктор Николаевич прислал кое-какие документы. Я их распечатал.

Он встает и протягивает мне стопку бумаг.

– Что это?

Принимаю и читаю заголовок первого пакета: «Земельный участок 19:26:030024:52».

Мои брови взлетают от удивления.

– Он хочет построить новое здание?

– Письмо я тоже распечатал.

Странно, что он не упомянул о своих планах в разговоре.

– Что ж, спасибо. Я возьму это домой и изучу на выходных. Вы тоже можете уходить. Это была напряженная неделя.

– Спасибо. Хороших выходных.

– И вам.

Вернувшись в квартиру, обнаруживаю Елену, которая убиралась в коридоре.

– Добрый вечер.

– Добрый, – снимаю пиджак, туфли и, наслаждаясь ровной поверхностью, шевелю пальцами ног, прежде чем двинуться дальше.

– Вам кое-что передали, – останавливает меня домработница.

– Кто и что? – спрашиваю, обернувшись.

– Просто отправили через курьера. Конверт. Полагаю, это ключи, – трясет слегка, держа за уголок.

Нахмурившись, принимаю бежевый конверт и вынимаю изнутри ключ на брелоке с цифрами «40-05».

– Интересно.

Она пожимает плечами и продолжает протирать комод.

Войдя в спальню, скидываю с себя вещи, переодеваюсь в длинную рубашку и иду снимать макияж. Но посылка не дает покоя.

Квартиры в этом здании нумеруются именно так. И, судя по тому, что они охватывают диапазон «40», это четвертый этаж. А номер квартиры – пять.

И это мог сделать только один человек.

– Этому не бывать, – говорю самой себе в отражении и выхожу из ванной.

Конец ознакомительного фрагмента.