Глава 9

Выбивает воздух из легких.

Только не это.

Как он сказал – красивая?

Не сейчас, когда я выгляжу как бомжиха с вокзала, да и пахну, наверное, также.

– Не сказала бы. Но вот если ты слезешь с меня, оно возможно подобреет.

Мне нужно хотя бы в душ, чтобы выглядеть как человек.

Тихий смех.

– Нет, строптивая. Не в этот раз. Но сначала ты мне скажешь, что значит на вашем языке "Не для тебя моя роза цвела"?

– Что? Какая роза? – ничего не понимаю. Лежу возбужденная им, а он мне про цветы.

– Ты вчера в трубку между тем как говорить, кто я такой, кстати за это я тебя еще накажу, – шлепает меня по заднице. – Сказала, что не для меня цвела твоя роза. И что я не стану тем садовником, что ее сорвет.

Господи. Я больше никогда в жизни пить не буду. Клянусь. Какой стыд.

– Ничего это не значит. Забудь.

– Окей. Потом расскажешь.

И тут вспоминаю главную деталь моего стыда.

– Света, – кричу я.

– Успокойся. Она еле отцепила твои руки от себя, когда ты не хотела ее отпускать домой.

– А почему она уехала? – задаю наиглупейший вопрос.

– Потому что поняла, что была тут лишней? – снова смешок.

– Нужно ей позвонить и извиниться, – пытаюсь приподняться на руках, но куда там.

– Позже, – целует в висок. – Все остальное потом.

Перехватывает руки одной своей, второй дотрагивается до моей щеки, шеи, опускает к лопаткам. Ведет ладонью вбок. Слегка касаясь края груди, и я немного выгибаюсь, так что его член упирается в ягодицы еще сильней.

– Отзывчивая.

Ведет пальцами по талии, словно рисует мой силуэт. Достигает резинки пижамных шортиков и просовывает под них свою руку.

Я уже возбуждена до предела. Это так горячо и так сладко.

Мне нравятся его прикосновения. Между ног покалывает и пульсирует. Я чувствую влагу. Хочу, чтобы он коснулся меня там.

Так стоп. Он вчера уезжал с какой-то вешалкой, а потом приехал ко мне после нее.

«Включи свою голову Ася. Вспомни о гордости», – шепчет разум.

Его рука перемещается с моих ягодиц, не покидая трусиков под мои бедра, накрывая лобок. Пальцы движутся ниже, раздвигают влажные губы и касаются клитора.

– А-ах, – вырывается из меня громкий стон.

Тело аж трясет от новых ощущений.

Боже, как это восхитительно. Я хочу еще. Больше.

И не могу. Зачем он это вытворяет? Продолжает свою игру? Неужели настолько сильно ему нужно получить желанное?

Начинает кружить по моим складкам, задевая и надавливая, на эту маленькую жемчужину, даря удовольствие.

Целует меня то в шею, то в спину, кусает плечи и зализывает языком. Царапает меня своей щетиной. Трется твердым членом.

– Айяз?

– Что красивая? Скажи, чего ты хочешь?

– Остановись.

– Ни за что. Больше никаких остановок.

– Я серьезно, – начинаю ерзать под ним, пытаясь вырвать свои руки из его плена.

– Что не так Айсель? – спрашивает он и скатывается с меня, ложась рядом на спину, а я сажусь, поджимая ноги под себя.

– Да все не так. Тебя что, вчера не покормили? Или я не вовремя тебя отвлекла от трапезы, что ты не успел? – да, надо было молчать, точнее, начать с другого.

– Я сейчас тебе скажу кое-что, ты послушаешь и желательно запомнишь, поняла? – он сменил голос на властный и грубоватый.

Я киваю.

– Первый и последний раз я оправдываюсь. В следующий раз ты либо веришь мне, либо нет. Это первое. Второе: я видел тебя возле клуба. Отвез девчонку домой и поехал к себе в отель. Не успел до него добраться, как написала ты. А после отправился по твоему адресу. И пусть тебя не удивляет тот факт, что я захотел секса. Я мужчина, Айсель. И если желанная женщина отказывает мне, постоянно сбегая, я действую по-своему. Я не мальчик Ася. И не стану больше бегать. Ты либо со мной, либо нет.

Пока слушала его, закипала как чайник от его слов.

– Знаешь что? Ты ставишь мне тут условия, но забываешь, что я тоже могу требовать к себе уважение и предъявлять претензии. Ты приехал, начал меня зажимать по углам. Потом говоришь, что будешь играть. Теперь что? Думаешь, я с радостью раздвину перед тобой ноги после того, как ты предложил секс на одну ночь? С какой стати? Приехал требовать с меня то, что не получил у другой? Я что так похожа на ту, что годится только на это? Так вот, дорогой, ты не по адресу. Иди туда, где не станут требовать ответов, да и вопросов задавать тоже.

Развернулась, чтобы встать и тут же была опрокинута на кровать с громким рыком.

– Не смей уходить, когда я говорю с тобой, женщина, – навис надо мной и прожигает взглядом.

– Не указывай мне, что делать. Я не твоя женщина, Айяз, – кричу в ответ. – Не твоя, понимаешь? Не смей требовать с меня что-то. Уходи отсюда.

Начинаю колотить его по груди и плечам, и он перехватывает мои руки.

– Тогда научись говорить прямо Айсель, чтобы я слышал тебя и понимал. Я не умею читать мысли. Чего ты хочешь? Точнее, чего тебе не хватает, чтобы сейчас успокоиться и быть рядом, черт возьми, без истерик?

Перестаю сопротивляться. Устало прикрываю глаза и не знаю, что мне делать?

Вот так взять, ему сказать что?

– Просто скажи Айсель. Потому что я знаю, что я хочу, конкретно от тебя.

– Ага. Ты уже и так сказал что хочешь. Я тебя прекрасно поняла, – обреченно хмыкаю со смешком.

– Ты удивительная, знаешь? Умудряешься расслышать каждое слово, но не понять смысла и одного из них.

– Может быть, это ты не умеешь правильно доносить информацию?

– Да? Тогда вот что я тебе скажу – я хочу, чтобы ты стала моей. Так ясно?

– И даже срок не уточнишь? Ночь, две или три?

– Ты опять за свое? – раздражается он, хватая за плечи.

– Да просто все это не имеет значения. Ты уедешь отсюда, Айяз, – последнюю фразу чуть выкрикиваю. – Уедешь. И что дальше? Где мои гарантии?

– Никто и никогда не даст тебе гарантий ни на что, Айсель, – отпускает меня и встает с кровати, а я продолжаю лежать, наблюдая за тем, как он начинает одевать свои джинсы.

– Да, никто. Но с другими хотя бы шанс может быть. А с тобой даже призрачного быть не может. И мы это прекрасно понимаем. Ты ведь хотел начистоту? Так давай. Ты пробудешь здесь сколько? Месяц, два и потом испаришься. Что дальше?

Не замечаю, как по щекам начинают катиться слезы, а губы дрожать.

Он взобрался на кровать, лег рядом и повернул меня к себе, закидывая ногу на мои бедра.

– Не нужно, милая, – стирает пальцами слезы. – Просто будь рядом.

– Ты слишком эгоистичен, эль Хоир.

– Знаю, но отнять у себя этот шанс, чтобы ты была рядом, не могу. Извини меня жами́ля (араб. – красивая).

Вот он, этот момент, когда перед тобой чаша весов, в которой твое будущее. И даже непонятно, где будет счастье и где печаль.

И как же выбрать?

Что перевесит? Разум или чувства.

Но какие чувства? Конечно, я не люблю его. Но эти эмоции. Эта тяга к нему. Откуда она? Когда образовалась эта связь?

Сколько прошло дней? Это же смешно.

Но отказаться от него сейчас, просто сказать «нет», я не могу.

Просто не могу. Согласие погубит меня потом, а сейчас откуда эта тяжесть? Еще не обрела, уже прощаюсь? И так будет каждый день? В ожидании его слов, что он уезжает?

Смотрю в его глаза, и язык прирастает к небу. Открываю рот сказать «нет». Я точно хотела сказать именно это. Но произношу совершенно другое, меняя наши судьбы за секунду.

Бесповоротно.

Навсегда.

– Хорошо.

Не я сказала, не мой голос. Не он. Но что, если позволить случиться этой мысли: "Что если…?"

Целует меня. Так сладко. Так приятно ласкает своим языком мой. Растягивает удовольствие.

Звонок в дверь.

Быстрый взгляд на часы. Ровно двенадцать. Она никогда не опаздывает и никогда не уходит, если я не хочу открывать дверь.

Марина.

– Ты кого-то ждешь? – обнимая спрашивает он.

– Да. Только я об этом забыла. Это Марина, – кривлюсь от мысли, что придется видеться с ней.

Айяз лениво отрывается от меня.

– Ну так прогони ее, давай проведем день вместе.

– Она не уйдет. Никогда не уходит, – коротко чмокаю его в губы и встаю.

Почему-то нет неловкости. Наоборот, все легко, даже воздушно.

Достаю из шкафа футболку и спортивные штаны.

– Можем встретиться завтра, если хочешь, – предлагаю я.

Айяз садится и пристально смотрит.

– Кто она? Ты изменилась. И почему завтра? Сейчас только двенадцать, – говорит, посмотрев на часы. – Или вы на весь день заняты будете?

Слишком много вопросов.

– Нет максимум час, но потом я буду не в состоянии видеться с тобой.

– Ничего не понимаю, – тоже встает и надевает свою футболку.

– Потом расскажу, если захочешь. Но не сегодня. Пожалуйста, – прошу его.

– Ладно. Мне пойти открыть?

– Если можешь. Я пока умоюсь.

Подходит близко ко мне и целует.

Остаюсь в комнате одна, а в голове словно улей с осами разворошили.

Быстро выхожу из ванной и иду к ним, не желая оставлять Айяза с ней наедине.

– А вы кто? Парень Аси? – доносится до меня.

Тут и мне самой стало интересно, как он ей ответит.

– Я ее мужчина. А вы?

Как звучит – мой мужчина. Надеюсь, что так и есть.

– Это Марина Евгеньевна, – отвечаю за нее, появляясь в коридоре.

– Я мама Аси, – тянет руку Айязу.

Он пожимает в ответ, но смотрит на меня.

Ну что? Сказала же, потом расскажу.

– Ася, ты готова?

– Я не хочу никуда идти, можем поговорить тут.

Она смотрит на Айяза с каким-то… восхищением, что ли?

– Иди на кухню. Я сейчас.

Подхожу ближе к мужчине, когда она скрывается за углом.

– Потом, да?

– Да. Ты останешься на кофе?

– Хотел бы, – трогает пальцами щеку, – но думаю, что тебе стоит поговорить с ней. Да и мне нужно к отцу.

– Хорошо, – тянусь к нему и целую желанные губы.

Он обувается, и я приоткрываю дверь, но вспоминаю одну важную деталь:

– Айяз? – он смотрит в глаза, ожидая продолжения фразы. – Я хотела сказать, что МОЙ мужчина, – делаю акцент на слове «мой», – не ходит в клуб, чтобы потом подвозить фарфоровых Барби.

Хмурю брови для придания серьезности моих слов. Не знаю, к чему все это нас приведет, но пока мы вместе определенные правила имеют место.

– А Моя женщина, – вторит он мне, – вообще не ходит по клубам и всегда следует за своим мужчиной.

Помигивает, исчезая.

Закрываю за ним дверь и иду на кухню.

Глава 10

Вошла в кухню. Марина в этот момент делала нам обеим кофе, а на столе лежали мои любимые эклеры.

Забавно, если бы не знала, какой жестокой может быть эта женщина, решила бы что она заботливая мать, принесшая дочери ее любимое лакомство.

– Он показался мне хорошим, – начала она разговор.

Обсуждать мою личную жизнь, как давние подружки я не хотела.

– Будем делать вид, что нам есть, о чем говорить?

– Не будь так сурова, дочка.

Не люблю, когда она так ко мне обращается.

– Ты потеряла право так меня называть.

– Я уже говорила тебе, что больше не буду просить прощения, поэтому перехожу к действиям, чтобы доказать, как ты мне дорога.

Дорога. Странно все это слышать из этих уст.

– А я каждый раз буду тебе говорить о том, что ты не сможешь этого сделать.

– Перестань. Не будь ребенком, Ася. Просто скажи, что мне сделать?

– А я и говорю, но ты же не слушаешь.

Поставила кружки на стол и села напротив меня. Мы сверлили друг друга взглядами. Я правда не знала, есть ли тут между нами двоими место прощению.

– Знаешь, – вдруг заговорила она, – ты спрашивала у меня о причинах и всяких подробностях, но я не говорила тебе. Сейчас могу сказать. Ту самую правду, в которой даже себе самой сложно, признаться.

– Если ты будешь говорить о папе плохое, мы прекратим разговор. Сразу предупреждаю.

– Нет, Ася, о нем я бы никогда не смогла сказать плохо. Ведь я любила его, – хмыкает она. – Мне было 22, когда я познакомилась с ним.

«А я в этом возрасте потеряла его», – пронеслось в моей голове.

– У нас было все настолько быстро, что я даже и понять не успела, как оказалась беременной. Мы так любили, – вдруг всхлипнула она. Я не смотрела на нее, а когда подняла глаза, увидела, что она плачет. – Я была вчерашней студенткой, только что после института, а Андрей работал на заводе. Когда забеременела, работу найти уже не смогла. С моими родителями мы были не в самых хороших отношениях, а у него была только мама и та умерла вскоре. Пришлось надеяться только на себя. Эта квартира была выдана нам от завода как молодой семье. Самая лучшая на тот момент. И мы были счастливы, – ее голос вновь задрожал.

Я слушала не отрываясь. Впитывала каждое слово. Но у самой ком стоял в горле. Не за нее, а из-за нее. Но я так давно не говорила о папе.

– Потом родилась ты. И мы… – она запнулась. – Нам… Стало не хватать денег. Было очень сложно, да и времена в принципе были для всех такими. Андрея сократили на работе. Квартиру удалось приватизировать до этого, и она осталась нам. Твой отец нашел новую работу, но она не спасала. Устроился на вторую.

Узнаю папочку. Всегда был готов работать, днем или ночью не важно, только бы я не голодала.

– Мы стали часто ссориться. Ты подрастала, стало еще сложней. Но и мне тоже хотелось выглядеть красивой, – она повернула голову в мою сторону, и я увидела стыд в ее глазах. – Мне было всего 24 года пойми, я видела, как другие выглядят, как живут и мне хотелось того же. Я знала, что обижаю его, но я так… Я была эгоисткой Ася. Самой настоящей. Потом нам удалось устроить тебя в садик в два с половиной года, и я вышла работать по специальности. Бухгалтером в фирму… Вовы.

Ну теперь ясно. Увидела богатого и поплыла к нему.

– Мне кажется, я даже слышу, как ты обзываешь меня разными словами, но я это по праву заслужила, – я кивнула для подтверждения, к чему щадить ее чувства. – У нас закрутилось с ним не сразу. Потом мы долгое время встречались тайком. И через время он предложил быть с ним постоянно и окончательно уйти от мужа. Потому что не видел смысла сохранять брак с Андреем.

– Ну конечно, и ты, не раздумывая, согласилась.

– Нет, я думала. Долго.

– О чем думала ты в тот момент? – прикрикнула я. – Обо мне? Ты предавала нас изо дня в день. Ты ушла от нас в тот момент, как впервые решила, что жить с мужем, у которого недостаточно денег – это сложно, а он прогибается на двух работах, не видит свою дочь и любимую жену. А сложно было только тебе? Как только ты подумала об этом, ты уже была не с нами. Просто искала вариант, куда именно уйти. Он старался как мог. Из кожи вон лез.

Слезы душили меня, горло сдавливало от болевого спазма, но я не могла не говорить.

– За все эти годы он не сказал ни одного плохого слова про тебя. Я все ждала, когда он сорвется, но нет. Даже я говорила о тебе зло, в те моменты, когда в школе меня тягали за косички, обзывая беспризорницей. Они обвиняли меня, что я виновата в том, что мама ушла от такой дочери. Что я уродина, недостойна быть дочерью, и папа тоже скоро увидит это. Я приходила домой и срывалась на нем. Я годами жила в ожидании, что папа уйдет и оставит меня дома, как это сделала ты. И однажды я проснусь, а его нет. Как однажды было с тобой. Ты эгоистка, даже сейчас ты приходишь и говоришь о себе, не думаешь каково мне сидеть рядом с тобой, каждый раз вспоминая о том, что было.

Вытерла слезы и продолжила.

– Как ты могла так поступить? Как? О чем ты думала тогда? О ком?

– О себе, – внезапно выкрикнула она. – Я думала только себе. О том, что я буду жить хорошо. Вова согласился иногда давать вам деньги, но, когда я пришла, Андрей сказал: «Спасибо Мариш не нужно, у нас все хорошо». Почему он не сказал? Почему не сказал, что все плохо? Что болен?

– Как ты можешь? Не сказал, потому что это была бы последняя капля в океане унижения, что ты развела и топила его там годами. Ты изменяла ему, предавала его до того, как предала и меня бросив. А он… – голос внезапно осип, – он любил тебя до конца. Я видела в нем эту любовь. Как он брал твое фото из тумбочки и гладил. Не слышала, что он шептал, но он делал это часто. Я не видела еще такой любви. Никогда. Даже если бы ты вернулась, он бы улыбнулся и просто сказал: "Здравствуй Мариш".

Меня трясло от этой несправедливости. Папа не топил себя горем на виду. Он убивался изнутри. В его глазах была тоска. Они лучились счастьем только при взгляде на меня.

– Уходи.

Она подняла на меня свой взгляд. Я вскочила из-за стола и закричала, указывая на дверь пальцем:

– Уходи. Уходи отсюда. Не хочу тебя видеть. Уходи, я сказала и не возвращайся сюда.

Она встала и медленно прошла мимо меня. Остановилась на пороге и прошептала: "Я хотела вернуться. Каждый день, после того как ушла, но сама себя простить так и не смогла".

– Не ври мне. Ненавижу тебя, – сказала в пустоту. – Всегда буду ненавидеть.

Побрела в гостиную, легла на диван и стала рассматривать фото на журнальном столике. Я с папой на выпускном. Улыбаемся. Словно не помним бед, словно их не было раньше и не было тогда, в тот самый момент.

– Лгунья. Лицемерка. Она никогда не была достойна тебя пап. Ни единой минуты, потраченной тобой на мысли о ней.

Еще долго я лежала и плакала, проклиная все, что было в том детстве, о котором хочется помнить только хорошее, выборочно удалить всю ту грязь, что оставляли после себя другие.

Где-то звонил мой телефон, но я на сегодня, как и предполагала, не буду ни с кем разговаривать. Не хочу.

Зачем она приходит? Каждый раз одно и то же.

– Прости папа, но я не смогла как ты. Забыть и не вспоминать плохое. Это обида за тебя. За твои чувства и старания, что ты прикладывал к тому, что было не оценено никак.

Уснула, всхлипывая, без снов. Просто черный экран.

Меня качали горячие волны. Мягко и бережно куда-то несли.

Я не хотела, чтобы это тепло исчезало. Оно проникало в мою душу и согревало тот холод, что был так долго внутри меня. Заполняло пустоту своим светом. Хотелось улыбаться и нежиться в его лучах.

Волны сменились крепкими объятиями, и я сделала то же самое в ответ. Обняла и прижала к себе.

Мягкая постель. И уже чьи-то руки прижимают меня, поглаживая по голове. Приоткрыла глаза и увидела мужские ключицы. Сделала вдох и почувствовала аромат того, кого мое сердце встречало улыбкой и радостью. Отстранилась немного и подняла голову выше.