Глава 6
Кошка и мышка

От завтрака до обеда было три урока: гимнастика, Закон Божий и французский язык. Гимнастике мальчиков учил пансионер старшего класса по фамилии Валерик, такой высокий юноша, что Сереже приходилось задирать голову, чтобы взглянуть на него.

Гимнастика была самым любимым уроком мальчиков, потому что, если они хорошо и чинно себя вели, Валерик позволял им в конце урока поиграть в «кошки-мышки» или «жмурки».

Сегодня Валерик был в самом лучшем настроении духа и в середине урока весело закричал:

– А ну-ка, братцы, в «кошки-мышки»!

Мальчики завизжали от радости и бросились устраивать круг.

– Принц! Ты будешь мышкой, а новенький – кошкой! – распорядился Валерик и поставил Принца в круг взявшихся за руки мальчиков.

Сережа очутился за кругом. «Непременно надо поймать Принца, непременно, – думал он, – пусть мальчики увидят, что я ловкий и проворный, не хуже их!.. А вдруг Принц опять рассердится? – и сердечко Сережи тревожно сжалось. – Будь что будет!» – решил он, и помчался за Принцем во всю прыть своих маленьких ножек.

Принц был проворным и быстрым мальчиком, и поймать его было нелегко. Наконец после долгих усилий Сережа схватил Принца за плечо. Но тот быстро вырвался и снова был уже далеко.

Мальчики дружно хохотали и восторгались ловкостью Принца. Согласно правилам игры они впускали его в круг без всяких затруднений и быстро замыкали цепь, Сережа, как ни старался, оставался за кругом.

– Кошка, прочь, кошка, прочь! – кричали мальчики.

Сережа уже начал понемногу уставать… Но ему ужасно хотелось поймать Принца, и потому он не терял надежды проникнуть в круг.

– Принц, Принц! – воскликнул черненький Изюмин, или Жучок, как его называли товарищи. – Берегись!

– Берегись, Принц!

Но было уже поздно. Через руки двух зазевавшихся мальчиков Сережа прыгнул в круг и поймал Принца.

– Молодец! – похвалил его Валерик.

Но Сереже эта похвала не доставила никакого удовольствия. Он со страхом взглянул на Принца, ожидая увидеть гневное, сердитое личико, полное укора. Но ничуть не бывало. Принц так ласково и добро смотрел на Сережу, что на душе последнего точно птички запели, ему стало вдруг хорошо и радостно.

– Вот ты какой проворный! – с улыбкой сказал Принц. – Я бегаю очень быстро, почти лучше их всех, – оглянулся он на остальных мальчиков, – а ты меня все-таки догнал… Хорошо!

Сережа очень обрадовался похвале Принца.

После они еще долго ходили обнявшись по классу, и Сережа рассказывал своему новому товарищу о маме, об Адочке и о черной Арапке.

– А ты очень рассердился на меня за то, что я тебе поддался, когда мы играли в казаки-разбойники? – спросил он Принца.

– Очень! – ответил тот серьезно. – Если бы мальчики заметили, что мне поддаются, они бы засмеяли меня. Я считаюсь самым ловким в классе. Посмотри, какие у меня мускулы!

Принц высоко поднял рукав свой курточки и, прижав кисть руки к плечу, напряг мышцы. Сережа, однако, мускулов не заметил, но со значением покачал головой, не желая обидеть своего нового друга.

Глава 7
Уроки. – Мудрец и огородники

Следующие два урока прошли незаметно. Закону Божиему мальчиков учил дьякон из соседней церкви. Он говорил, сильно упирая на «о», и был очень добр. Сереже понравилось его милое улыбающееся лицо. Отец дьякон рассказывал мальчикам о Всемирном потопе, и новичок внимательно слушал каждое слово.

После Закона Божия был французский урок. За столиком снова появилась Антонина Васильевна. Она учила мальчиков французскому языку и относилась к этому предмету еще строже, нежели к арифметике.

Пушка любила Принца, потому что тот отлично говорил по-французски.

– А ты, Горин, знаешь что-нибудь? – обратилась она к Сереже.

Но Сережа знал только два слова: «мерси»^[3] да «иси»^[4]. Последнее он потому только и знал, что мама часто кричала Арапке: «Иси, Арапка». Об этом он чистосердечно и заявил Пушке. Она рассмеялась, а за ней следом и все мальчики. А Сережа не мог понять, почему они смеются.

– Ты не беспокойся, пожалуйста, я тебя выучу по-французски, – успокоил его Принц после урока, когда они чинно под предводительством Василия Ивановича пошли в столовую обедать.

Сережа был очень признателен Принцу. Ему казалось, что он давно знает и любит этого голубоглазого и белокурого мальчика.

Обед прошел очень весело. Мальчики загадывали друг другу загадки, а угадывали большей частью невпопад – к общему удовольствию и смеху.

– Я всегда все загадки могу угадать, – неожиданно громко заявил на весь стол Рыжий.

– Ну, ты всегда хвастаешься, Грушин, – засмеялся худенький Мартик Миллер.

– Да, да, Рыжий известный хвастунишка, – подхватил Петух и незаметно для Рыжего сделал ему над головой рожки.

– Ну, не спорьте, дети! – вмешался Василий Иванович, занятый разрезанием жарко́го на своей тарелке.

– Не спорьте, – поддержал его Принц, и веселые глаза мальчика насмешливо взглянули на Грушина. – Ну-ка, отгадай мою загадку, раз ты такой отгадчик.

– Говори! – важно произнес Грушин.

– Антипка низок – на нем сто ризок^[5]! Что это такое?

– Желудь! – не моргнув, выпалил Рыжий.

– Сам ты желудь! – звонко рассмеялся Принц. – Где же у желудя ризки? Да и на дереве он растет, а не низко на земле. Это капуста, глупый! Понимаешь ли, – простая капуста! А ты вдруг – желудь! Ха-ха-ха! – Капуста! – протянул Рыжий и препотешно открыл свой и без того большой рот. – А я думал, желудь.

– Ну, ладно, первая ошибка не в счет, – добродушно вмешался Жучок, добрый и покладистый мальчик, не любивший насмешек и споров. – Задай ему лучше вторую загадку, Принц.

– Идет, – согласился развеселившийся мальчик. – А ну-ка, мудрец, что такое: без окон, без дверей – полна горница людей?

Грушин на этот раз ответил не сразу: он почесал свою рыжую голову и, густо краснея, медленно пробасил:

– Комната.

И мальчики, и Василий Иванович, и подававшая детям обед горничная Паша – все так и покатились со смеху. Даже старшие пансионеры, сидевшие за другими столами, пришли спросить, почему так весело у «малышей» и не именинник ли кто-нибудь в младшем классе. Но больше всех смеялся Принц. На его щеках появились ямочки, он стал красный, как мак, и так тряс головой, что длинные кудрявые волосы били его по лицу, закрывая глаза и нос своими пушистыми прядями.

– Ха-ха-ха! Вот так мудрец! – заливался он. – Ай да Грушин, ха-ха-ха!

Грушин окончательно рассердился.

– Глупая загадка! Никто ее не знает! – вспыхнув, ответил он.

– Я знаю, – против воли вырвалось у Сережи.

Он вовсе не хотел досадить Грушину, а просто внезапно вспомнил, что мама загадывала ему как-то эту загадку и объяснила отгадку.

– Ну? – Грушин сердито повел глазами в сторону Сережи.

– Это огурец.

– Да где же тут люди?

– А зернышки огуречные?! – вмешался бледненький Мартик.

– Ну, уж вы… То про капусту… То про огурцы… А умного ничего не придумаете. Эх вы, огородники, – недовольно ворчал сконфуженный Грушин и еще злее посмотрел на Сережу.

– Огородники пользу приносят, трудятся и работают, – заметил Жучок тоном, каким взрослые говорят с маленькими детьми.

– Ну, вы и будьте огородниками! – так же сердито продолжал Рыжий. – А я не желаю им быть… Не велика честь… Я не огородник.

– Нет, нет! Ты не огородник, Грушин, ты мудрец! – подхватил Принц и снова громко рассмеялся.

– Мудрец! Мудрец! – засмеялись мальчики. – Рыжий Мудрец!

Грушин злился, но ничего поделать не мог. Между тем обед закончился, и все мальчики снова разошлись по классам.

Глава 8
Вечер в пансионе

После обеда мальчики должны были готовить уроки к следующему дню.

– Хочешь заниматься со мной? Я покажу тебе, что задано, – предложил Сереже Принц.

Сережа охотно согласился. Принц нравился ему с каждым часом всё больше и больше. К тому же он отлично учился и мог во многом помочь Сереже. Поэтому, не теряя времени, мальчики уселись в самом дальнем углу класса, где стоял большой шкаф с книгами и глобусом, и принялись за приготовление уроков.

Историю Ноя и Всемирного потопа Сережа не раз слышал от мамы и потому выучить ее к следующему дню для него не составило никакого труда.

– Ну! Один урок одолели! – весело воскликнул Принц и с шумом захлопнул учебник. – Теперь давай учить французский язык. Ты увидишь, как это легко!

Но с французским языком оказалось куда сложнее. Сережа с трудом запомнил слова, заданные на завтрашний день Пушкой, причем многие из них перепутались в его голове. Принц не оставлял Сережу в покое, пока тот не ответил ему всего урока наизусть.

В восемь часов мальчикам дали по большой кружке чая с молоком и по сладкой булке и отвели их в спальню.

В спальне было двенадцать кроватей с ночным столиком у каждой, куда пансионеры на ночь могли убирать одежду. У одной стены было несколько умывальников, у другой – шкаф с запасной одеждой. Посредине спальни висела большая лампа под зеленым абажуром. В правом углу стоял киот^[6] с образа́ми, у которого теплилась лампада и ночью освещала спальню своим слабым светом. На левой стене висел портрет Пушки в черном платье с розой в волосах.

Большая спальня с двенадцатью кроватями показалась Сереже пустой и неуютной. Он с грустью вспомнил свою маленькую комнатку с крошечной постелькой, застланной голубым шелковым одеялом, сшитым милыми руками самой мамы.

Постель Сережи была крайней. Зато его соседом оказался Мартик Миллер – кроткий болезненный мальчик, общий любимец всего класса.

– Ну, раздевайся, не зевай! – окликнул Принц замечтавшегося было Сережу.

Сам он уже успел сбросить свою щегольскую курточку, расчесал белокурые волосы и пришел помочь Сереже. Сережа тоже стал стягивать с себя одежду и вдруг вспомнил, что у него в левом кармане лежит подарок Адочки – однорукая Стеша. «Еще, пожалуй, кто-нибудь увидит, и тогда меня мальчики засмеют, задразнят», – подумал Сережа и, осторожно вытащив куклу из кармана, положил ее в постель и прикрыл одеялом.

– Что это у тебя? – спросил Принц и, сунув руку под одеяло, вытащил оттуда Стешу.

– Оставь, оставь! Спрячь скорее, а то увидят! – испуганно залепетал Сережа и постарался вырвать Стешу из рук Принца.

Мальчику всё казалось, что его новый товарищ сейчас рассмеется ему в лицо, не поняв, в чем дело. И чтобы не заслужить насмешки Принца, он торопливо стал рассказывать, как Адочка подарила ему свою любимицу куклу, и какая она добрая маленькая девочка, и как они вместе с ней дружно играли и росли.

Принц выслушал Сережу и ни разу не улыбнулся. Напротив, на его лицо набежала какая-то тень, и оно вдруг стало печальным.

– Счастливый ты, Сережа! – сказал он грустно. – У тебя есть и мама, и сестрица, и няня, и Арапка. А у меня никого нет, кроме приемного отца, которого я почти никогда не вижу, и гувернера Рено, который заставляет меня постоянно говорить по-французски и ставит на колени в угол, если я провинюсь.

Сереже стало искренне жаль бедного Принца. Несмотря на бархатные костюмчики и нарядное белье с кружевами, он был беднее всех мальчиков из их класса. У каждого из них был или любящий папа, или добрая, ласковая мама, или братья и сестрицы. У Принца же никого не было. Сережа крепко обнял нового друга:

– Знаешь, Принц, я тебя очень полюбил. Ты такой хороший! Хочешь, будем братьями? Пойдем к нам в субботу – к моей маме и Адочке. Тебе у нас будет гораздо приятнее и веселее, чем с твоим строгим гувернером.

Принц ничего не ответил и бросился на шею доброго Сережи. Через минуту он уже снова громко смеялся, прыгая с постели на постель с ловкостью котенка. Маленький Принц не мог долго предаваться печальным мыслям. Он был очень веселый по природе мальчик.

– Ну, дети, спать! – строго приказал внезапно появившийся в дверях Василий Иванович, и все двенадцать мальчиков мигом разлетелись по своим кроваткам.

Сережа с непривычки долго ворочался на жесткой постели, крутился с боку на бок, перекладывал и крестил подушки и, наконец, прижав Стешу к груди и думая об Адочке, крепко уснул.

Глава 9
Стеша как героиня

Когда Сережа проснулся, его поразили царившие в комнате шум и хохот. «Уж не во сне ли всё это?» – подумал он спросонья и, сделав над собой усилие, открыл глаза.

Нет, это не во сне. Возле его постели стоял Рыжий и высоко держал над головой однорукую Стешу. Принц, красный и взволнованный, прыгал вокруг Грушина, стараясь вырвать из его рук куклу.

Мальчики разделились на два лагеря: одни держали сторону Рыжего, другие – Принца.

– Мальчик не должен играть в куклы! Горин срамит наш пансион! Лучше бы он поступил в институт, где воспитываются девочки! – кричали одни.

Другие старались перекричать их:

– Какое вам дело? Пусть играет, если хочет. Раз Принц заступился за него, значит, он прав.

– Ваш Принц – сам девчонка. Смотрите, какие у него длинные волосы, хоть косу плети! – захохотал Грушин и вдруг высоко подбросил Стешу.

Стеша упала на пол, и ее фарфоровая головка разбилась вдребезги. Это было уже слишком. Как ни сдерживался Сережа, как ни крепился, а при виде разбитой Адочкиной любимицы он разрыдался. В одной рубашонке он спрыгнул с постели и, подскочив к Грушину, залепетал, дрожа и захлебываясь:

– Злой мальчик! Эту куклу мне дала маленькая сестрица и не для игры дала… А на память… Понимаешь, на память… Чтобы взять из дома какую-нибудь вещь, которая бы напоминала о ней… Адочка дала… А ты разбил… Злой… Злой… Нехороший…

При виде неподдельного горя Сережи мальчики, заступавшиеся было за Грушина, притихли. Те же, которые были на стороне Принца, бросились поднимать осколки Стешиной головы, а сам Принц обнял Сережу и постарался его утешить.