Город в раннее Средневековье

Происхождение большого числа городских центров Апеннинского полуострова восходит к римской эпохе. Античную градостроительную основу в Средние века сохраняли Рим, Турин, Милан, Верона, Парма, Модена, Болонья, Флоренция, Неаполь и многие другие города. В Италии сложилась прямая связь, континуитет античного и средневекового города, несмотря на серьезные разрушения, которые принесли варварские завоевания, и общий спад городской, прежде всего торгово-ремесленной жизни, наметившийся еще в IV–V вв. и связанный с утратой внешних рынков, а также с общей тенденцией к натурализации экономики страны. В лангобардскую эпоху даже крупные города приобрели полуаграрный характер, масштабы их торговли и ремесленного производства резко сократились, хотя правители стремились поддерживать городскую экономику в фискальных целях. Более активно развивалась административная функция городов, ставших резиденциями сначала герцогов, а затем графов и центрами епископств, которых было более 300 во всей Италии; именно они прежде других городских поселений получали статус города (città).

В раннее Средневековье сложилась иерархия правового и административного статуса городов: после епископских центров шли бурги (borghi), затем замки феодалов (castelli), вокруг которых возникали поселения ремесленников и торговцев, а замыкали эту иерархическую лестницу скромные по числу жителей торгово-ремесленные поселения (terre). В IX–XI вв. судьба многих небольших городов резко изменилась: некоторые из них были поглощены крупными экономическими и политическими центрами, другие сами превратились в лидеров урбанизации страны, бурно протекавшей в эти столетия. В тот период в Италии возникло много новых городов, особенно там, где проходили основные торговые пути, включая морские, и дороги пилигримов – ведь в Рим ежегодно прибывали тысячи паломников из разных стран Европы.

Один из характерных для Италии примеров дает история возникновения небольшого тосканского города Сан-Джиминьяно. Он сложился вокруг феодального замка, который был расположен на главном торговом пути из северной части полуострова в Центральную Италию. По этому пути направлялись в Рим пилигримы. Рынок существовал вокруг замка уже в IX в., а когда в 929 г. епископ стал владельцем замка, прилегающее к нему торгово-ремесленное поселение получило статус города. К концу Х в. город Сан-Джиминьяно, насчитывавший уже более 8 тыс. жителей (немалая цифра по тем временам), был обнесен стеной, а на главной площади рядом с епископским замком был выстроен замок для гражданской администрации, которая стала оспаривать у епископа административно-судебные функции. В последующие столетия город быстро богател на посреднической торговле шафраном: его купцы закупали крупные партии этой пряности в Генуе, куда она доставлялась морем из стран Востока, и потом продавали соседним городам. Выгодное расположение позволяло Сан-Джиминьяно иметь широкий круг торговых связей – с Пизой, Сиеной, Луккой, причем в торговый оборот включалась и местная сельскохозяйственная продукция – вино, зерно, оливковое масло.

В самостоятельные города разрастались не только предместья замков, но и села, расположенные по берегам судоходных рек или в морских бухтах, удобных для разгрузки товаров с морских судов. В Италии, обладающей весьма выгодным географическим положением на перекрестке средиземноморских торговых путей, порты играли особенно важную роль как в античную эпоху, так и в Средневековье. Не случайно подъем городской жизни, начавшийся в VIII в., резко обозначился сначала в приморских городах, прежде всего на византийском юге Италии, а затем охватил и внутренние территории Апеннинского полуострова. На подвластной Византии территории процветали расположенные на побережье Адриатического моря Равенна и Бари, а на побережье Тирренского моря – Салерно и Амальфи. Связи с Византией уже в VIII в. позволили не только этим портовым городам, но и Венеции быстро развиваться и богатеть на транзитной торговле между Востоком и Западом. Шедшие через альпийские перевалы пути в Европу давали импульс росту городов Ломбардии – Бергамо, Тревизо, Милана, Павии и многих других.

Складывались постоянные рынки и внутри страны. В начальную пору подъема городов на их росте благоприятно сказывалась королевская политика покровительства купцам и ремесленникам, которая, впрочем, преследовала прежде всего фискальные цели, поскольку налоги и торговые пошлины существенно пополняли казну. В IX в. интенсивная экономическая жизнь отмечалась во многих городах Северной и Центральной Италии, даже и не очень значительных по числу жителей, таких как Асти, Верона, Пьяченца, Лукка, но ведущую роль в подъеме экономики страны играли портовые города – Венеция, Генуя, Пиза, Равенна, Бари, Амальфи.

Богатство многих итальянских городов, уже в X–XI вв. выгодно отличавшее их от большинства европейских, основывалось на активном развитии ремесла – в нем рано наметилась специализация, которую стимулировал рынок. Так, Милан стал центром оружейного дела, Павия славилась выделкой кож, Лукка – изготовлением сукон, а затем и шелковых тканей, Венеция была главным поставщиком соли и стекла. В каждом городе формировался свой набор ремесел, как необходимых для жизни самих горожан, так и тех, что были ориентированы преимущественно на экспорт. Вывозили сукна, шелк, льняные ткани, кожаные и ювелирные изделия и ряд других товаров ремесленного производства, а из продуктов сельского хозяйства по давней традиции экспортировали зерно, оливковое масло, вино.

В раннее Средневековье итальянский город имел, как правило, аграрный облик: его ближайшая округа за пределами городских стен (контадо), а нередко и территория самого города включали принадлежащие горожанам сады, пахотные участки, виноградники, которые обеспечивали жителей сельскохозяйственными продуктами, а часто и сырьем для ремесленного производства (техническими культурами для ткачества, кожами, овечьей шерстью и пр.). Высокая степень и интенсивные темпы урбанизации стали характерной чертой Италии уже к концу раннего Средневековья, что выделяло ее из других европейских стран. Обилие активно развивающихся и быстро богатевших городов оказало заметное влияние и на особенности сформировавшихся в Италии феодальных отношений, и на ее политическую судьбу, а в немалой мере и на культурную жизнь страны.

Культура Италии в раннее Средневековье

Наметившийся в экономических отношениях и социально-политической сфере синтез романских и германских элементов проявлялся также в ходе взаимодействия двух культурных систем – античного общества и варварских народов, в Италии – остготов, лангобардов, франков. Этот процесс начала формирования средневековой культуры ускоряло объединяющее начало, каким стало христианство. Латинский язык оставался языком христианского вероисповедания и церковного культа, государственного делопроизводства и элитарной культуры образованного меньшинства. Языком общения широких масс латинян и варваров при подавляющем большинстве первых постепенно становилась так называемая вульгарная латынь, отходившая от строгих классических канонов и активно включавшая элементы германской лексики. В системе образования прочно сохранялись позиции латинского языка, не прерывалась и римская традиция школьного образования, хотя масштабы его резко сократились в V–VII вв. Как и прежде, преподавание сводилось к изучению «семи свободных искусств» (artes liberales), три из которых (тривий) – грамматика, риторика и диалектика – предназначались для начального обучения, а четыре науки (квадривий) – арифметика, геометрия, музыка и астрономия – относились к высшей ступени образования.

В Остготском королевстве школы «семи свободных искусств» посещали дети состоятельных римлян и отчасти варварской знати – к этому настойчиво побуждал соплеменников Теодорих. В VI в. при монастырях стали возникать школы, готовившие клириков. Нередко они ограничивались лишь преподаванием дисциплин тривиума, да и круг чтения античных латиноязычных авторов был в них весьма узок. Отчасти это объяснялось тем, что католическая церковь, особенно в лице папы Григория I Великого (годы его понтификата 590–604), противилась включению языческой мудрости в духовную жизнь христиан и решительно осуждала увлечение мирским знанием. В немногочисленных светских школах обучение строилось на более широкой античной основе, хотя и здесь уровень образования постепенно снижался, что нашло отражение в учебниках той поры, весьма упрощенных по сравнению с их римскими прототипами. Впрочем, в VI в. еще не пресеклась деятельность высокообразованных римлян, взявших на себя труд по систематизации античных знаний и созданию учебников, адаптированных к новой общественной среде, включавшей варваров.

Значительный вклад в культуру раннего Средневековья внес Северин Боэций (ок. 480–525), выходец из римской аристократии, универсально образованный человек, который занимал ряд высоких постов в Остготском государстве – в 510 г. был консулом, а с 522 г. стал магистром оффиций, исполняя обязанности первого министра при Теодорихе. Однако в 523 г. Боэций был обвинен в причастности к антигосударственному заговору, заключен в тюрьму и в 526 г. казнен. Как ученый Боэций стремился сохранить достижения научной мысли древних и оставить их последующим поколениям в переводах с греческого на латинский или в переложениях, более доступных восприятию современников. Он создал «Наставления в арифметике» и «Наставления в музыке», составленные на основе трактатов Никомаха. Эти труды служили учебниками на протяжении нескольких столетий. Столь же востребованными многими поколениями оказались и сделанные Боэцием переводы на латинский язык сочинений Аристотеля по логике. Особенно прославил его написанный в заключении труд «Об утешении философией». По жанру это сатура, где проза сочетается с разнометрическими стихами. В «Утешении философией», сочинении, широко известном в Европе на протяжении всего Средневековья, на первом плане оказываются проблемы моральной философии. Боэций пытается искать разрешение внутреннего духовного кризиса на путях философии, а не христианской веры, хотя и не отрекается от нее, но лишь оказывает предпочтение в поисках истины не мистическому откровению, а философскому рационализму. Он полагал, что разум и вера совместимы, будучи убежден в высокой ценности знания, в том, что философия может помочь осмыслению религиозной истины.

Другой видный государственный деятель Остготского королевства – Флавий Кассиодор (ок. 490–585), сменивший в 523 г. Боэция на посту магистра оффиций, а в 533 г. ставший префектом претория, приложил немало усилий для сохранения традиций римской государственности. Он был искренне предан государственной службе, связывал с ней возможность внести свой вклад в сохранение римской культуры, прежде всего высокого уровня латинской риторики. Созданный им сборник документов «Разное» (Varia), опубликованный в 537–538 гг., включал королевские предписания (от имени Теодориха их составлял сам Кассиодор), послания сенату, дипломатические документы и другие образцы официальных материалов. Сборник «Разное» многие годы служил образцом латинской стилистики и использовался как руководство для государственного делопроизводства. Популярными были и «Комментарии к псалмам» Кассиодора, где он подчеркивал единство риторической основы теологии и светской образованности.

Широкую славу приобрел основанный Кассиодором в середине VI в. монастырь, названный им Виварием. Монастырь стал важным культурным центром, поскольку включал не только школу семи свободных искусств, библиотеку античных и некоторых современных авторов, но и скрипторий – мастерскую по переписке книг; всем этим занимались монахи Вивария. Кассиодор, оставив государственную службу, провел остаток жизни в своем монастыре, заботясь о сохранении светской учености, которая, по его убеждению, не может вредить христианской вере. Эту мысль он последовательно проводил в своих теологических трудах «О душе», «Комментарии к псалмам» и особенно настойчиво – в «Наставлении о науках божественных и человеческих», где подчеркивал, что занятие книжным делом составляет главную обязанность монаха.

Виварий Кассиодора послужил примером для ряда бенедиктинских монастырей, взявших на себя заботу о сохранении культурных ценностей древности в эпоху разрушительных варварских нашествий. В этой роли особенно преуспел монастырь Монтекассино, основанный в 529 г. Бенедиктом Нурсийским на развалинах античного храма. Бенедикт составил Устав монастыря нового типа: он был основан на общинных началах и принципе равенства всех членов этого малого социума, экономически самодостаточного, поскольку труд на земле был обязателен для всех, как, впрочем, и чтение священных текстов (в отличие от Кассиодора Бенедикт не приветствовал обращение монахов к светским книгам). Идеалом монастырской жизни в Уставе Бенедикта провозглашалась жизнь Христа и первой общины апостолов. Акцент делался на общих действиях монахов, исключающих проявления индивидуализма; власть аббата как главы общины была неограниченной, хотя предполагалось обсуждение важных решений с членами обители; выход из монастыря был запрещен. Хозяйство бенедиктинской обители носило натуральный характер, труд рассматривался как средство обеспечения общины всем необходимым, торговый обмен и накопительство не поощрялись. Устав Бенедикта стал основой для многих средневековых монастырей.

Большой почитатель Бенедикта Нурсийского, папа Григорий I Великий (590–604), выходец из среды римской аристократии, избранный на папский престол, составил подробное житие основателя монашеского ордена, где подчеркнул важную роль для монахов-бенедиктинцев его Устава, утверждавшего принцип послушания. Помимо «Диалогов о жизни италийских отцов», включавших жизнеописания живших в Италии чудотворцев, в том числе и Бенедикта, Григорий Великий написал прославившее его «Пастырское наставление», которое стало руководством для церковнослужителей, а также «Толкование книги Иова», где рассуждал о христианской морали в духе стоицизма. Вклад папы в становление церковной культуры раннего Средневековья проявился и в его усилиях по оформлению католической литургии, сопровождавшейся пением (так называемый григорианский хорал), и в канонизации культовых напевов христианской церкви с характерным для них налетом мистики и религиозным экстазом. Григорий Великий всемерно поддерживал веру в чудеса и видения и активно насаждал культ священных реликвий. Радение папы о нормах церковной морали сказалось на программе школьного образования в Италии VII в., когда по рекомендации папы изучение дисциплин тривия стали строить на основе христианских, а не языческих текстов.

В эпоху лангобардов особое внимание уделялось оформлению законодательства, записям обычного права варваров, что нашло отражение в эдикте Ротари 643 г. Центрами образования оставались школы в Павии, Милане и некоторых других городах, а также монастыри. Так, основанный в начале VII в. монастырь в Боббио стал важным очагом книжного дела, а в самой литературе на первый план выдвинулся жанр жития святых, к созданию которого немало усилий прилагало монашество. Заметную роль в культуре раннего Средневековья продолжал играть монастырь в Монтекассино, с ним была связана судьба самого яркого писателя лангобардской эпохи Павла Дьякона (ок. 720–730 – ок. 797). Павел Дьякон, лангобард по происхождению, получил достаточно широкое по тем временам образование и в молодости служил при дворе лангобардских королей, но после франкского завоевания принял монашеский сан в Монтекассино. Однако по приглашению Карла Великого он в течение пяти лет (782–787) находился при его дворе, ставшем средоточием культуры той поры. Позже Павел Дьякон вернулся в Монтекассино, чтобы сосредоточиться на литературном творчестве: продолжил агиографическую традицию, написав житие папы Григория Великого, создал пособие по грамматике и много занимался историей своего народа. На основе более ранних монастырских хроник и законодательных документов Павел Дьякон составил «Историю лангобардов» (события в ней доведены до 744 г., года смерти короля Лиутпранда), ставшую ярким литературно-историческим памятником эпохи.