Она, пошатываясь, но уже гораздо уверенней, пошла вдоль стены. По полу волочилась её холщовая сумка, сползшая с плеча и каким-то чудом зацепившаяся где-то в районе локтя. Мина шла и не узнавала свое тело. Движения были рваными, словно им управляла не она, а кто-то другой. Другой нащупал первую ступеньку, другой поднимался по каменным ступеням лестницы. Будто тот, другой, открывал тяжелую входную дверь и поднимал лицо к небу.

От яркого утреннего света она растерялась и удивленно заозиралась вокруг. После того, как копоть от сгоревшего прошлого осела, мир решил измениться и предложил Мине начать все с чистого листа. Буквально.

Все вокруг было ослепляющее белым, чистым и почему-то праздничным. После затяжного полумрака открытое светлое пространство показалось абсолютно незнакомым. За ночь нападало сантиметров десять пушистого снега, и ботинки Мины утонули в нем, словно в ворсе дорогого ковра. Он налип на окружающие дворик стены, ветки кустарника, росшего в углу, и на решетку клетки, превратив её в чудную подарочную коробку.

Вырвавшийся у Мины вздох восхищения превратился в густой пар и рассеялся в воздухе, напомнив, что теплый, подбитый мехом плащ тоже превратился в труху. Вчера утром температура только начинала опускаться, и Мина накинула на плечи первое, что попалось, не обратив внимания на резкую смену погоды. В тонком шерстяном плаще ходить было легче, да и кто мог подумать, что к утру единственным имуществом девушки станет её одежда: нелюбимое платье, старенький плащ да протертые ботинки.

Потоптавшись у входа в подвал, словно неприкаянная, Мина попыталась поправить сумку, закинув её поудобнее на плечо. Ткань перекрутилась, зацепившись за что-то, и не хотела поддаваться. Дернув сильней, девушка оторвала единственную лямку. Котомка шлепнулась в снег и из неё высыпались полезные мелочи, которые Мина обычно таскала с собой. Пришлось шарить по пушистым снежинкам голыми руками и собирать запорошенные потеряшки. Снежинки гасли, неловкие пальчики мерзли, а чувства, как ни странно, отмякали.

– «Стоит сгрести все и сжечь! Жаль только, костра поблизости нет», – зло подумала девушка. Ну вот, первой проснулась злость.

На свое место вернулись: катушка ниток с иголкой, огарок свечи, коробка спичек, огрызок карандаша и маленький бумажный блокнотик. Потом девушка нашла пучок сцепленных между собой булавок и одной из них заколола разорванную сумку.

– «Зашью позже», – решила Мина.

А вот разыскать три медные монетки стоило большого труда. Еще она вытащила из снега связку тюремных ключей. Оказалось, если очень хорошо поискать, то в любой, даже очень дрянной ситуации, найдется кроха чего-то славного. Вот и разномастные ключики в руке, тяжеля пальцы, напомнили, что еще не все потеряно. Фортуна развернулась к ней не своим толстым задом, а боком, давая шанс на жизнь. У неё оставалась работа…

– «Ну что, проклятая, ты готова существовать дальше?» – обратилась Мина сама к себе.

Она пошла под навес, взяла ведро и, нарушая хрупкую снежную чистоту, потопала по занесенной тропинке.

От кухни к колодцу дорожку почистили и, ступив на камни, девушка старательно обстукала ботинки от налипшего снега. Ноги все равно холодило. От тепла не видимые глазу снежинки, набившиеся за шнурки, таяли, и обувь сразу становилась влажной.

«Если их негде будет просушить, придется носить мокрые, так на улице ноги быстро окоченеют, и я умру от обморожения», – размышляла Мина, крутя ручку колода.

Растрескавшийся от времени ворот скрипел, наматывая на себя обледенелую цепь. Забранные коркой звенья с хрустом освобождались из своего плена и поблескивали на солнце отполированным железом. Звуки отражались от гулкой воды, солнечные зайцы слепили. Заглянув в колодец, она залюбовалась толстым слоем инея, что покрывал стенки изнутри. В колючих щетинках чудился то волшебный лес, то силуэты животных, бегущих по замкнутому кругу. Наклонившись вперед, Мина провела по ним пальцем. Стеклянные лепестки обломились и с тихим хрустом осыпались вниз. Они пропали в черном зеркале, дрогнувшем рябью. Вода колыхнулась и снова стала идеально гладкой. Оттуда, из глубины, на неё смотрела девушка, окруженная ореолом света. Так далека показалась она Мине, так спокойна.

– «Если упасть туда, головой вниз, смерть будет мучительной, но быстрой…» – как-то вяло размышляла девушка.

Перед глазами пронеслась картина. Она в ледяной воде. Одежда намокает и не дает повернуться. Воздух в легких заканчивается, и черное жерло поглощает её.

– «Возможно, это будет не так ужасно, как долгая смерть от холода».

Перед ней, балансируя, возникли весы. На одной чаше жизнь. Ничего не стоящая, никому ненужная, даже ей, ужасная нищенская жизнь, которая, видимо, очень быстро закончится. На другой чаше смерть, тоже болезненная, но стремительная.

– Что мне делать дальше? – спросила вслух Мина.

Ей так не хотелось принимать свою бесполезность. Хотелось жить и быть как все, а не изгоем, к которому брезгуют даже прикоснуться. Хотелось, чтобы сейчас кто-то поддержал, обнял и пожалел. Ну или просто ждал, нуждался.

Ждал… А ведь её кое-кто ждал. Ждал все эти последние месяцы. Ждал, сидя на сыром полу и прикасаясь к холодной решетке. И сейчас ждет, пока рассеянная тюремщица сжалится и вспомнит, наконец, о своих обязанностях.

Мина схватилась за эту мысль, как за спасительную соломинку. Она не такая уж и ненужная, от неё зависит жизнь человека. Ну, не совсем человека… Скорее животного, которое бы с удовольствием ею пообедало. Ну и что? Мина все равно ощутила себя нужной. Если её не станет, возможно, оборотня просто закроют и подождут, пока он умрет. Удивительно, но сейчас они зависели друг от друга. Умрет один и следом не станет второго. Погибнет оборотень, и Мина лишится единственного источника доходов.

Итак, Мина, что дальше?

Судомойка, одетая в толстую куртку, шла не спеша. В одной руке она несла два ведра, в другой держала кусочек пышной булочки.

– Здравствуйте, Честер, – вежливо поздоровалась Мина.

В ответ бабенка кивнула, запихнула в рот остатки сдобы и стала внимательно девушку рассматривать. Потом она вообще поставила свои ведра и молча обошла Мину по кругу.

– Ты что, – заговорила, наконец, Честер. – Закрутила с истопником?

– Что закрутила? – не поняла девушка.

– Шашни! – хихикнула Честер.

Мина растерянно пожала плечами.

– Роман, интрижку, любовь? – пояснила ей бабуся.

– А-а-а, – обрадовалась девушка. – Нет.

– Тогда что с тобой? Почему ты выглядишь, будто тебя изваляли в золе? И пахнешь… Не очень. – Она повела носом и в подтверждение своих слов чихнула.

– Я … – Девушка не знала, с чего начать. – Ночевала в погребе.

– В погребе? Это тот, который с картошкой? – не поняла Честер.

– Нет, это тот, который с оборотнем, – ответила Мина и заплакала.

– Вот дела, – вздохнула бабуся и потащила её на скамеечку возле колодца.

Она не обнимала девушку и не гладила её по голове. Честер вообще не была приучена к ласке. Но выслушала внимательно, не перебивая. И держала её за измазанную сажей руку, с черными ногтями от забившейся под них копоти.

– Не знаю, что дальше делать? – закончила свой рассказ девушка. – Может, вам на кухню помощница нужна? Я буду работать только за ночлег и еду. – Она умоляюще посмотрела на Честер. – Мне больше некуда пойти, пожалуйста!

Той было искренне жаль девушку, но помочь при всем желании Честер не могла. Не хотелось в такой горький час напоминать бедняжке про её ущербность, но что поделаешь?

– Я не против, но прокаженную и близко не пустят в замок. Удивительно, что допустили во двор.

– А вы не пустите меня в свою комнату? Тайно… Только на ночь. Я заплачу.

– Я делю комнату с младшей поварихой и двумя прачками. Они неплохие женщины, но жутко суеверные. Ты бы слышала, что они говорят о таких, как ты.

Они сидели на скамеечке, неловко поглядывая друг на дружку. Честер сочувственно вздохнула. Слезы оставили на закопченном лице Мины грязные дорожки, и старуха взялась за кончик её плаща.

– Дай-ка я тебя вытру. – Она нещадно стала тереть кожу. Сажа не поддавалась. – Эх, мыло бы.

– У меня есть в подвале, – обрадовалась замарашка. – И полотенце, только зеркала нет.

– Послушай, – радостно вскинулась бабка. – А почему бы тебе не пожить в подвале?

– Там же оборотень… – неуверенно ответила девушка.

– Да! И туда никто не сунется! Живи сколько хочешь, никто тебя не выгонит. Никто даже не узнает, что ты там обитаешь. И совершенно бесплатно!

Мина задумалась. Идея была хорошая, даже замечательная идея. Кроме…

– Там сыро и холодно, – с сожалением отмела её Мина.

– Холодно это плохо, – согласилась Честер.

– Плохо. Была бы печка… И дров у меня нет, и денег, чтобы купить их, – стала перечислять бездомная.

– Дров в замке полно. Вон за конюшней целый склад ими забит. Бери сколько нужно. А вот печка… – И бабка задумалась.

Мина поерзала на скамеечке. Укрытая тонким плащом, она уже замерзла. Девушка встала и переступила с ноги на ногу, чтобы согреться.

– А ведь там была печка!

– Неужели? – не поверила девушка, топая ногами.

– Была, была, я точно помню. Там за решеткой труба выходит, и давно… лет пять назад, её топили. Прямо над землей дым шел. А потом вынесли… Хозяин обозлился на зверя и велел убрать. Её отнесли к кузне, на перековку. – Бабка хитро глянула на Мину и подмигнула. – Только кузнеца в замке давно уже нет. Так и стоит там…

– А вы мне не поможете… – хотела попросить Мина.

Но бабка поднялась, стряхнула снег с юбки и потянулась к колодцу.

– Могу помочь только одеялом.

– Спасибо, – залепетала девушка.

– Два медяка.

Мина от такой наглости плюхнулась обратно на скамейку, с которой тоже поднялась. Хотела что-то сказать женщине, но вспомнила, что та ей ничего не должна, и удивительно уже то, что она вообще с Миной общается.

– Ты к мистеру Зогу сегодня ходила?

Мина помотала головой.

– Нет. И вчера забыла зайти.

–Голова твоя садовая, так всю плату профукаешь. – Честер еще на минуту задумалась, явно что-то подсчитывая в уме. – Еще за два медяка принесу два наперника. Толстые, хорошие такие. Соломой набьешь, и лучше перины тебе будут.

– Чтобы пойти за деньгами к мистеру Детри, мне нужен котелок и каша, – вспомнила Мина. – А я свой вчера потеряла.

– Эх ты, каша-потеряша, – покачала головой Честер. – Вот как мы с тобой поступим. Сейчас ты иди в свой погреб, отдохни, оборотня своего попои, – махнула она на ведро с водой. – Ну или поделай то, что ты там делаешь. И жди. Сейчас народу по двору много ходит, лишние глаза мне не нужны, а вот после обеда все поутихнет, и я тебе котелок принесу.

– С кашей? – при упоминании пищи в животе у девушки громко забурчало, напоминая, что она не ела больше суток.

– С кашей, – хмыкнула Честер. Потом достала из кармана аккуратно завернутую в пергамент булочку и протянула девушке. – Вот, держи. С первым снегом!