ПО ДОРОГЕ НА РАБОТУ

Рашид, сойдя со ступенек, направился к «Волге», которую он привык парковать в углу двора, чтобы она никому не мешала. Она там прописалась: соседи знали, что это место доктора, и никто не осмеливался покушаться на него, даже тогда, когда оно могло быть свободным несколько дней подряд. Он ухватился за ручку двери и прежде чем дернуть, бросил взгляд на окно дома, где обычно ему на прощание махали детские ручонки. Но сегодня их нет: папа подвел, и они не выспались.

Он погрузился в машину, откинулся на сиденье, чтобы поудобнее занять место за рулем и только собрался запустить мотор, как сзади услышал сигнал машины, которая на повороте спешно, скрипнув тормозными колодками, въехал во двор. Кто за хрен, успел подумать Рашид, вывернувшись назад. Шихсаид. Вот кто. Что могло произойти? Кто-то попал в больницу и пришел просить о помощи. Он одним движением выскочил из-за руля и стал размашистой походкой приближаться к Рашиду. Друг с квадратным подбородком и взрывоопасным характером, неутомимый, как крот, разбирающийся в людях, как психолог. На лице мина, готовая взорваться в любую секунду. Рашид высунулся из машины

– Ты какого хрена выключил телефон? – громко прорвал свое возмущение Шихсаид, приблизившись к Рашиду и небрежно протягивая руку, чтобы поздороваться. Губы выпячены вперед. Его привычка, когда внутри обуревает гнев.

– Потише, парень, – прошипел Рашид, оглядывая двор, еще не догадываясь, что могло произойти за ночь. Вчера они отдыхали, веселились, пили, смеялись, шутили. —Что люди подумают!

– Пусть, – успокаиваясь и несколько удивившись своей дерзости, мягким глуховатым голосом выронил Шихсаид.– Я примчался, чтобы спасать тебя.

Рашид застыл.

– Я не тону, – ворчливо огрызнулся Рашид.– Говори. Заболел что ли?

– Хватит прикидываться, Рашид, – сказал Шихсаид.– Дело серьезное, а ты улыбаешься.

Сосед Рашида, старый Иван Семеныч, проходивший мимо с ведерком в одной руке, услышав высокий тон разговора, остановился, выпрямив спину.

– Рашид, помощь не надо?

– Нет, отец, – сказал Рашид.– справлюсь сам.

– Смотри, а то я могу задать ему палкой, – он помахал ею в воздухе и засеменил дальше. Он всегда в это время выбирался из дому, чтобы выбросить мусор и купить хлеба в магазине. Его старушка тяжело болела.

– Как тетя Валя, Иван Семеныч?

– Да так же, – сказал Иван Семеныч грустно и засеменил дальше.

– Вообще, – Шихсаид замялся на секунду. Ему не хотелось в такой день омрачить друга, но обстоятельства заставляли.– Есть решение вызвать тебя на ковер в областной комитет

…

Рашид нахмурил брови от неожиданности.

– Поступи ли жалобы на тебя… -продолжил Шихсаид.– Дисциплинарная комиссия…

– Откуда информация? – прервал его Рашид

– Эй, брат, – протянул Шихсаид.– Из надежных источников.

– Я всегда подозревал, что ты работаешь на КГБ, – решил съязвить Рашид и разрядить напряжение.– Что за сплетни?

– Пока ничего конкретного, – произнес Шихсаид.– жалоба министра за срыв строительства корпуса больницы, армейская дисциплина в коллективе, и жалобы пациентов за… – Шихсаид запнулся, язык не поворачивался сказать такое.

– Что?

– Смерть ребенка и за взятки, которые, якобы, процветают в твоей больнице.

Сарказм исчез с лица Рашида, и он застыл, раздумывая о том, откуда растут ноги. Он открыл рот, но ничего не сказал, лишь пальцы забарабанили по рулю машины. Он зачесал висок и наморщил лоб.

– У тебя завелись крысы в коллективе, – тихо продолжил Шихсаид. – И скорее всего это человек, который хочет занять твое место. И знай: чем хуже тебе и больнице, тем лучше для него.

Тишина.

Рашид молчал. Он опустил руку и глянул на часы.

– Ладно, – буркнул он, положив руку на руку друга.– Мне пора.

– Надеюсь, то сделаешь выводы, – сказал Шихсаид, готовясь отвернуться.

– Я догадываюсь, кто это, – сказал Рашид, выдыхая.– Ладно, вечером во сколько приедешь?

– Пока не знаю, постараюсь пораньше. Кубики на нарды поменяй, а то опять, когда проиграешь, будешь винить шашки.

– Да ладно тебе. Общий счет в мою пользу.

– Ты хороший хирург, но математика у тебя хромает. Ты попутал меня с Айгумом. Его можешь надувать и обманывать, снимая шашки. Со мной такой номер не прокатить, – отдаляясь, продолжал Шихсаид лепетать.

– Может, пораньше увидимся?

– Не могу, прокричал Шихсаид, – я еду в Буйнакск и не знаю, во сколько вернусь.

– Кого- то еще спасаешь?

В ответ Шихсаид лишь помахал рукой и залез в машину, дал по газам, задымил и с пробуксовкой исчез за угол дома.

Рашид подумал о дружбе, о спине, вспомнив постоянное напоминание отца: «Легче найти друзей, чем их сохранить»

Рашид вырулил на улицу и через минуту оказался перед центральной площадью имени Ленина.

Итак, утро обозначило две проблемы: Меджид, которого надо будет обследовать и секретарь обкома партии Зурабов, который прицепился как клещ и портит мне жизнь со времени работы в госпитале в войну.

И черт знает, что еще преподнесет сегодняшний день.

Мысль бурлит в голове, рисуя варианты, но хочется ее опровергнуть. Все-таки- это новость и дело может быть более серьезным, чем я представляю.

Рашид подсознательно с улицы Ленина свернул машину вниз по улице Дахадаева, проехал мимо Русского театра, сделал круг на привокзальной площади и направился обратно. Увидев гостиницу «Дагестан», принял вправо к тротуару, остановился и выключил зажигание, сам не зная, почему. На лобовом стекле собрались несколько капель дождя – он включил стеклоочистители и смазал их по всему стеклу, на котором образовалась жировая пленка: он пожалел, что смазал пыль, образовавшийся на стекле. Он потянулся к бардачку, достал сигарету, прикурил и затянулся, выдыхая дым наружу через открытую форточку.

Мимо него проходили люди, а он уставился на здание гостиницы, где он сформировался как хирург во время войны – здесь тогда был организован эвакуационный госпиталь.

Он глянул на часы- половина восьмого. Значит, можно не торопиться и предаться воспоминаниям: все-таки жизнь и есть воспоминания. Что-то с утра, в день рождения на него напала хандра, и он начал прокручивать события детства, чтобы подвести черту в полном одиночестве и с сигаретой в зубах.

ЧАСТЬ»

«Родной дом» -это всегда детство.

Село Султанюрт, где он появился на свет, состояло из одноэтажных домов одинакового типа: домик, двор, сарай, огород. Во дворе домашняя живность: две-три коровы, несколько овец, куры, гуси и слякоть, по которой надо было чавкать, когда управляешь хозяйством. Рашид с малого возраста помогал родителям по дому, пас овец. В школу пошел в семь лет, и когда учительница Татьяна Сергеевна задала вопрос ученикам: «Кто кем хочет стать?» все высказали свои желания – шофером, летчиком, агрономом, министром… и только один Рашид оставил вопрос без ответа. Он виновато сказал: « Я не знаю – я еще об этом не подумал». По классу прокатился смех, а учительница долго держала взгляд на черных вдумчивых глазах мальчика, который отличился от других и на этот раз. «Рашид, когда надумаешь, кем стать, обязательно скажи мне об этом, хорошо?» «Да», – согласился мальчик.

Рашид находился во дворе под навесом с топором в руке, когда его отец Паша вернулся с работы раньше времени. Он сразу подумал, что что-то случилось.

– Ты опять с топором, сын, – возмутился он с порога.– Это опасно, топор может порезать. Сколько я буду говорить тебе об этом!

Рашид нагнулся и отпустил топор на землю.

Отец подошел близко и стал над его головой. «Сегодня папа не такой как всегда, – подумал Рашид, – Злой. Лицо нахмуренное, глаза метают искры»

– Нет, – возразил отец.– Ты поставь его там, где взял. В доме все должно находиться на своем месте. Ты понимаешь?

– Да, – робко ответил Рашид, подбирая топор, чтобы отнести его на свое место на чурбане возле дров.

На шум на крыльцо вышла мать. Она вставила руки в бока – ее любимая поза – и, осмотревшись по сторонам, вмешалась:

– Что тут происходит? – Затем, увидев мужа в неурочное время, съязвила:– а ты что, сбежал с работы?

– Заболел, – буркнул отец, показывая указательный палец.– Адские боли – надо поковырять иголкой. Наверное, заноза зашла. Уже два дня как болит, а я не обращал внимания. Боли невыносимые.

– А ну, покажи, – мать подошла поближе и взяла палец в свою руку. После того, как осмотрела палец со всех сторон, она вскинула голову и заявила: «Это не заноза, милый»

Паша округлил глаза и открыл рот.

– А что это?

– Инфекция, – без раздумий уверенно выпалила жена.– Это инфекция: иголка тут не поможет.

– Это лучше, чем заноза? – спросил отец.

– Нет, это хуже – можно лишиться пальца.

– Но ты же, ты, же лекарь, знахарь, повитуха – помоги.

Мама ошетенилась.

– Не помогу, – резко среагировала мать, отбрасывая палец и поежившись.– Пока ты укоряешь меня в том, что я знахарь, повитуха, не помогу.

Мать была центром притяжения всех женщин, сплетен и ни одна более или менее значимая разборка не проходила без ее участия. Душа женской кампании.

– Да, ладно тебе, – сказал Паша с иронией.– Не скажу, пока ты лечишь меня. Откуда ты такая взялась у меня: женщина – огонь. Ты везде, где шум, где сплетни и разборки…

– Не твое дело, – перебила жена.– Я же не вмешиваюсь в мужские дела. Что плохого в том, что я помогаю другим словом и делом. Я лечу, не калечу.

– Ладно, убедила, – сдался Паша.– Посмотри на палец.

Жена быстро оттаяла, приблизилась и осмотрела палец по кругу.

– Жди, – сказала она, отпуская палец.

Паша растерялся.

– Чего ждать?

– Пока я приду с родника, – проговорила жена.– Заберу травы у Сакинат.

Мать накинула на плечо кувшин и исчезла.

Рашид, все это время следивший за диалогом родителей, сдвинулся с места.

– Болит, папа?

– Да, сынок.

– Воды теплой принести тебе?

– Зачем?

– Когда у меня болит живот, мама всегда дает воды, и у меня проходит.

Паша засмеялся.

– Это мама когда дает, – произнес Паша.– У нее волшебные руки.

Руки мамы не помогли отцу, не помогли и сбор трав, не помог и вареный лук: на второй день Рашид с сочувствием следил за папой, который с вздернутым вверх пальцем ходил по двору взад-вперед. Мама больше молчала и не знала, что делать.

– Мама, а нельзя врачу показаться? – поинтересовался Рашид.

– Нет, Рашид, – ответила мама.– Один врач на всю округу, и у него много больных с серьезными заболеваниями.

Отец не спал, не ел, не шутил и на третий день взял в руки бритвенный нож и сел на табуретку возле камина. В комнате было тихо, мама молчала, испробовав все методы народной медицины, и она, зная, что сейчас сделает отец, напряженно следила за ним.

– Папа, ты, что собираешься делать? – испуганно спросил маленький Рашид.

– Я сейчас буду забирать боль, – сквозь зубы процедил отец, прикладывая лезвие ножа к опухшей коже.

Все случилось мгновенно: отец резко срезал часть пальца, и отравленная кровь брызнула из открытой раны. Один стон отца и крик мамы поразили сердце мальчика: в нем перевернулся мир, который он только познавал. «Я забираю боль» стучала в голове мальчика, и его сознание подсказывало ему, кем надо быть, чтобы забирать чужую боль – доктором.

В школу сегодня Рашид пришел раньше всех. Он шел по коридору уверенной походкой и остановился напротив учительской. Он постучал, затем тихо толкнул дверь. Его не смутили глаза учителей, которые одновременно посмотрели на него.

– О, Рашид, – отозвалась учительница Лидия, которая, наклонившись, копалась в тумбочке.– Что-нибудь случилось? – испуганно спросила она, поднимая стопку тетрадей на стол.

– Татьяна Сергеевна, – прозвучал детский невинный голос мальчика.– Я знаю, кем я хочу стать, когда вырасту.